Языческая ночь
В осторожности суеверной Не тревожа болотный храп, Свет июльской луны ущербной Бросил тени от хвойных лап. Пробудилась лесная нежить, Облачилась в густой туман; Вышла гиблые души тешить, Вкралась смутою в сон полян. Тот Иван, что в болото Марью Лешачиной тропой завлек, Перелетною зоркой тварью Свету вылетел поперек. Клык луны обнажив недобрый, С древним голодом – до небес – Задышал, раздвигая ребра, Старый хищник – дремучий лес.
Лесная тайна
В давний век проходя в тумане Между рваных еловых рюш, Солнце короб седых преданий Обронило в лесную глушь. Возвращаясь с рассветом росным, Ищет короб до этих пор Странник-солнце, а в теплых космах Согревается птичий хор. Чтоб помочь – поднимаю клешни Хмурых елей с налетом хны; И в просветах лесных проплешин Ворошу запас тишины. Но, покрытый лежалой прелью, Вековой бурелом засох. На останках упавших елей Расстелился ковровый мох. Словно редкостные каменья, Закатились за мшистый склон И рассыпались по селеньям Сны и сказки глухих времен.
Блуждающий огонь
Где редеет березовый строй У давно заболоченной речки — Женский призрак вечерней зарей Ждет свиданья, и бродит со свечкой. Ветку тронет полой шушуна, И в полете листок закружится… И покажется – будто слышна Песня-жалоба раненой птицы. «Я навеки осталась в глуши, Где, цепляясь за волосы, сучья Ободрали до самой души, И смешали с глубоким беззвучьем. Синей тенью забытой любви, Что не может ничем отогреться, Жду тебя, где б ты ни был — не рви Раньше времени корни из сердца. Подлетает ко мне воронье, И разносится по лесу с плачем: Стало ветром дыханье мое, А в воде отражение – зрячим.»
Псковское лесное
До скрипучего порожка Тень идет наискосок: Месяц в избу сквозь окошко Наставляет гнутый рог. Плотно дебри тихой сапой Подбираются под нос, Давят крышу хвойной лапой: Бок избушки мхом зарос. Мы закапанною свечкой Крест окошка озарим, И еду оставим в печке Духам леса домовым. Иногда лохматый веник Возле щепок и рогож На крылечке у ступенек Так на лешего похож.
Осенние сумерки
Сквозь сито глянцевых иголок Медовый свет течет во мхи, Окрашивая стертый войлок Тропинки у корней ольхи. Из темной чащи, где зевота Проникла в каждый уголок, На светлый краешек болота Несутся стрекоты сорок. Сшивая мох, листву и сучья, Чтоб греть колени и бока, До ночи с солнца нить паучью Цепляет Леший, как с клубка. Сентябрь в мох налил водицы, Загнал на край, довел до слез. Совсем изнылась поясница Скрипучей жалобой берез.
Серый волк или Созвездие Гончего Пса
Вечер вышел, сказочный и древний. Месяц покатился, как клубок. Отроков царевича с царевной Вынес из печи заката волк. В отсветах, предшествующих ночи, Падали отсохшие сучки; Ухали сычи, и мчались волчьи – Словно звезды – яркие зрачки. След простыл – и смолкнул грай вороний; Только и доныне в небесах Слышен бесконечный лай погони Волком потревоженного Пса.
На реке Полисти*
Воздушный настой На травах и листьях Под вечер фатой Висит над Полистью. Мерцая, горят Соцветья-конфорки; И сладостный чад Плывет за пригорки. Стал пламенным пыл Ромашки и сныти, Чтоб долго не стыл Купалинский сбитень.
*ПолИсть — река в Псковской и Новгородской обл.