Не менее очевидно объединение Николы и Волоса в их функции покровителя земледелия, что выражается прежде всего в особом обряде завивания “Миколиной бородки” (см. описание этого обряда: Макаренко, 1913, с. 80, 110; К. Завойко, 1917, с. 16— 17; Логиновский, 1902, с. 197; Герасимов, 1900, с. 133; Зобнин, 1894, с. 56; Громыко, 1975, с. 92; Терновская, 1977, с. 98, 99, 108). Есть основания полагать, что “Миколина борода” означает то же самое, что и “Волосова борода” (см. об обычае “завивать бородку” Волосу: Иванов и Топоров, 1974, с. 63; Терновская, 1977, с. 108). Это наглядно видно в следующем описании данного обряда, относящемся к Череповецкому уезду Новгородской губернии: “Когда выжнутся, оставляют на поле небольшой кустик колосьев и говорят одной жнее: „Ты верти бороду Волосу, или В е л е с у, другояко скажут". Та три раза ходит около куста и, захватывая серпом пряди по 30-ти колосьев, припевает:
Благослови-ка меня, Господи,
Да бороду вертеть:
А пахарю-то сила,
А севцу-то коровай,
А коню-то голова,
А Микуле — борода”.
(Е. Барсов, 1878, с. 803—804)
Итак, Волос и Никола выступают здесь как эквивалентные наименования, причем замечательно, что, обращаясь друг к другу, говорят о Волосе, но, обращаясь к Господу, — о Николе.
Показательно, что слово житель может означать как икону Николы (Зеленин, 1903, с. 53; СРНГ, IX, с. 189), так и необмолоченный сноп в овине, которому придается особый мифологический смысл (Потанин, 1899, с. 190—191).
Отметим еще обычай праздновать “Николины святки” в течение трех дней — 4, 5 и 6 декабря; в эти дни в Харьковской губернии варили кутью и узвар, чтобы на будущий год был урожай на плоды и на ячмень (П. Иванов, 1907, с. 180). Можно полагать, что “Николины святки” — это своеобразный вариант “микольщины”. Во всяком случае празднование “микольщины” могло иметь не только скотоводческую, но и земледельческую направленность. Так, в Белоруссии, по свидетельству Богдановича (1895, с. 110), “микольщину” справляли, чтобы обеспечить хороший урожай в будущем году, а также в благодарность за хороший урожай предыдущего года (“теперь микольщину справляют только пастухи да конюхи”, — замечает, однако, тот же исследователь).
Отсюда может объясняться в той или иной степени и фольклорный образ Микулы Селяниновича, языческие истоки которого представляются, вообще говоря, вполне очевидными (ср.: И. Плотников, 1919). Знаменательно в этой связи, что на другой день после вешнего Николы, т. е. 10 мая, празднуются “именины земли”, которые прямо связываются в народном сознании с образом Николы (Е. Марков, 1887, с. 8; Мельников, VII, с. 443; см. также об “именинах земли”: С. Смирнов, 1913, с. 267; Максимов, XVIII, с. 273; Добровольский, 1900, с. 45) и называются иногда “Николин батька” (Дикарев, 1905, с. 124; Никифоровский, 1897, с. 122, № 880; П. Иванов, 1907, с. 140; ср. выше, § III.1.5). Ночью, накануне именин матери земли, крестьяне призывали Николу как покровителя земледелия:
Микула-свет, с милостью
Приходи к нам, с радостью,
С великою благостью!
Держимся за сошку,
За кривую ножку...
Мать Сыра Земля добра,
Уроди нам хлеба,
Лошадушкам овсеца,
Коровушкам травки!
(Мельников, III, с. 4; ср.: Е. Марков, 1887, с. 8)
Ср. между тем уже цитированное выше (§ III. 1.2) указание в былинах об Илье Муромце,что Микулу Селяниновича “любит матушка сыра-земля”; в рассказе о свадьбе Святогора сообщается, что в сумке у Микулы Селяниновича “тяга земная”, и т. п (Рыбников, 1, с. 319, 321; Рыбников, II, с. 582).
Образ Микулы Селяниновича вообще непосредственно смыкается с образом св. Николая-земледельца, который ходит по межам для ниспослания плодородия (Никифоровский, 1897, с. 102, 247, № 703, 1954). Ср. отражение этого образа в песнях:
Как Николушка-то по полю ездит,
Суслончики пересчитывает
Оржаные, пшеничные!
(Земцовский, 1970, с. 141, № 119; ср. здесь же под № 120 аналогичную песню об Илье)
Святая Микола, старая особа,
Нет яго дома, пошоу у поля
По мяжах ходзиць, житцо родзиць.
(Шейн, 1874, с. 95)
Нередко Никола выступает в соответствующей функции в фольклорных текстах наряду с другими святыми, прежде всего с Ильей или Георгием (см., например: Шейн, 1874, с. 77, 85, 89, 93, 105; Шейн, I, 1, с. 138, 148, 154, 156); однако в ряде текстов данная функция признается специфичной для Николы, который противопоставляется другим святым именно как покровитель земледелия. Так, в одной белорусской песне Бог посылает за Николой Петра и Илью, но те говорят: “Я коня не маю, Миколу не знаю”.
Позвать Николу берется св. Юрий, у которого есть конь. По пути он встречает Николу и спрашивает: “Гдзе-жа ты Микола прозабавиуся?”. Никола отвечает:
— Я по полю ходзиу да росу росиу,
— Я по меже ходзиу, жито родзиу,
— Я по бору ходзиу да рои садзиу.
(Шейн, 1874, с. 99)
Достаточно выразительна и поговорка: “На поле Никола — общий бог” (Даль, 1904, I, с. 9; Ермолов, I, с. 264)45 или в другом варианте: “На поле Никола один бог” (Каравелов, 1861, с. 274). Представление о связи Николы с оплодотворением земли нашло отражение также в пословице: “Не посеешь, так Никола перст не воткнет” (Бирюков, 1953, с. 246—247).
Б. А. Успенский. Филологические разыскания в области славянских древностей.
