Славянское духовное движение “Великий Огонь” возрождает традиционную культуру, обычаи, обряды, философию и мировоззрение наших пращуров — древних славян. Учение огнищан, как называют себя сторонники “Великого Огня”, отличается от некоторых других направлений современного языческого Возрождения нетеистическим мировоззрением.

По мнению огнищан, славянские боги суть не столько личности, сколько персонификации стихий природы и, что еще важнее, духовных сил и сторон личности самого человека.

Предыстория “Великого Огня” началась в 1989 году, когда несколько молодых житомирян задумались над идеей воссоздания исконных традиций древних славян и начали предпринимать совместные усилия в этом направлении. Идеологом и основным организатором этой группы стал Геннадий Боценюк, он же через год стал руководить тренировками по славянскому воинскому искусству. С 1990 года начинается разработка и приведение в систему учения “Великого Огня”, к этому же времени относится публикация в газетах первых статей Г.Боценюка, пропагандирующих возрождение древней славянской культуры. Интерес к традиционным боевым искусствам осознавался как ключ к пониманию мировоззрения пращуров, а увлечение историей и мифологией стало для первых огнищан способом жизни. Немалую роль в становлении идеологии Великого Огня и в создании общины сыграл житомирский писатель Евгений Павленко.

В августе 1991 года на собрании огнищане избрали Геннадия Боценюка Князем Житомирской общины “Великого Огня” и утвердили основные положения духовного учения. На тот момент к общине примкнуло уже около 200 сторонников. Вскоре община была официально зарегистрирована.

Община определила в окрестностях Житомира священные места огнищан: скала Тура на крутом берегу Тетерева, у которой проходили тренировки по воинскому искусству, могила волхва Межибора близ села Заречаны, где при раскопках в 1952 г. были найдены захоронения, относящиеся к эпохе ранней бронзы, остатки позднейших поселений и древнеславянские захоронения. Священным для “Великого Огня” стал и монумент Вечной Славы с Вечным Огнем, воздвигнутый на том же месте, где в древние времена стояло капище Перуна.

В декабре 1992 года огнищане Киева совместно с общиной РУНверы встречали Коляду. Этот день считается днем основания Киевской организации “Великого Огня”. Через год появилась организация в Ровно, а еще через год “Великий Огонь” стал распространяться по всей Украине.

С 1997 года “Великий Огонь” поддерживает связь с Йонасом Тринкунасом, главным инициатором создания Всемирного конгресса этнических религий.

С декабря 2002 года — с Кругом Языческой Традиции и участниками Битцевского Обращения.

Газета "Магия Огня" №21, 24/10/2003 — на украинском языке.

Учение “Великого Огня” — опыт атеистической концепции Язычества

Духовная философия “Великого Огня” является нетеистической. Космогония в учении “Великого Огня” практически отсутствует. Мы — материалисты в том смысле, что полагаем природу способной к самодвижению, саморазвертыванию и саморазвитию, происходящему в соответствии с объективными законами, поддающимися научному познанию и не зависящими от вмешательства каких бы то ни было сверхъестественных сил. Это относится и к возникновению живого из неживого, эволюции живой материи и к происхождению человека.

Боги, по нашему мнению, не есть личные существа, объективно пребывающие и действующие во внешнем материальном мире. Боги суть эгрегоры, возникшие путем отчуждения от материальной или идеальной действительности некоторых сторон, абстрагирования данных сторон от их основы с последующей объективацией и персонификацией. Иными словами, боги — это скорее образы, в которых в наиболее чистом виде выражены те или иные стороны, замеченные человеческим сознанием и духом в самом себе в процессе самопознания, а также в яркой и метафоричной форме спроецированы стороны и явления окружающего мира, пропущенные сквозь призму наших оценок, восприятия и ожиданий. Последние, разумеется, берут начало в практической деятельности человека в мире природы — “бытие определяет сознание”.

В обрядовой практике из этого, однако, вовсе не следует какое-либо непочтение к богам. Наоборот, тем более открывается простор для раскрытия духовных сил и возможностей, заложенных в человеке. Ведь боги не чужды нам и не есть непостижимые существа иного порядка, как в некоторых монотеистических учениях. Боги настолько родны и близки нам, насколько это вообще возможно. Это как бы образцы и обязательства (кстати, очень непростые обязательства), поставленные нашими далекими предками перед нами. Стремиться к ним, самим становиться богами — таков завет пращуров наших.

Почтение к богам, зримым выражением которого становятся обряды, в особенности жертвоприношения, нужны не столько богам, сколько самим язычникам, ибо помогают глубже и полнее присоединиться к эгрегору, осознать, скорее даже ощутить свое единство с идеальным образом — и на эмоциональном уровне постичь ту его частицу, которая ускользает от рацио.

Поскольку эгрегор есть сущность, живущая и развивающаяся в мире человеческого духа и потому оказывающая влияние на поступки людей, постольку боги вполне ощутимым образом действуют в материальном мире. Именно потому мы, не будучи теистами, не говорим в то же время, будто богов не существует. Они по нашему мнению как раз существуют, лишь несколько иным способом, чем полагают теисты.

