Настоящее издание является исследованием роли традиционного полотенца в семейных и календарных обрядах.
Работа написана на основе коллекций музеев Смоленской области и полевых исследований. Издание иллюстрировано, большая часть фотографий публикуется впервые. Книга адресована краеведам, педагога и всем, кому дорога память о прошлом русского народа.
Льняное полотенце, украшенное узором, на протяжении веков занимало особое место в жизни русского человека. Каждое значительное событие в жизни сопровождалось обрядами, в которых орнаментированные куски холста играли важную роль. Какие силы, какие смыслы побуждали русских женщин из поколения в поколение выполнять поистине титаническую работу: прясть нить, ткать холст, украшать его сложнейшим узором? Вопросы эти не праздные. Говоря о проблемах разработки семантики сюжетов вышивки, Б.А. Рыбаков указывает на «отсутствие общего взгляда, непознанность той сложной системы представлений, которая отразилась в вышивке». Говоря иначе, символика полотенца предполагает лежащий в основе культуры миф. «Миф является истинной историей того, что произошло у истоков времени, и предоставляет образец для поведения человека». Еще точнее, эта символика имеет смысл в связи с «переживаемым мифом», «мифом в действии», где само это действие, по словам о. Сергия Булгакова, не «самовольно», но «возможно только по факту свершившегося мифа, как попытка повторить мифический акт».
Таким образом, символика обрядовых полотенец должна осмысляться не только в контексте отдельного ритуального действия-акта, но в контексте мифического характера мировоззрения и поведения человека. Исследователи выделяют наиболее существенные его черты — «типичный образец, повторение, отрыв от мирского времени и вступление во время исконное». Характеризуя мировоззрение и быт крестьян Восточной и Юго-Восточной Европы XIX — начала XX века, М. Элиаде, отмечает, что в фольклоре и религиозной практике еще живы мифы и ритуалы, восходящие к самой глубокой древности и даже к доисторическим временам. Сохранилась и большая часть дохристианского сакрального календаря, который «церковь приняла и ассимилировала». Это порождало специфический религиозный опыт, опиравшийся на «мистическое единение с космическими силами», на веру в то, что «природа» — не мир греха, а творение рук Господних, который М. Элиаде называет «космическим христианством». При этом он подчеркивает, что «для крестьян Восточной Европы такое положение вещей было вовсе не «оязычиванием» христианства, а напротив, «охристианиванием» религии их предков».
Представляется очевидным, что для человека такого мировоззрении, любой труд, в том числе, процесс создания льняного полотенца при всей своей утилитарности, был освящен, являлся символом высшего космического, божественного начала. В нашем языке слово «полотенце» отсылает к понятию «целое» — «полотно», и означает часть целого. Если в обыденном понимании полотно, ткань — это всего лишь переплетение нитей, то для человека мифического мировоззрения нить, ткань является аналогом мироздания, судьбы. Отсюда выражения «нить жизни», «небо соткано».
Создавали же небесную ткань богини. Издавна как покровительница прядения и ткачества почиталась у славянских народов богиня Макошь. Она — небесная мать. Она знает тайну человеческих судеб, тайну прежних жизней и новых воплощений. Она требует, чтобы человек следовал предначертанному пути. В ее власти рождение человека. В старину именно к ней обращались женщины в молитвах о чадородии. В последствии образ Макоши сближается с образом святой Параскевы Пятницы, которая в народе так и слыла льняницей. В некоторых легендах она выступает в роли повивальной бабки. Таким образом, и в образе Параскевы Пятницы, так же как в образе Макоши прослеживается связь прядения, ткачества с человеческой судьбой. В русских заговорах Богородица часто предстает в образе пряхи: «На том святом океан-Море стоит свят злат престол. На том на святом злате престоле сидит сама Мати Пречистая Богородица, Мати Божия, Государыня милостивая; в руках она держит золотую прялинку и золотое веретенце, и прядет она нити белого, красного и черного шелку». Не удивительно, а напротив, естественно, что полотенце, которое ткала и вышивала земная женщина, воспринималось по образу и подобию небесного полотна.
В полотенце, и орнамент, и сама ткань, ее цвет, цвет узора, структура холста, имели символическое значение. В льняном холсте, предназначенном для обрядового полотенца нити, как правило, пересекаются под прямым углом, что является прекрасной основой для геометрических знаков. Причем, эта основа — не просто фон, но дает такие же самостоятельные фигуры, как и самый узор. Обрядовые полотенца, как правило, изготавливались на белой ткани. Известно, что в индоевропейской традиции белый цвет считался сакральным, ритуально чистым. Узор выполнялся красным цветом и в редких случаях черным. А.А. Потебня сравнивает красный цвет с солнечным светом, соединяющим в себе понятия греть, гореть. Можно сказать, что это цвет самой жизни. Черный цвет, достаточно редко встречающийся в русской народной культуре, может иметь значение плодоносящей земли. Однако, как справедливо замечает Э. Лич, «социальные метафоры цвета всегда потенциально многозначны. Даже когда очевидно, что цвет имеет символическое значение, мы никогда не можем быть уверены, каково оно. Каждый случай должен быть исследован в его специфическом контексте».
В узорах, вышиваемых на куске льняного полотна, воплощались земные мысли и чаяния, волновавшие обычного человека: продолжение рода, своевременный приход весны, хороший урожай, благополучие в семейной жизни. Однако эти чаяния были освящены символами солнца, Матери земли, древа жизни, Рода, Рожениц. Вера в силу этих знаков была в душе у каждой мастерицы. Их ритмичное расположение в орнаментальных полосках на полотенцах отражали космические ритмы: движение солнца и земли, чередование времен года, дня и ночи, смену поколений. Для того, чтобы эти ритмы не нарушались, люди, в своей земной жизни, проводили обряды, ритуалы, в которых полотенце было обязательным атрибутом, средством общения человека с Космосом. Символический характер обряда подчеркивает Р. Генон: «Обряд представляет собой символ приведенный в действие. Всякий ритуальный жест есть действующий символ. Любой обряд есть в буквальном смысле совокупность символов». Понимание ритуала как символического действа позволяет рассматривать его в коммуникативном аспекте. «Архаический ритуал — прежде всего коммуникация: установление связи между различными пластами бытия, проявление тех всеобщих связей, которые исконно пронизывают все в мироздании».
Русское традиционное полотенце: обыденное и священное. Л.В. Синицына — М., 2021. — 100 с, ил.
