Девушки в традиционных костюмах.Калужская обл., Животинкино дер. (Калужская губ., Калужский уезд), сентябрь, 1925
Полехи – этнотерриториальная группа в составе великорусского народа, генетически напрямую связанная с древним балтийским (литовским) населением так называемой области Полесье.
Заметим, что под Полесьем следует понимать вовсе не ландшафтную особенность данной местности – преобладание лесных массивов над полями, и уж никак не историческую область в современных государствах Белоруссии и Украине, жители которой зовутся полещуками, а, скорее, район междуречья Днепра и Оки, территории по рекам Вытебети, Болве, Россете, Навле и Десне – то есть треугольник на стыке трех областей – Калужской, Орловской и Брянской. В отечественной этнологической литературе никогда не существовало чётко очерченных границ Полесья, поэтому остановимся на общепринятых. Восточный участок полесской границы – река Вытебеть до впадения ее в Жиздру, деревни Дремово, Думиничи, река Неруча, Жерятино-Десна; южная – Ружное, Чичково; южная – по реке Навля. Это так называемая этнографическая граница Полесья в «узком» смысле самого исследуемого понятия,. Расширяют полесские границы следующие этнографы: Пассек причисляет к Полесью также Брянский и Трубчевский уезды (Очерки России, IV, стр. 26), С. Максимов – Севский (Др. и Нов. Россия 1876, №8, стр. 306), Тарачков прибавляет еще и Карачевский. Карпов приплюсовывает юго-восточный участок современной Смоленщины: левый берег Десны и по правому на двадцать пять верст в Рославльском уезде после впадения реки Вотьмы, района, называемый «Кривым Лесом». Собственно по Калужской губернии Попроцкий (Материалы по статистике России Калужской губернии, стр.8) относил Жиздринский, Козельский, Мосальский и Лихвинский уезды.
Как видим, границы Полесья весьма неточны, размыты и суммарны, что еще больше затрудняет какую-нибудь унификацию этнологического исследования.
В разные исторические периоды в бассейне Верхней Оки существовали Одоевское, Воротынское, Белевское, Мосальское, Жиздринское и Козельское княжества, оказавшиеся в сфере влияния централизованной власти Москвы при великом князе Иване III.
Верховские княжества
Уникальность культуры полехов заключается прежде всего в ее универсальности. То есть, она свойственна не какой-либо конкретной культурной черте, будь то особенности быта, жилища, традиционного костюма, орудий сельского хозяйства, а, пожалуй, всему сразу.
Исторически, начиная с эпохи татарского ига, Полесье играло ту же самую роль, что и Мещёра: сюда, в этот глухой, труднодоступный для степняков, «медвежий угол», край лесов и болот, стекалось население с южных степных окраин, по мнению ряда историков в этом плане преобладали северяне.
Полесье явилось зоной тесного соприкосновения этнокультурного наследия восточнославянских племен вятичей (бассейн Оки), кривичей (верховья Днепра и Оки) и северян (бассейны рек Неруссы и Десны), а также древнейшего дославянского населения этих мест – балтоязычной голяди. Слабо прослеживается также финно-угорский пласт, но он не оставил от себя какого-то существенного следа в местной топонимике и гидронимике и, соответственно, не заслуживает отдельного контекстного блока в настоящей статье. Отметим, что форпостом между смоленскими кривичами и вятичами послужили река Брынь, приток Болвы, протекающая в Брынских лесах. Десна, в районе Брянска, Болдыж – лес вниз по Десне, по левому берегу и по реке Неруссе, служили встречной зоной между северянами и вятичами (Любавский, Историческая география, стр. 56 и 75). Ниже мы подробнее рассмотрим некоторые из приведенных славянских составляющих. Да и славянских ли? Но об этом ниже.
Самым интересным, на наш взгляд, остаётся дославянский балтийский (балтский) пласт, передавший материальной культуре полехов существенный архаичный след, который, впрочем, и до сих пор вызывает затруднения при этнографической классификации полехов как великороссов.
Дабы понять, какие лингвистические и генетические субстраты оказали влияние на формирование этнической общности полехов, рассмотрим основные из них более детально.
Впервые о племени голядь упоминает Ипатьевская летопись под 1147 год, во время похода черниговского князя Святослава Ольговича «воевать» смоленские земли, во время которого тот захватил часть земель Смоленщины в бассейне р. Протвы, притоке Оки, населенных голядью — "...и шед Святославъ и взя люди Голядь, верхъ Поротве..." – указано в хронографе (ПСРЛ, 1962, с. 339).
Причем, уже в последующем XIII веке, летописец именует голядь именно «литвой» (1248 г.):
"И Михаиле Ярославичъ московский убьенъ бысть от Литвы на Поротве" (ПСРЛ, 1925, с. 38) (речь идет о московском князе Михаиле Хоробрите, погибшем на Протве в сечи с «литвой», под которой, безусловно, следует понимать именно голядь.
Откуда же появились в этих краях балты? Ряд историков приводят версию о том, что литовская голядь – потомки пленников из прусской Галиндии, поселенных русскими князьями в бассейне верхней Оки (Н.М.Карамзин, П.И.Шафарик, П.И.Якобий, В.Т.Пашуто), А вот С.М.Соловьев, Н.П. Барсов, А.А.Шахматов предполагают, что голядь переселилась на Протву из Галиндии вместе с вятичами и радимичами, имевшими «происхождение от ляхов».
Московский князь Михаил Хоробрит вынужден был снова отправиться на Протву, где и погибает в сражении с Литвой. Литва на р. Протве в середине XIII в. это — безусловно потомки голяди. Таким образом, надежно определяется, что в ХI-ХIII вв. в Западном Подмосковье в бассейне р. Протвы проживала голядь.
Топонимические исследования доказывают факт, что верхнеокские поселения голяди составляют неразрывную часть древнего балтского ареала. Гидронимов балтского происхождения на Верхнем Оке не меньше, чем в других регионах расселения этого древнего этноса. Поэтому можно с уверенностью отметить, что древние балтские племена вплоть до славянских миграций населяли земли Верхней Оки (Седов, 1971, с. 99-113; Топоров, 1972а, с. 217-280; 19726, с. 185-224; 1982, с. 3-61; 1988, с. 154-176).
Что касается собственно славян – то их появление в бассейне Верхней Оки датируемо приблизительно VII-VIII веками нашей эры.
По Седову интересно и такое деление гидронимических аналогов: в Верхнеокском регионе вместе с водными названиями балтского происхождения, соответствующими гидронимам Подвинья и современных литовско-латышских земель, имеются гидронимы и западнобалтской (прусско-ятвежско-галиндской) морфологии.
Что удивительно – память об автохтонной голяди в бывших регионах ее расселения сохранилась вплоть до XIX века. Калужский краевед В.М. Кашкаров пишет, что под городом Мещовском (кстати, иногда именуемом Мещёрском) Калужской губернии близ деревни Чертовой есть гора, на которой по преданиям в стародавние времена жил разбойники Голяга, по другим – Голяда (фольклорная аналогия с Кудеяром). Обладал он силой непомерной, на 30 верст бросал свой топор. Здесь же, в Мещовском уезде, неподалеку от деревень Свинухово и Сабельникова, местные жители указывали две горы, на которых жили два брата-разбойника Голяги, перебрасывавшиеся друг с другом топорами (Кашкаров, 1901, с. 12-13). Севернее, в Клинском уезде Московской губернии есть деревня, которая так и называется – Голяди.