Эгрегор, способный оказывать огромное влияние на действия людей, а следовательно и на ход истории (“идея становится материальной силой”), сам зависит от людей: создается и поддерживается духовной деятельностью каждого отдельного человека. В этом коренное отличие нашей нетеистической концепции от представления о вечном, неизменном боге, который предшествует миру, сам никак не развивается, ибо по определению совершенен. Эгрегор развивается вместе со своим носителем — человеком. Потому каждый язычник, чтя завещанных от пращуров богов, одновременно принимает участие в извечном и бесконечном процессе их, богов, рождения.

Отсюда следует и лежащая на нас огромная ответственность. Не нами боги славянские сотворены, не нам их и кроить по своему разумению. Гораздо более, чем развивать и творить новые эгрегоры, важнее хранить и воспроизводить существующие, продолжая прясть нить Традиции. На одного великого волхва, способного обогатить эгрегор бога достойной сохранения новой чертой, должна приходиться тысяча тех, чья задача — хранить то, что есть, не допуская случайных наслоений. (Эта диалектика изменчивости и наследственности, к постижению которой наука пришла сравнительно недавно, а западная философия в лице и Гегеля и Маркса — немногим раньше, была еще в незапамятные времена постигнута нашими далекими предками и вошла в плоть и кровь Традиции в яркой и образной форме вместе с обрядом, мифом, детской сказкой).

Славянские боги как эгрегоры возникли, очевидно, не на пустом месте. Они суть образы кровных предков наших и вполне реальных исторических личностей. У нас нет свидетельств жизни духа после смерти тела в том смысле, в каком об этом говорят в большинстве религий. Но для нашего видения язычества это как раз совершенно несущественно. Человек, всей жизнью своей служивший роду и племени, оставался со своими родовичами навсегда. Сначала в памяти детей и внуков. Затем, когда время сотрет из памяти его имя — маленькой составной частью оставшейся после него культурной традиции. Как капля живет, влившись в океан, человек продолжает жить, влившись в мир богов. По-моему, такое бессмертие многого стоит.

В том смысле, в котором говорилось только что, боги — это люди, благодаря силе и чистоте духа сумевшие сохранить душу живой после смерти тела. Их называют навьями, или рожденными для вечности. Навьи помнят детей своих и помогают им, требуя взамен одного — чтобы и мы помнили о поколениях, что придут после нас. Помнить же о тех, кто был до нас — это нужно не им, ушедшим, а нам, живым, и тем, еще не рожденным. Это и есть Совесть Огнищанина, наш основной нравственный закон.

Последний и, пожалуй, самый важный аспект рассматриваемой концепции язычества — зачем вообще человеку чтить богов и следовать установленным нормам Традиции, если боги эти как бы и не совсем существуют, и некому будет судить за нарушение заповедей. Дело в том, что делаем мы это не для кого-то, в том числе не для богов, а для себя, по своему свободному выбору и по велению совести.

Мы отдаем себе отчет в том, что взятые нами на себя нравственные и духовные обязательства не есть предустановления свыше, что никто не будет нас контролировать и принуждать к их исполнению. И что в принципе мы свободны отказаться от них и жить обычной жизнью человека массы. Мы сознаем также, что в современном обществе нет рациональных, проверяемых формальной логикой оснований для следования нравственным законам языческой традиции — и тем отличаемся от течений, которые заявляют, будто на основании божественных откровений твердо знают, как надо жить. Мы сами держим ответ за свои поступки и не спихиваем ответственность за выбор пути на богов (им и без того есть чем заняться). Мы не считаем, что обладаем знанием истины и что жить по-язычески непременно надо. Жить иначе можно — только мы того не хотим.

Выработанный западной цивилизацией и нравственный принцип индивидуализма, следствиями которого является отсутствие преемственности поколений и исторической памяти, как показывает опыт, относительно жизнеспособен (впрочем, серьезные проблемы, вставшие перед Западом, уже ставят его под сомнение). Потому мы не станем утверждать, что принцип общинности (кстати, лат. — социализма) необходим логически. Но для нас он необходим этически.

Языческая нравственность, как и любая вообще нравственность, не может быть подтверждена или опровергнута логикой. Она может быть принята или отвергнута совестью. Лично моя совесть требует постоянно помнить, что до меня и ради меня жили, любили, трудились и жизни своей не щадили сотни поколений моих кровных предков-славян. Я помню и о том, что после меня будут жить сотни поколений потомков, которые память о нас, ныне живущих, в вечность нести будут, своим детям передавая. Отсюда тяжелая обязанность и великий долг: я более не принадлежу себе, моя жизнь и смерть принадлежат роду. И в этом же несравненное право — мне есть на кого опереться и ради чего жить. Именно поэтому огнищане вновь зажигают священный костер и, принося в жертву ржаной хлеб, говорят: “Слава Сварогу!”

Для связи: Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.

Поиск

Журнал Родноверие