В неоднократно переиздававшейся книге замечательного индолога, историка и этнографа, специалиста по культуре Индии и индийским религиям, автора более 160 научных трудов по культуре и древним формам религии индийцев Натальи Романовны Гусевой (1914—2010) «Русский Север — прародина индо-славов» (2003) читаем:
«„О культе Рода и рожаниц наши источники говорят как о повсеместном, устойчивом и неистребимом. Известна даже календарная дата празднеств и пиров в честь рожаниц — 8 сентября, день рождества Богородицы; известно, что „череву работные попы“ ради материальных выгод („откладов“) примирились с бесовской трапезой в честь Рода и рожаниц...“ (Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. М., 1981, с. 19–20).
„Культ рожаниц как женских божеств, покровительствующих рождению чего-то или кого-то, должен был быть многозначным, в нем могли проявляться и черты культа общей плодовитости (людей, промысловых зверей, домашнего скота), и культ божеств, помогавших роженицам, и аграрно-магические представления земледельцев о богинях урожая“ (Там же, с. 21).
На возможности сближения славянского Рода и индусского Рудры мы остановимся ниже, здесь же вернемся к оценке этих существ Б. Рыбаковым, который связывает этот культ с хозяйственными циклами. Подчеркнем то обстоятельство в жизни любого народа, что отправления ритуалов, праздники и многие культовые действия исторически всегда были и остаются привязанными к хозяйственной деятельности человека. Так:
„...Русский автор XII в., пишучи о Роде и рожаницах, подразумевал божества урожая, плодородия земли (может быть, плодовитости скота), так как жертва рожаницам приносилась бескровная — продукты земледелия и скотоводства (с. 22)...
...Очень важным аргументом в пользу того, что рожаницы связаны не с культом предков, а прежде всего с плодородием (или с благополучием через плодородие), является приурочение их годового праздника к празднику урожая — к следующему дню за рождеством Богородицы, т.е. к 9 сентября. К этому сроку завершался обмолот яровых, самой основной и архаичной части славянского хозяйства. К дню рожаниц становились явны итоги всего земледельческого года, страда была закончена, хлеб был уже в закромах, и объем урожая был окончательно известен. Праздник Рождества Богородицы назывался „госпожиным днем“, „госпожинками“, „спожинками“, в названии смешивались представления о Госпоже-Богородице и о завершенном жнитве. Рожаниц чествовали во время „второй трапезы“ (т.е. второго пира после Рождества Богородицы) хлебом, кашей, творогом и медом...“ (с. 23).
Да, извечная вера в покровительство, любовь и заботу со стороны богинь-матерей, какие бы имена им ни давали, начиная с глубокой древности, настолько неразрывно связана с природными календарными циклами, что язычники с готовностью встретили и приняли культ Богоматери, занявший в православии подобающее ей высокое положение. Можно даже сказать, что в народной вере, в религиозном мышлении простых людей этот культ зачастую выдвигается на первое место. Ее именем освящаются роды (пережиток культа рожаниц), главные ее праздники приходятся на время завершения жатвы: Успенье Богородицы — это прощание с летом, а Рождество Богородицы — встреча осени, т.е. дня осеннего равноденствия. И в этот день была также одержана историческая победа над Мамаем на поле Куликовом, что на долгие века осталось в памяти народной как знак высокой поддержки Пречистой Девой русских воинов. По преданию, Владимирская икона Божьей Матери сопровождала на бой с татарами наших ратников (она была через несколько лет после битвы перенесена из Владимира в Москву).
Равным образом, на дни вероятного (и обычного для северных областей) выпадания первого снега в середине октября — первого чистого покрова черной осенней земли — был определен духовенством и праздник Покрова Богородицы. И не случайно в России насчитывается свыше 200 икон Богоматери, считающихся чудотворными, в том числе известные всем Владимирская, Иверская, Казанская и Тихвинская.
В индуизме с верой в силу рожаниц связаны многочисленные культы богинь-матерей, имеющих одну суть, но тоже носящих разные имена и изображаемых по разным канонам.
