Знакомство молодых людей обычно происходило на ярмарках, праздниках, чужих свадьбах, хороводах и посиделках. Почти как у современной молодёжи)
Если парню нравилась девушка, то он старался на это намекнуть, и в разных частях славянского мира для этого были свои обычаи.
У сербов парень бросал девушке кукурузный початок или преподносил яблоко с монетой.
Болгарин мог забрать цветок из венка девушки, выхватить платок, который она носила за поясом, попросить напиться из её ведра или же подарить ей пустое веретено в надежде получить его обратно с пряжей.
В Польше, Чехии и Словакии парни ставили перед домом возлюбленной майское дерево.
А вот на Русском Севере всё было сурово: на посиделках парень усаживался к понравившейся девушке на колени.
Жених и невеста, Брянский уезд, 1908г.
Если невеста сначала приняла ухаживания, а потом обманула, неудавшийся жених мог отомстить: снять ворота с петель и обмазать их дёгтем. Другим изощрённым способом мести было вырывание лука с грядок ветреной девицы.
Как правило, окончательное решение о браке принимали родители, но, если жених не получал согласия, в ходу было умыкание (умычка, уволочение, увоз, отмица) невесты. Такие случаи известны как в древности — Повесть временных лет рассказывает об умыканиях «девиц у воды» и «жён на игрищах», так и в более позднее время — дела о похищении невест рассматривались в судах вплоть до конца 19 века.
Нередко умыкание было мнимое, то есть с согласия невесты, или, с целями сократить траты на торжество, с ведома родителей. Это называлось урывать, умыкать невесту, жениться тихоматным браком, гусявой, беглой, краденой свадьбой, самоходкой, самокруткой, отмицей без отмичара.
Дошедший до нас ритуал выкупа невесты или места рядом с ней имеет корни в древнейшем способе заключения браков — купле невесты как взаимном обмене между родами. Такой выкуп назывался в зависимости от места и времени вено, калым, кладка, откупнина.
Также у славян в древности бытовали и различные формы языческого промискуитета: существуют свидетельства о традиции заменять в брачную ночь жениха его старшим братом, дружкой или отцом, что отразилось в позднем, гораздо менее варварском обычае выкупать брачное ложе.
Отголоски архаических полигамных браков можно увидеть и в обычаях, предполагавших достаточно высокую степень половой свободы: яровуха, скакания, подночёвывания, заключавшиеся в совместных ночёвках девушек и парней после праздников или посиделок, нередко заканчивавшихся добрачной беременностью.
Тульская губерния, 1902 год. После венчания.
Наряду с моногамией славянам было известно многожёнство. Повесть временных лет сообщает, что его практиковали племена радимичей, вятичей, северян.
Запретами на вступление в брак являлись кровное, до 7-9 колена родство, крестное и свадебное кумовство, отношения побратимства и посестримства, браки между сватами, молочными братом и сестрой, родными и приёмными детьми. Иногда нельзя было вступать в брак людям, родившимся в один день.
Если жених брал невесту из другого села, ему нередко приходилось выплачивать парням-односельчанам девушки немалый выкуп. В Полесье даже существовала традиция, по которой парни обходили в канун Нового года деревню с бороной, чтобы «заборонить» девушкам дорогу в другие деревни и сёла.
Строго было и с очерёдностью выхода замуж и женитьбы сиблингов.
Если просили руки младшей дочери в обход старшей, родители отваживали сватов: «Овёс вперёд ржи не косят».
Край свадебного полотенца, начало XIX в., Ярославская губерния
В Новосибирской области о младшей сестре, вышедшей раньше старшей, говорили: «Посадила сестру под корыто». А словаки, наоборот, младшую сестру, зависящую от выхода замуж старшей, называли «сидящей под корытом».
В Польше если сёстры одновременно выходили замуж, младшая должна была покинуть родительский дом через окно.
Кроме патрилокальных, бытовали матрилокальные браки, то есть жених переходил жить в дом невесты. В такой брак часто вступали сироты и бедняки. Такая модель поведения не считалась почётной, что отразилось во множестве ироничных прозвищ такого жениха: дворник, подживотник, примак, привалень, влазень, баблюк. Иногда его и вовсе величали как невесту, молодухой.
По материалам монографии А.В. Гура «Брак и свадьба в славянской народной культуре: семантика и символика».
