Вопрос, вынесенный в заголовок статьи и являющийся парафразом на начальные строки «Повести временных лет» (далее — ПВЛ): «...ѿкуду єсть пошла Рускаӕ землѧ, стала єсть и хто в неи почалъ пѣрвѣє кнѧжит̑ », отнюдь не праздный. Как явственно показали последние события, граждане соседней (и доселе братской) страны имеют о государстве Украина и её истории самое смутное и поверхностное представление, что очень печально.
ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ
Вот весьма показательный пример. В 2012 г. в ИД «Регнум» вышел XII том исторического «Русского сборника». Том начинается со статьи кандидата исторических наук, доцента истфака МГУ Федора Александровича Гайда «Историческая справка о происхождении и употреблении слова „украинцы“».
Так как слово «украинцы» является производным от слова «Украина», то кажется вполне логичным, что в первом разделе своей «справки» автор попытался сообщить «Как и когда появилось слово „Украина“?».
На этом логичность «справки» куда-то исчезает.
Справедливо заметив в первом абзаце, что «„Оукраинами“ („украинами“, „украйнами“) с XII по XVII в. именовали различные пограничные земли Руси», автор последующие полторы страницы рассказывает о... московских «оукраинах»!
Тут надобно задать вопрос: позвольте, Федор Александрович, но заявленная вами же тема — Украина, а не «Окраины Московии XV-XVI вв.».
А может, автор был просто не точен в названии, а статья именно о «рязанской», «окской» и прочих московских «оукраинных» землях?
Ан нет, пропетляв по трем разделам, начиная с пятого г-н Гайда прочно возвращается к истории «Малороссии».
Но, несмотря на некоторые просветления по тексту, Александр Федорович делает весьма неожиданные, даже для его изложения, выводы:
«• Изначально (с XVI в.) „украинцами“ именовались пограничные служилые люди Московского государства, несшие службу по Оке против крымцев.
• Со II половины XVII в. под российским влиянием понятие „украинцы“ распространилось на слобожан и малороссийских казаков. С этого времени его постепенно стали употреблять и в самой Малороссии.
• К концу XVIII в. относятся первые попытки русских и польских литераторов употреблять слово „украинцы“ в отношении всего малороссийского населения.
• Использование слова „украинцы“ в этническом смысле (для обозначения отдельного славянского этноса) началось с середины XIX в. в кругах российской радикальной интеллигенции.
• „Украинцы“ как самоназвание укоренилось только в советское время.
Таким образом, возникнув не позднее XVI в. и постепенно распространяясь от Москвы до Закарпатья, слово „украинцы“ полностью поменяло свой смысл: изначально означая пограничных служилых людей Московского государства, оно, в конечном счете, приобрело значение отдельного славянского этноса».
ОТКУДА ТЫ, РУСЬ?
Но перед тем как взяться за критический разбор статьи г-на Гайды, нам необходимо отступить на шаг назад и, хотя бы кратко, проследить возникновение понятия «Русь» и его производных. (Заметим, что сам г-н Гайда безапелляционно заявляет: «Жители Руси (и польские, и московские подданные) по-прежнему именовали себя русскими, так же их именовали и иноплеменники»).
Собственно, ни историки, ни лингвисты не пришли в вопросе происхождения «Руси» к единому мнению. Существуют две главные теории:
1) Норманнская;
2) Автохтонная.
Обе имеют свои плюсы и минусы и опираются на широкую доказательную базу.