Так безошибочно прослеживается вера в обязательное покровительство и помощь рожаниц, т.е. вселенского женского начала, всем живущим, опора и поддержка со стороны неземных сил. <...>
Попытки выявления черт, сближающих древних славянских богов с богами Вед и индуизма, не являются бесплодными (русские ученые не раз становились на путь этих поисков и небезуспешно): можем, например, отослать читателя к трудам Д.Н. Овсянко-Куликовского, Вс. Миллера, Б.А. Рыбакова, Л.А. Зарубина и др. Продолжение таких попыток является в наше время настоятельной необходимостью, и мы приведем здесь ряд напрашивающихся сопоставлений, могущих вызвать интерес современного читателя.
Приступая к этой проблеме, сразу задаешь себе вопрос: с кого и с чего начинать? Большой трудностью является определение времени возникновения того или иного культа или хотя бы зарождения представлений о божествах.
Все возможные сопоставления крайне проблематичны в силу чрезвычайно слабой изученности этой проблемы. Но все же есть напрашивающиеся моменты сравнений, и о них следует думать. Начать эти попытки сопоставлений следует с наиболее древнего славянского бога Рода, в котором люди стали усматривать некое высшее надземное покровительство самому важному в их существовании фактору — размножению человека. Неслучайным признается это слово „род“ в таких древних производных, как „родство“ и „народ“. И то, и другое слово, как и близкие им другие производные, связаны с пониманием роли крови как энергии жизни, как самой жизни — ведь постоянно наблюдаемая ими смерть убиваемых на охоте животных, как и людей, убиваемых в боевых столкновениях, происходила именно вследствие потери крови. О структуре внутренних органов и об их связи с жизнью и смертью они поначалу понятия еще не имели. Не случайно люди до сих пор отличают родственников по крови (кровных) от тех, кто становится родственниками по свойству, то есть по брачным связям. Слово „род“ лежит в корне таких слов, как „рож(д)ать“, „рождение“, „рождество“ и др. А поскольку в глубинах древности отцовство было сначала неизвестно и видели только рожающих женщин-матерей, то с акцией родов были связаны в представлениях людей и такие покровительствующие им существа, как рожаницы. Истечение крови рожающей женщины подчеркивало кровную связь с ней ребенка, т. е. кровное родство, и не могло возникнуть сомнений относительно причисления новорожденного к данной семейно-родовой группе, а позднее — к племени.
По многим данным исследователей, осознание мужчины как осеменителя развивалось в сознании людей постепенно — до сих пор еще у некоторых племен малоисследованных островов Океании мужчин с этой акцией не связывают; считалось, что беременность может наступить от камня, ветра и других явлений. На той ступени исторического развития, когда факт осеменения самки связали с самцом, возникло дальнейшее понимание того, что и этот акт нуждается в высшем внеземном покровительстве. Вот тогда сложилось представление о некоем боге-осеменителе, дарующем рождение людям, животным и даже растениям. Вот на этом этапе, затерянном в необозримой глубине тысячелетий, возник образ бога по имени Род, и под этим именем он стал играть важнейшую роль в нарождающейся религии славянского язычества.
Теперь взглянем, как эти доводы и рассуждения согласуются с мнением Б.А. Рыбакова, отраженном в его книге „Язычество древних славян“. Называя Рода центральным персонажем славянской мифологии, автор пишет, что он был старшим над рожаницами, в представления о которых включалась и идея плодородия почвы и урожая (род/рож), что их культ был многозначным. Это были прародительницы, чей культ уходит в глубину времен. Славяне славили Рода и рожаниц, ставили им подношения и „пели песни бесовские“, по сообщениям уже и христианских летописцев (а это значит, что их культ длился бесконечно долго). Их праздник был приурочен церковниками к дню, следующему за празднованием Рождества Богородицы, т.е. к 9 сентября, что подтверждает приурочение их культа к почитанию плодородия земли. Их почитали хлебом, медом и пивом (варить которое, надо сказать, славяне, как и арьи, были издревле большие мастера — ведический сома [Санскритское слово soma — мужского рода, в отличие от распространившейся в литературе ошибочной формы женского рода. — Прим. авт.], по нашим материалам, был пивом (Гусева Н.Р. Славяне и арьи. Путь богов и слов. М., 2002, с. 217–227). Б. Рыбаков приводит цитату из книги Н.М. Гальковского „Борьба христианства с остатками язычества в древней Руси“ (Харьков, 1916, с. 160–166), указывавшего, что ранние христиане свидетельствовали, как язычники „трапезы ставят... се первый идол — рожанице...“. Б. Рыбаков сообщает, что культ Рода был вплоть до XIII века на Руси очень живым, он считался пребывающим уже не на земле, среди людей, а на небе, был божеством природы и плодородия, олицетворяя собой размножение всего живого.
