Хотя цитируемая ниже книга не относится ни к научной, ни к Родноверческой (в собственном смысле слова) литературе, выписку из неё мы всё же решили включить в нашу антологию исследовательских текстов о Роде и Рожаницах в верованиях славян. В написанной Оксаной Гофман «Русской книге мертвых» (2003), в главе «Древняя Русь и Великая Смерть», читаем:

«Род и Чур — первые домовые, или Первобоги — остающиеся с живыми. Итак, древние русичи верили, что душа умершего может остаться на земле в образе человеческом. Восходят эти представления к древнейшим божествам — Роду и Чуру. Род — не просто славянский бог, он — Праотец всех славян. Он тот, кто продолжал оберегать свое племя/род даже после собственной смерти (пускай и космического масштаба). Он — бог и как бы не умирает. Он всегда рядом. Он пращур всех — Чур, двуликий бог, охранитель границ родовища. Одним ликом своим он обращен к человеку, со-родичам, а вторым — к врагам, в том числе и к Гибели, всегда готовый вступиться за своих живых родичей.

Недаром, когда хотели защитить себя от опасности, то творили заклинания: „Чур меня!“, то есть „Храни меня, Чур“, или „Чур, наше место свято!“. В присутствии Чура — бога-Пращура ни один из злых духов не мог причинить человеку вреда.

Довольно часто Род/Чур появляется среди сородичей в образе Дида, божества почтенного и разумного, предостерегающего живых от великого множества напастей, среди которых были и беды Смерти:

• Подушку на стол не клади — покойника наворожишь.
• Зеркало в доме разобьется — к покойнику.
• Не ставь три зажженные свечи в комнате — покойник будет.
• Если человек во время болезни часто поворачивается к стене или смотрит в потолок — скоро помрет (Приметы взяты из книги М.В. Рейли „Истоки жизни“).

Но Дид — это еще и дед, а дедом издавна на Руси звали домовых. Следовательно, Род и Чур — первые славянские домовые, хранители рода и дома, которых отцы христианской церкви назвали „проклятым бесом-храможителем [точнее, хороможителем, — прим. В.]“.

Вдумайтесь, насколько ужасно звучат подобные заявления: хранитель, в которого переселяется душа предка, называется „бесом“! Да нет, конечно, не бес, а свой, свой усопший на заре возникновения рода-племени пращур. Поэтому-то и называли домовых у славян „дед“, „дедушка“, „дидька“, „дзад“ [точнее, дзяд, — прим. В.]. (И точно такими же словами именовали умерших близких.)

На Руси домовых любили, именуя „доброжилами“ и „доброхотами“ и даже кормильцами. Домовой Род/Чур воплощал в себе душу-защитницу, пусть незримую, но бесспорную. И славяне прекрасно осознавали, что охраняет их жизнь от всевозможных напастей предок, перешедший черту Яви и Нави: недаром домовой считается „постеном“ (от слова „Тень“), как призрачное существо, привидение. Привидение доброе, даже после смерти физической оболочки решившееся остаться со своими со-родичами и отказаться во имя их от светлого Ирия. „Зла людям он не делает, а, напротив, старается даже предостеречь от грядущих несчастий и временной опасности“ (С. Максимов. „Крестная сила. Нечистая сила. Неведомая сила“).

И именно этого защитника хотела впоследствии лишить славянские народы христианская церковь: отобрать надежду на то, что живой, бренный человек не останется один на один с бедой, с лихом, что ему всегда придет на помощь с просторов смертной Нави его прародитель-домовой.

Человека можно лишить куска хлеба, крыши над головой, но нельзя лишить его собственной защитительной Нави со всеми ее обитателями, невозможно отнять его собственную Смерть и пращуров. Вот и остался домовой назло всем врагам.

Собственно говоря, иначе-то и быть не могло: он, домовой, жилец Нави, был истинным хозяином любого дома. Его так и называли — хозяином, хозяюшком. Считали, что домовой „словно вылит в хозяина дома“. То есть нет Смерти, ибо душа обязательно инкарнируется/„выливается“ в новое тело.

