Это случилось именно при Ярославе Правосуде, конунге Ярицлейве Скупом. Которого только в XV I — VXII веках начали называть — Мудрым. Держава не может считаться таковой, если там нет принятого и исполняемого единого законодательства.
До начала XI века Русь была разношерстной солянкой десятков и десятков племен. Регулировала свои правовые отношения по собственному разумению, в десятках своих традиций.
«Русская Правда» — первый свод законов в Восточной Европе, оформленный в письменном виде. По нему жила Русь после сыновей Ярослава Мудрого почти до конца XIV , Великое Княжество Литовское — до XVI столетия. Некоторые положения остались в законах Речи Посполитой. Никакого великого прогрессивного замысла создания — не было. Миссионерского тоже, как пафосно вещают восторженные адепты всякой «русскости». Всем окружающим странам было глубоко … что там эти славяне с варягами придумывают.
Ярослав был загнан в угол внутренними проблемами. Поставлен Новгородом в безвыходное положение. Или — единый письменный закон, регулирующий отношения с иноземцами, остальной Русью. Или — прощай княже, никакой тебе помощи. Пусть тебя братья грызут, до полной потери пульса. Но об этом другая статья…
Во времена призвания варягов
основой политической, экономической, правовой и религиозной жизни славян был род. Выше стоял племенной сход. Вершиной самоорганизации было родоплеменное объединение, межплеменное. Уже на втором уровне этих общностей наступали юридические трения. Каждая большая община «работала» на себя, управлялась сама, представляла правовую единицу в глазах всего остального мира.
Само собой, были общими многие правовые обычаи. Для всех славянских племен и союзов. Любой рядовой общинник был подсуден, как и всякий пришелец. Не славянин или славянин другого племени. Но таких считали «чужеземцами». Они не могли пользоваться всеми правами, которые принадлежали членам племени, в которое пришли.
Структура всего общества была простой. Полноправными считались только лично свободные люди. Они были в подавляющем большинстве. Была еще племенная знать, летописные «бояре». Никаких явных перед законом преимуществ не имели, кроме своей родовитости, богатства, воинской службы. На самом низу социальной лестницы были рабы. С ними было по-разному перед ликом славянской… хм... Фемиды.
Институт этих «несвободных» формировался всяко, в течении столетий. Иногда рабами были остатки аборигенного населения, которое сопротивлялось миграциям и славянской экспансии. Так было на Балканском полуострове, в Альпах, Чехии. Пополнялся класс за счет пленников, захваченных в ходе непрерывных войн и стычек.
Угодить в рабство можно было и самим членам рода. Потеряв свободу — как приговор за совершенное преступление или неуплату долга. Самыми бесправными были рабы, купленные хозяином на торжищах. Выкупиться таким несчастным было практически невозможно. Потомство от двух «несвободных» автоматически признавалось таким же.
Странное рабство
Фантазировать не будем, полнота отношений «господин-раб» в славянской общине точно не известна, нет достаточных источников. Но кое-что понятно. Славянское право явно отличалось от византийского и древнего римского. Ключевым различием было то, что «несвободный» не получал статуса «вещи».
Если юридически это было именно так, но по факту рабы становились членами семьи, с ограниченными правами. Это становится понятно в славянском терминизме. Понятия «рабъ» (робъ) и «отрокъ» одинаково относились … к «несвободным» и собственным детям хозяина. То есть, недееспособными в правовом поле. Но социального и разграничительного негатива термин не нес.
Другим признаком «мягкого рабства» у славян являлось то, что выкупиться пленники могли довольно легко. Дорого это не обходилось. Обычно назначался срок, в течении которого «несвободный» мог освобождаться. Сам или через выкуп родичей. Если по объективным причинам сделка не происходила, невольник мог оставаться в общине. Условно-свободным. Даже семью заводить имел право, при полном согласии. Отношение к таким «несвободным» всегда было довольно дружественное.
Отношение к «рабам» менялось, если они принадлежали к какому-нибудь особому роду-племени. Вызывавшим ярость и ненависть. Замеченному в несправедливости, чрезмерной жестокости, религиозной нетерпимости. Это в полной мере испытали на себе германцы, пытавшиеся поработить и насильно окрестить балтийских славян.
Во время и после Великого восстания ободритов и лютичей 983 года пленных не брали, выкупа не требовали. Просто вырезали тех, кого считали поработителями. Епископы сильно ошиблись, посчитав, что могут денационализировать полабских славян принуждением.
Свободные люди
Прокопий Кесарийский еще в VI веке четко фиксировал: славяне Антского Союза племен были «одинаково свободными». Класс полноправных членов общества пользовался почти неограниченной личной свободой. Из обязанностей — военная повинность в случае войны и присутствие на вече/сходе. Никаких ограничений в приобретении имущества и несении обязательств. Западные славяне, чехи и поляки — называли таких людей «дедичами». У восточных, полабских и некоторых других балтийских славян — смердами (смердъ, smardones).
