В чате у славянского художника Максима Сухарева, в рамках нашей с ним дискуссии про этнофутуризм, участница Preyja высказала мысль, что антропоцентризм стал укореняться с распространением монотеистических религий, а языческое мировоззрение био- и космо- центрично.
Решил написать пару мыслей по этому поводу и вынести их в отдельный пост:
В условном язычестве человек так или иначе находится в центре Мира, начиная с взаимоотношения с Богами, которые антропоморфны (т.е. это человек их «очеловечил» под себя, являясь творцом их формы), заканчивая антропоцентричностью источника и хранителя Традиции — рода, общины («мера» по-мерянски, «мира» по-русски). По отношению, например, к традиционному северорусскому и финно-угорскому жилищу (перту, избе) находящееся сверху Космо и окружающее его Био периферийны, не скажу, что вторичны (потому что эти «Космо», и «Био» постоянно прорываются в это огороженное человеческое пространство извне, или человек с ними контактирует, уходя со своей территории в лес, поле, на реку, озеро, в мольбище, рощу, капище и тд), но тем не менее это все внешние пространства.
Можно ли считать традиционное для великорусского (и финно-угорского) народного язычества (двоеверия) опасливо-отстранённое отношение к внешнему миру влиянием только христианства? Лично я в этом сомневаюсь.
Если не брать в расчет совсем уже архаичный анимизм и тотемизм, то язычество, со всеми его богами и силами, и их взаимоотношениями между собой — антропоморфно.
И в основе язычества, на мой взгляд, лежит антропный принцип, некогда предложенный английским математиком Б.Картером (1973):
«то, что мы (люди) ожидаем наблюдать (в природе, вселенной), должно быть ограничено условиями, необходимыми для нашего существования как наблюдателей»
Думаю, что это не только один из фундаментальных принципов современной космологии, но и один из принципов современной космомифологии, фиксирующий связь между свойствами и проявлениями Вселенной (зримой и незримой) и существованием в ней человека, наблюдающего и коммуницирующего с ней. Человек это самостный наблюдатель, не важно, из пещеры он ведет свое наблюдение за миром, из-за тына городища, из волокового окна избы или иллюминатора звездолета.
Понятно, что во всех высоких языческих метафизиках, у платоников и в Веданте, например, все тождественно всему. Зороастризм порождает линейную концепцию времени, когда в конце времён грядет последняя, решающая битва сил света и тьмы, а в иудаизме и в исламе Бог это вообще абсолютное Иное, он непостижим и не тождествен всему тварному и тд.
Но здесь я хочу сделать акцент на другом. На том, что человек на все это смотрит с позиции наблюдателя. Речь о глубине включенности в непостижимое и природно-стихийное. Человек приходит в Природу/Вселенную кажущуюся, отчасти, опасным и сложным хаосом что бы её отструктурировать, очеловечить, сделать частью своего территориально-родового, социального локуса.
Безусловно антропный космологический принцип (пытающийся метафизически обосновать закономерности эволюции Вселенной, приводящие к появлению человека «наблюдателя», связан с атеистическим мировоззрением, это плод размышлений человека второй половины XX века, но, в впервые концепцию астрономического антропоцентризма в XIX веке сформулировал американский биолог А. Р. Уоллес (один из авторов теории биологической эволюции) и придал ей религиозное истолкование(!). Ибо уже в Библии предлагается антропология, в которой человек занимает центральное место в творении Вселенной.
И вот тут можно констатировать, что подобный антропоцентризм характерен и для языческих мифов тех же финно-угров. Первоотец и его клон/брат демиург (или два брата — сыновья утки) творят твердь на воде, затем животный мир и в конце человека, из-за которого, в дальнейшем, происходит их экзистенциальный конфликт. Определенно это культурное влияние древних ираноязычных кочевников в бронзовом и раннем железном веке, но факт остается фактом, в центре «мера» и его мифологии у нас стоит человек, вокруг которого происходит кружение разнообразных Сил, их борьба за его тело, силу и душу, а он за ними наблюдает и коммуницирует.