Норманисты (например, Алексей Александрович Шахматов (1864-1920) выводили слово «Русь» от финского Ruotsi — «гребцы» (так финны называли шведов; на эстонском шведы называются Rootsi). ПВЛ прямо называет русь «варягами»: «Тех варягов звали русь, как другие называются свеи [шведы], другие же урмане [норвежцы] и англяне [датчане], а иные готы [готландцы]». А уж отрывок из ПВЛ о посольстве великого князя Олега к грекам способен сразить любого «антинорманиста» наповал: «...Мы от рода рускаго — Карлы, Инегелд, Фарлоф, Веремуд, Рулав, Гуды, Руалд, Карн, Фрелав, Рюар, Актеву, Труан, Лидул, Фост, Стемид — посланные от Олега, великого князя рускаго, и от всех, кто под рукою его, — светлых и великих князей, и его великих бояр, к вам, Льву, Александру и Константину, великим в Боге самодержцам, царям греческим». Смущает лишь одно: летописец отделяет «русь» от шведов («свеев»), тогда как норманисты намертво связывают слово «Русь» именно с Ruotsi.
С другой стороны, антинорманисты во главе с академиком Борисом Александровичем Рыбаковым (1908-2001) дали настоящий бой «безродным космополитам». Сам Рыбаков, дотошно изучив ПВЛ и другие древние летописи Киевского периода, в своей работе «Происхождение Руси» убедительно доказал, что собственно Русью есть только «Среднее Приднепровье с Киевом, Черниговом, Переяславлем и Северской землей» (См. http://izbornyk.org.ua/).
Отталкиваясь от этого, он реконструировал следующую ситуацию: в ІV в. в Среднем Поднепровье выделилось живущее по реке Рось племя «Рос», или «Рус», более известное готским историкам как «росоманы». Это племя Рыбаков считает смешанным, сармато-славянским. Русы стали первыми в племенном союзе «полян», в результате чего и весь племенной союз сменил название на «Русь» — это произошло уже в VІ в. С прибытием наемных норманнских дружин «русы» начали новый этап своего становления. При этом пришлые варяги охотно принимали на себя местное самоназвание «Русь», что и привело к дальнейшей путанице.
В этой довольно складной версии явно приуменьшается роль норманнов вообще и лично конунга Олега, который, по версии ПВЛ, и стал первым великим киевским князем.
Вполне возможно, что обе теории следует не противопоставлять друг другу, а считать дополняющими: норманистам необходима роль {кровавого} норманна Олега в усилении Руського государства.
РУССКИЙ ИЛИ РУСИН?
Тут мы подходим к первому важному моменту: так кто же такие «русские»? Как утверждает г-н Гайда, «русскими» считали себя все жители бывшей Руси — «и польские, и московские подданные».
Однако изучение ПВЛ и других древних летописей показывает, что жители Киевской Руси НИКОГДА НЕ НАЗЫВАЛИ СЕБЯ субстантивированным прилагательным «русские». Если речь шла о целом народе, они говорили «Русь»; если об отдельном представителе этого народа — «русин» (см. договор Олега с греками) или «русич» (См. «Слово о полку Игореве»), что значило одно и то же: «Руси сын». А если уж и нужно было использовать производное прилагательное, то в летописях мы находим такие формы, как «руский», «роуский» или «руський» — но в любом случае без удвоенния «С».
Та же ПВЛ сообщает нам важную подробность: «Вот только кто говорит по-славянски на Руси: поляне, древляне, новгородцы, полочане, дреговичи, северяне, бужане, прозванные так потому, что сидели по Бугу, а затем ставшие называться волынянами. А вот другие народы, дающие дань Руси: чудь, меря, весь, мурома, черемисы, мордва, пермь, печера, ямь, литва, зимигола, корсь, нарова, ливы — эти говорят на своих языках». Итак, автор ПВЛ отмечает, что Великую Русь заселяют как славяноязычные, так и иноязычные племена; последние являются безусловными данниками Руси.
Считая в этом списке наличие «новгородцев» позднейшей вставкой, Б. Рыбаков не преминул съязвить: «В этом перечне сомнительными кажутся „новгородцы“, так как все народы даны по своим племенным (точнее — земельным) именам, обозначающим определенный союз племен. Если бы список писала одна рука, то следовало бы ожидать обозначения „словене“. Примененное же здесь слово образовано по городу, возникшему не ранее IX в., и обличает вставной характер „новгородцев“».