Поскольку Род был древнейшим божеством славян, можно предположить, что ему должен был быть близок и некий арийский бог Вед. И таким богом был Рудра, имя которого прямо перекликается с именем Рода: основой обоих имен служит корень „рд“, лежащий в глубине представлений о красном цвете, цвете крови. Славянские слова „руда“, „рудый“, „рдяный“ находят свое соответствие в санскритском „рудхира“ („рыжий, красно-бурый“), и именно в таких красках и описывается Рудра, воспеваемый и как осеменитель всего живого, и породитель жизни, покровительствующий размножению. Арьи унесли его в Индию, где его имя стало вторым именем бога-оплодотворителя, Шивы. Эта близость Рода и Рудры подтверждается еще и тем, что в Индии Рудра стал как бы слившимся с Шивой его двойником. Именно к Шиве относится вера в то, что он порождает жизнь на земле, орошая ее каплями своего семени — это же верование связано и с Родом, „...орошающим землю небесными каплями, вследствие чего рождаются дети“ (Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. М., 1981, с. 450). Роду славяне приписывали дар порождения и небесного огня — молнии („родии“), и земной воды вообще — родников, что тоже напрямую соотносилось с арийским Рудрой и его новым обликом, Шивой, владыкой вселенского огня и направителем небесной воды по земным потокам.
Б.А. Рыбаков пишет, что западный хронист Гельмольд (XII в.) сообщал, что славяне признают „единого бога в небесах“. Утверждая, что для восточных славян таким „единым богом в небесах“ был Род, он считает его и носителем имени Света, а для западных славян таким богом „белого света“ был Световит, имевший четыре лица. Основываясь именно на этой четырехликости, мы хотели бы высказать иное предположение, найдя в некоторых чертах Световита (Световида) сходство и с иным богом.
Обратимся к созидателю мира в Ведах, к Брахме. Есть ли возможность сравнить его хотя бы в нескольких чертах с кем-то из древних славянских богов? Попытаемся выявить такие черты именно в облике бога Световида (Световита, Святовита).
Ориентируясь на самые общие, или, точнее, обобщенные, сведения, обратимся сначала к Брахме, пытаясь усмотреть в нем хотя бы некоторую близость со Световидом. Что мы знаем о Брахме? Он был первобогом, отделил небо от земли, создал свет, породил богов и людей и одарил людей осознанием их жизненных функций, установив связь с ними тех или иных богов. В ведических описаниях и, соответственно, в индусской иконографии он предстает перед нами в виде четырехголового человека, сидящего на белом гусе (на белом лебеде). Из всех этих атрибутов остановимся на его связи со светом, на четырех головах и на белом гусе.
Слово „свет“ является аналогом санскритского слова „швет(а)“ (светлый, белый), так взглянем на имя Световида. Оно дошло до нас в сказаниях и пересказах язычников и в описаниях западных хронистов, и сейчас даже точно не известна его вторая часть — „вид“ или „вит“ (а то и „вич“?). Они по сути дела одинаковы по смыслу и форме, и если мы остановимся на варианте „вид“, то этот бог предстанет перед нами как „светловидный“ с понятием (видом) света. Уже в этом он согласуется с образом Брахмы, хотя их имена и не сопоставимы напрямую.