Возникает постоянная путаница в этой терминологии. Якобы «смерды» — подневольные люди, более низкая социальная ступень. Неверно. Правильней считать их классом сельского свободного населения. Которое потом, в первую очередь, закабалялось. В отличие от жителей городов и городищ.
Самый трудный в юридическом понимании — третий, более привилегированный класс в славянских племенах. Вожди, жупаны, князья, бояре так называемые. Понятно, что в самоорганизации родоплеменного строя — это были наиболее уважаемые (по самым разным причинам) и влиятельные лица. Сначала — выборные. Потом это стало передаваться по наследству детям, всему личному роду. Еще позже, когда родовые связи стали разрушаться, разделение (иногда в острых формах) коснулось имущественных отношений. При распределении военной добычи или сборе дани. Знать стремилась ничего не отдавать, сохраняя за собой право взять имущества больше, чем остальные.
Римляне и византийцы, веками жившие в строгом сословном обществе, сразу заприметили «сливки» славянских племен. Безошибочно называя этих наиболее влиятельных и богатых людей — primates, primi, priores, primores, proceres, praestantiores, meliores, seniores. То есть, уже с VI века совершенно точно был сформирован «дворянский класс». Несущий постоянную военную службу, составляющий личную дружину вождя/князя. Впоследствии их права стали расширяться (больше угрозой силы, а не закона). Из дружины выделяются административные единицы, имеющие куда больше прав, нежели простые смерды-общинники.
Еще более сложные в юридическом смысле — статус тех княжеских дружинников, которые по происхождению являлись чужеземцами. Нанимались или приглашались. Как оно было с приходом варягов-руси, более-менее понятно. Личная клятва князю, заключение ряда-договора. С обязанностями и правами.
А вот до этого периода — сплошные вопросы. У болгар такие «чужаки» назывались «болярин». С обязательным почетным эпитетом «охранения-руководства». Жизни, имущества, воинского отряда, городка или деревенской общины. У полабских славян сформировался институт так называемых «витязей» (mcaz, в церковнослявянском — vitezb). Он был смешанным: свои местные вои и пришлые чужеземцы.
Если взять в анализ сообщения франков, немцев и римлян (латинское — vithasii, и немецкое mitsezen или knechte) в описании дружин полабских сербов (XI и XII вв.) — то была особая прослойка мелкого военного дворянства. Подотчетная только князю, имевшая привилегию и обязанность «конной службы». Им сословной ровней были «гражданские» жупаны, старосты общин южных и северных сербов, к примеру.
Собственность
Имущественные отношения на первоначальных этапах формирования славян, как некой прото-государственной племенной общности, были крайне просты. Если разговор о недвижимом имуществе: они регулировались принципом коллективной собственности. Право свободного человека было неотъемлемым правом члена семейного, родственного, родового союза.
Землю обрабатывала «юридическая единица» — семья. Вырубала лес, корчевала пни, запахивала, сеяла-убирала. Весь урожай и доходы с ремесла являлись собственностью всех. Как они делили это промеж себя, по каким принципам (сколько — женатым, неженатым, детным-бездетным) — было только их внутренним делом, община даже помыслить не могла вмешаться. У некоторых южных славян это называлось — «задруга». У чехов-поляков «rodinny nedil».
С этим явлением пришлось (долго, иногда — безуспешно) бороться западным европцам, взявшимся «окультуривать» полабских славян. Историк Гельмольд рассказывает о сыне князя Генриха, который пытался разбить «задруги», привить покоренным полабам принцип индивидуальной ответственности. Назначить каждому крестьянину мужского пола «свое поле». Чтобы он «работал с большей пользой и целесообразностью». Налог исчислять, принуждать и запугивать «единицу» куда проще, чем прочный коллектив «задруги».
Было ли понятие внутри семьи — чего-то личного? Да. Индивидуальная собственность существовала. На имущество движимое. Одежда, собственноручно изготовленные орудия труда, оружие, некоторые предметы быта-обихода. Они метились, подписывались. Взять такое без спроса… а тем более распорядиться — было невозможно. Первоначально такое личное имущество называлось «имЬние» (mienie). То, что имею на руках.
В очень древних славянских былинах и песнях сохранилось понятие «именЬя» внутри семьи. Пряслице или веретено соплячки-девки, дареное бабкой, — мать должна была «уважить просьбой», чтобы взять. А меч отца, данный старшему сыну, ни при каких обстоятельствах (кроме крайних и вынужденных) не мог тронуть младший, получивший копье и щит.
А сколько в быличках страданий молодого паренька, желавшего иметь собственного коня, выращенного лично… Но вынужденного подчиняться законам семьи, которая считала этот имущественный объект — коллективной собственностью.
Со временем, как славяне стали богатеть и активно торговать, выделять в общинах «ремесленные семьи» — наступил переход и другого имущества в индивидуальное владение: земельного и недвижимого. Древняя «задруга» начала распадаться, начиная с X века. Появляются села, деревни, хутора, даже малые городища с именами собственными владельцев. Отдельные члены рода начали выделяться из него, заводить собственное хозяйство. Интересы собственных детей ставить выше общесемейных, особо оговаривая их обязательное право наследования.