Чем же провинились «новгородцы»? Да тем, что словене в ту пору являли собой меньшинство в Новгороде (большинство составляли варяги и чудь), а потому и вся Новгородская земля числилась неславянской «лимитой». «Чьими данниками будете?» — спрашивала их насмешливо Русь. «Русскими», — вздыхала новгородская чудь.
Это деление на «чистых» и «нечистых», на «патрициев» и «плебеев», на «славян» и «не славян» тяготило новгородцев, и они часто восставали против диктата центра. Вот типичный случай: «В год 6522 (1014). Когда Ярослав был в Новгороде, давал он по условию в Киев две тысячи гривен от года до года, а тысячу раздавал в Новгороде {варяжской} дружине. И так давали все новгородские посадники, а Ярослав не давал этого в Киев отцу своему. И сказал Володимир: „Расчищайте пути и мостите мосты“, ибо хотел идти войною на Ярослава, на сына своего, но разболелся».
Надо сказать, что по-руськи этот текст более выразителен. «Ӕрославу сущу в Новѣгородѣ и оурокомъ дающю ҂в҃. гривенъ . ѿ года до года . Кыєву . а тысѧщю Новѣгородѣ гривенъ раздаваху. и тако даху вси посадницѣ Новьгородьстии. А Ӕрославъ поча сего не даӕти Кыєву ѡц҃ю своєму. И рче Володимиръ. теребите путь и мосты мостите . хотѧше бо ити на Ӕрослава. на сн҃а своєго . но разболѣсѧ».
Замечу, что в Киевской Руси не было единого государственного языка с общим сводом правил орфографии (типа «жи», «ши» пиши с буквой «и»), хотя и был единый язык богослужения — церковнославянский. Потому местные летописцы вели летопись на том наречии, на котором говорили. Мы ясно видим, что киевский летописец еще тысячу лет назад называл свой стольный град «Кыєвом», а князя — «Володимиром», что ближе к современному украинскому варианту «Київ», «Володимир»; а буквенные сочетания «ськ», «цьк» в ПВЛ и Ипатьевской летописи (в словах типа «Грѣцька» «Руськыхъ») писались с мягким знаком, что также ближе к фонетике и орфографии современного украинского языка.
Любопытно также, что в списке говорящих по-словенски племен, отсутствуют вятичи и радимичи — а ведь считается, что именно эти славянские племена участвовали в этногенезе современных россиян.
Но ПВЛ не считает вятичей и радимичей славянами! «Поляне же, жившие сами по себе, как мы уже говорили, были из славянского рода и только после назвались полянами, и древляне произошли от тех же славян и также не сразу назвались древляне; радимичи же и вятичи — от рода ляхов».
О вятичах мы знаем, что они платили дань хазарам, но в 966 г. Святослав победил их и возложил на них дань. В 981-982 гг. великий князь киевский Володимир Красно Солнышко снова воевал с вятичами и возложил на них дань, «как отец его». И даже правнук Володимира Красно Солнышко — Володимир Мономах сообщает, что в 1082-1084 гг. «в Вятичскую землю ходили подряд две зимы на Ходоту и на сына его».
О радимичах ПВЛ повествует практически то же самое: в 984 г. великий князь киевский Володимир их покорил, «и платят дань Руси, повоз везут и доныне».
Значит ли это, что, смешавшись с местным финно-угорским населением, эти племена перестали говорить по-словенски, и поэтому их не считали «Русью»? Возможно...
А возможно, вятичи и радимичи были не славянским, а прибалтийским племенем, перекочевавшим в Залесье. Не следует преувеличивать «ляшское» (т.е. западнославянское) происхождение вятичей и радимичей. Идиоматическое выражение «пропал меж Ляхи и Чехи» имело смысл «пропал, неизвестно где». И тогда замечание ПВЛ, что вятичи и радимичи пришли «от рода Ляхов», просто означает, что их родословная весьма туманна.)
Продолжение следует