Далее: четыре головы Брахмы поясняются толкователями как символ прозревания четырех сторон света (по некоторым мифам, у него раньше было пять голов, но одной он лишился). О Световиде мы знаем, что он изображался с четырьмя лицами (или головами), обращенными на все стороны света (Гусева Н.Р. Мифы древней Индии. М., 1999; Кайсаров А.С. Славянская и российская мифология // Сб.: Мифы древних славян. Саратов, 1993). Иногда это объясняют как простирание его власти на весь год, на все четыре сезона. Этот бог тоже воспринимался как верховный первобог, и славяне почитали его превыше всех других богов.
Полагают, что образ Световида отражен в известном Збручском идоле, четыре лица (или головы?) которого повернуты в четыре стороны. Он датируется исследователями IX веком н.э. И объясняли его суть весьма по-разному — наиболее интересные предположения о его связи с Родом высказал Б. Рыбаков (Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. М., 1981, с. 446–464). Но — был ли он изображением Рода? [Следует указать и на такое сходство слов: на санскрите „родас“ обозначает землю, а также небо и землю, а частица „родо“ в композитах означает пространство между небом и землей. Все эти значения совпадают с той ролью, которую приписывали славяне Роду. — Прим. авт.] На это пока нельзя дать окончательный подтверждающий ответ, и, видно, еще не раз исследователи будут размышлять об этом в своих изысканиях.
И о третьей черте образа Брахмы: он сидит на белом гусе. Но ведь гусь — это не индийская птица, он гнездится и размножается на дальних северных землях, и вот именно это говорит о факте непосредственной исконной связи с севером этого древнейшего арийского первобога.
Известен и другой вариант изображения Брахмы: он едет на колеснице, в которую впряжены семь (или три) лебедей или гусей. Вот этот вариант разрешает нам прямо сопоставить его с археологическими находками в областях расселения славян на рубеже II и I тысячелетий до н. э. и вплоть до середины I тысячелетия до н. э. Это области славянских тщинецкой и лужицкой культур, доходивших от Днепра до Одера и Вислы. Здесь обнаружено немало предметов того времени, и среди них встречаются модели колесниц, запряженных гусями или лебедями. Их называют солнечными колесницами, указывая на то, что они трехколесны (но не все), а это объясняется как трехчленный путь солнца по небу, восход–зенит–закат. Эти птицы с такой неизменностью указывают на связь изображаемого божества на колесницах с севером, что для нашего сопоставления это очень важно.
Более того, хочется привлечь внимание к не объясненному никем до сей поры странному зонту над головой одного из богов на трехколесной колеснице, которую влекут три гуся. Эта находка относится к землям западных славян (ведь уже указывалось выше, что значительные их группы при расселении с северных земель обогнули с юга немалую часть Балтийского моря наряду с предками балтов).
Этот загадочный зонт может послужить источником догадки о том, что развившие уже в III тысячелетии до н.э. коневодство арьи, умевшие строить широко ими используемые колесницы, могли уже в этой древности „завести моду“ на водружение зонтов над головами знатных ездоков-воинов, что нашло свое широчайшее развитие в Индии и отражено не только в памятниках литературы, но и в изобразительном искусстве: зонты над головами знатных людей и, главное, богов не только изображаются в иконографии, но и возводятся и сегодня символически над, например, выступающими „высокими“ людьми, обращающимися к массовым собраниям. Зонт — это знак силы и власти, а поэтому, возможно, не случайно он оказался на найденной археологами колеснице, на которой едет некий бог, явно соотносимый с далекими северными землями. (Считаем необходимым привести здесь прорисовки из книги Б.А. Рыбакова.)
Брахма является столь давним богом, что в индусских ритуалах он уже не играет заметной роли, и даже его храмов в Индии, этой „стране храмов“, практически нет. Его, по сути дела, вытеснили из круга арийских богов другие божества, более близкие к жизни и делам людей.
Световид жил в славянской среде дольше, хотя тоже является, по всей видимости, древнейшим божеством.