У южных и восточных славян этот процесс шел медленно. А вот полабы и прочие балтийские под прямым воздействием европской экспансии довольно споро осуществили разделение общего недвижимого имущества. Сначала это коснулось только земли, на которой стояли дома, хозпостройки и скотные дворы. Потом дело дошло до раздела пахотных земель. Только пастбища, покосы и леса остались в коллективном пользовании, вплоть до нового времени.
Но кое-где древняя семейная общность выжила, несмотря на феодализм махровый. В виде пережитков. Такие правовые отношения, как коллективная ответственность общины (союза общин), долго жили в Польше (opole, даже как территориальная единица), на Руси (верви), на Балканах (околина). В Чехии, даже в начале ХХ века, работала юридическая система для «obciny». В виде коллективного права всего села на пашни, пастбища и леса. Вплоть до вмешательства в продажу наследства.
Мужчина и женщина
Мужчина и женщина, как субъект семейного права в славянском мире, — тоже не просто в юридическом осмыслении. Разделение полов здесь было в полный рост. Никакого равноправия. Ни внутри семьи, ни за ее пределами. Если упростить до правовых понятий — отношения «муж-жена» регулировалось точно так же, как «господин-невольник». Со слезой умиления читаешь фантазии неоязычников: славянская женщина — суть земная богиня, воплощение тепла и света. А с периода «не весты» (до 12 лет — чадо, с 12 до 16 — веста), приобретала особое к себе отношение. Три раза… бред, ага.
Чтобы понять истинное положение вещей, стоит обратиться к источникам. Вот цитата из «мирских притч» Даниила Заточника (XII век):
«Ни птица во птицах сычь; ни в зверез зверь еж; ни рыба в рыбах рак; ни скот в скотех коза; ни холоп в холопех, хто у холопа работает; ни муж в мужех, кто жены слушает».
В «Повести временных лет» это тоже заметно. Женщины и дети рассматриваются летописцем, как предикат мужчины. Так оно считалось и в правовом поле. Христианство тут не при чем, не упражняйтесь. На Руси (до замужества) девицу чаще всего называли по отцу. Не в виде привычного сейчас «отчества», а в притяжательной форме: «Володимеряя», например. После вступления в брак — по мужу, в такой же владельческой форме. «Мужняя жена». Перевод — принадлежащая мужу.
Женщина должна была быть верной своему супругу, однако он верность хранить не обязан. Если позволял достаток, заводил без числа наложниц, жену мог прогнать. Не имел лишь право обречь ее на рабское состояние или голодную смерть. Некоторые славянские племена практиковали посмертное сожжение. Жену вместе с рабами и предметами, принадлежавшими «господину», отправляли на костер. Хочет или нет.
Так было не везде. В среде славян, живших на пограничье (Дон, Таврика, Венгрия, Чехия), женщина в статусе подневольного юридического субъекта рассматривалась иной раз по-другому. Об этом говорят захоронения, в которых находят даже оружие. Есть над чем подумать. Ценные вещи, монеты, скелеты животных и рабов — тоже о многом говорят. Так хоронят только хозяев и господ, пользующихся полной личной свободой. Понятно, в среде знати «княгини» и «боярыни» имели куда больше прав, нежели среди простого люда.
Титмар, из глубин веков, доставил нам сообщение о некой славянской княгине Северной Венгрии (X век):
«Жена его, носившая славянское имя Белекнегини, что значит «прекрасная госпожа», пила сверх меры и, совершая, однажды, путь на коне, подобно воину, убила в порыве сильного гнева некоего мужа. Лучше бы её порочная рука касалась веретена, а сумасбродный дух укрощался бы терпением».
Насколько такие случаи были исключением, не скажу. Но в княжеской среде бывали. Пример Государыни Ольги на Руси — тому подтверждение. Но обычно женщина не могла владеть недвижимым имуществом. Личной собственностью могла считать одежду, белье, украшения, мелочи обихода бытовые. Другой статус был у вдов. Есть немало сообщений, когда жена погибшего (умершего) славянина принимала на себя многие обязательства. Имущественные — в том числе. Становилась покровительницей несовершеннолетних детей, что очень почетно.
Вдова пользовалась уважением в славянской среде, если не в традициях было отправлять ее следом за супругом на Небесные Пастбища… С началом христианизации это стало закрепляться на условно-юридическом уровне. Поучение князя Владимира Мономаха предлагает заботиться о сиротах и вдовах.
Отношения «отец-дети» немногим отличались от отношений между рабом и его владельцем. Термины «рабъ» (робъ) и «отрокъ» уже обсудили, но была и другая форма: слово «челядь» (чадь). Оно, как и римское понятие «familia», означало всех домочадцев, подчиненных воле главы семейства. Мужчине. Касалось как детей, так и рабов. Отец (староста, позже — господарь) обладал правом не только наказывать свою «чадь», но и распоряжаться их жизнью. Никаких юридических препон не было, если в вынужденных обстоятельствах (голод, долги, выкуп совершеннолетних родичей) глава семейства продавал своих детей в рабство.
Продолжение следом...