Отношение к домовому/Роду/Чуру как к прародителю просматривается в целом ряде обрядов, часть которых связана с постройкой дома. Славяне были твердо уверены, что новопостроенное жилище только тогда будет прочно, когда умрет глава поселившейся в нем семьи. Он после смерти и будет нести функции охранителя. Смерть стояла на страже Жизни и ее благополучия.

Кроме того, „в древние языческие времена на месте основания нового дома или вообще поселка закапывали в землю жертвы. Могли закапывать в качестве жертвы и человека.

В преданиях Новгорода рассказывается, что когда Славенск запустел и было решено срубить новый город, то были посланы на все четыре стороны гонцы захватить, кто попадется, живую жертву. Попалось дитя, и его заложили в основание города. Поэтому город назвали Детинцем“ (Ю.В. Мизун, Ю.Г. Мизун. „Святая Русь от Исхода до Крещения“).

Как видите, древние славяне твердо верили — да что там, были незыблемо убеждены, — что души предков переселяются в Рода, Чура, Дида и домового. Затем круг расширился. Все живущие надеялись на то, что души умерших родичей будут непременно и в Смерти охранять их, живых. Захоронения вырастают на распутьях („при путех“). Читаем в „Повести временных лет“: „Аще кто умряше, творяше тризну над ним, и по сем творяху кладу велику, и возложаху и на кладу мертвеца, сожьжаху, а по сем собравше кости, возложаху в судину [в сосуд. — Авт.] малу и поставляху на столпе на путех“. <...>

Мы все вышли из Рода, его космическая первогибель стала рождением нашего мира. Вчувствуйтесь в слова „Все мы от Рода Русского“, проникните в первосмерть Рода...

Медитация: <...> Бог Сущий и Бог Всевышний! Родитель и Нерожденный! Эта песнь о Тебе — Родитель! / Я вижу: нет Света Белого, тьмой кромешной мир окутан. Но во тьме я вижу только Рода, Рода — Родника Вселенной. / Род заключен в Яйце, семя Он непророщенное, почка Он нераскрывшаяся. / Но я вижу, как разрушает Род темницу силою Любви, и мир любовью наполняется. / Из себя, умирая на миг, Род рождает Ирий небесный, а под ним создает из себя же Поднебесный наш с вами мир. Бьет в глаза Свет мне первозданный: то разделил Род Свет и Тьму, Правду с Кривдою. / Но слепит мне глаза все сильней боль Рода, агония его нестерпимая — из лица Его солнце выходит, из лица Прародителя! / Стон протяжный меня оглушает — из груди его месяц светлый выходит. Стон растет, всю Вселенную в сердце моем заполняет, то звезды частые из очей Родовых на небушко взлетели, звезды-души наши человеческие. Зори ясные — из бровей Его. Ночи темные — да из дум Его. Ветры буйные — из дыхания, что со смертью космической борется. Дождь, и снег, и град — то от слез Его, что от боли катятся нестерпимой уже. И я чувствую боль Его! Громом с молнией — голос стал Его, что боль болью побеждает! / Утвержден в колеснице огненной Гром гремящий — Господень глас. В лодке золотой — Солнце Красное. А в ладье серебряной — Месяц. / Я учусь ощущать, понимать, познавать: Родом были рождены для Любви небеса да и вся землица поднебесная. Род — Отец богов, Род и Мать богов, Род — рожден собой через Смерть свою и родится вновь. Для него Жизнь, Любовь, Смерть грядущая — все есть цепь единая, неразрывная. Род — все, что было уже и то, чему быть суждено, что родилось, что умерло, в землю уйдя, что родится и вновь умрет. Род — все боги, весь мир, и мы с вами — все Род» (цит. по изд.: Гофман О. Русская книга смерти. СПб.: Питер, 2003. С. 26–31).

uWvJ J13 ao
Go ygpYU7H4

Поиск

Журнал Родноверие