Детально рассматривая и анализируя мышление и мировосприятие человека традиции, в конечном итоге обнаруживаешь главное его отличие от человека современного – мифология. В традиционном обществе, каждый аспект жизни людей был окружён и пропитан мифом, не оставляя ни единого места в мире без Сакральности.
Проведение Кологодных праздников, символизм в явлениях природы и быту, ремёсла, заговоры и пр., – есть не просто неотъемлемая часть жизни человека традиции, а само существование. К огромному сожалению, для большинства людей XXI в. данные вещи стали развлекательной игрушкой, которая с лёгкостью меняет не только свою форму, но и значение, которые по невежеству многими принимаются за «древнейшую истину». В лучшем случае, традиция во всём её проявлении становится обычным предметом для исследований, процесс которых больше походит на сбор осколков кристалла, с жалкой попыткой собрать все кусочки вместе в надежде, что кристалл снова станет прежним.
Не смотря на все старания, традиция, так и не смогла стать полноценной жизнью и мировоззрением наших соратников. У большинства наблюдается лишь химерическое подобие: интеграция в современное мышление с последующим слиянием вкраплений традиционного, — что является заведомо неверным, и с самого начала губительным маршрутом. Зародившийся в эпохе Просвещения панцирь, который изначально имеет губительную природу на онтологическом уровне, и укрепивший свои позиции в Постмодерне, стал практически непроницаем для чистого света Традиции. Мир был расколдован, из-за чего традиция стала восприниматься как нечто архаичное и примитивное: как период детства всего человечества, который был пройден и теперь не имеет никакого значения. Но время чётко показывает нам, что это в корне не верное заключение, которое давно стоило пересмотреть; необходимо выдвинуть к центру наиважнейшие темы, от которых и по сей день зависит судьба дальнейшего развития нашего общества. Одной из таких тем по праву считается мышление человека, которое является одним из ключевых стежков, в общем полотне всего сущего. И именно о судьбе Традиционного мышления в условиях современности, без оскверняющих паттернов Постмодерна, мы постараемся рассмотреть ниже.
1. Эпоха нашего времени
В повседневном обществе де-факто (языческое общество не исключение), дискурс по теме смены эпох и того времени, в котором оно находится, практически не ведётся. И это логично, ведь не заинтересованность людей в духовности и полное отторжение Сакрального, вкупе с неистовой тягой к материальному, вписываются в наше время — эпоху Кали-юги, или как писал в своих трудах Гесиод – Железного века.
Железный век – время мирового упадка и разрушения, люди в котором отреклись от традиций и зациклились на самих себе, выдвинув на постулат свои желания и страсти. Духовная вертикаль и Божественное, более не занимают главенствующую роль, и потому были жестоко и бескомпромиссно закинуты в самый тёмный периферийный угол; человек утратил способность видеть мир по-настоящему, и вместе с ней связь с Божественным.
Реконструировать связь с Божественным через слепое подражание формам, уповая на то, что она восстановится в первозданном виде – невозможно, ибо это действие направлено на воскрешение физического тела традиции, а не её Духа. Дабы восстановить весь комплекс метафизического ядра — без которого приближение и переживание Божественного всегда будет ускользать, необходимо вооружиться знаниями и методами, которые, будут не подвластны порождённым Современностью моделям и конструкциям. Необходимым набором «инструментов», с помощью которых у нас есть возможность провести фундаментальную ревизию, обладает философия Традиционализма, которая по своей природе стоит на стороне манифестационизма, и защищает от гнёта Современности любое проявление традиции; а также одна из личин Традиции, проявляющая себя в той или иной форме. Но чтобы обнаружить болезненность нашего мира, и то тотальное безумие, в котором человек сам того не ведая, долгое время находится — необходимо приложить колоссальные усилия в направлении должного восприятии навязанных эпохой разрушения иллюзий, с их последующим отсечением от нашего мышления.
Обнаружив порочную призму Постмодерна на своих глазах, и с хладнокровностью сбросив её, — отречься от навязанного и a priori антисакрального мира, — и обратившись к Традиционализму, мы не только обнаруживаем первые очертания настоящего мира, но этим самым перемещаемся в пространство совершенно иного качества, фундаментально отличающегося от привычного нам.
В отличие от прямолинейного и, сугубо «положительного» течения времени — представления, на котором так агрессивно настаивает современность, Традиционализм указывает на цикличность времени, которое постепенно регрессирует на периферию от центра вечности — некий онтологический процесс бытийного убывания. Вечность, представляет собой самодостаточное, никуда не проистекающее в виде эманации и не подвластное каким-либо процессам, являясь абсолютно интактным и постоянным по своей природе – вечным бытием. И так как время является относительным, в отличие от абсолютной и цельной вечности, оно не может проистекать неопределённо долго, и уж тем более вечно. Согласно традиционалистскому мета-языку, время, доходя до некой критической черты, оказывается вовлечённым в процесс глобального краха, в котором оно заново обнаруживает себя, после чего начинает новый цикл. Простыми словами, Традиционализм показывает, что время циклично по своей природе, и чем дальше оно отходит от центра в своём «вращении», тем ближе подходит к своему концу и соответственно – перерождению-новому-началу. Отсюда проистекает идея о разрушительной эпохе, в которой должно зародиться новое начало: Конец Света, Страшный Суд у греков, Рагнарёк у скандинавов и др.
В свою очередь Современность, настаивает на постулирующей идее однонаправленности времени, которое проистекает из древности в прогрессивное будущее. Вечность больше не существует отдельно от времени, ибо утратило свою самодостаточность и интактное состояние, став частью однонаправленного течения. Трансмутация времени вместе с Вечностью, берёт своё начало в момент зарождения, и в последующем доминировании креационизма — Христианства. С развитием наук, становления секулярного общества и отхождением от церкви — ключевые аспекты эпохи Ренессанса, благодаря которым, представление о мире у человека меняется кардинально, — происходит окончательный отход в сторону доминирования материалистического, и догматирующего постулата видения мира, который движется исключительно от худшего, к лучшему: от менее развитого и примитивного, до высокоразвитого и технологичного.
Позже, со становлением Модерна, мировосприятие человека принимает окончательный, антитрадиционный вектор. Основными идеями модернизма как культурной волны является начинание новой жизни, нового ощущения времени, приоритета «современного» над «устаревшим». Развитие общества должно происходить на основе 4 принципов: демократии, доминирования индустрии, техники и естествознания. Когда традиция стала постепенно гаснуть, но локально ещё проявлять себя, то со становлением Модерна на Традицию в целом вешается ярлык “не актуальное и старое”, из-за которого любое её проявление, в лучшем случае, не воспринимается всерьёз: происходит прямое кровопролитное столкновение двух миров — традиционного и современного, которые по разнополюсным природам не совместимы, и не способны произвести гармоничный синтез.
Возникает закономерный вопрос: если циклическая доктрина Традиции полностью отрицает Современность, то чем является технологический прогресс в представлении Традиции, поскольку, с точки зрения современного мира — технологии, есть проявление лучших времён? Ответ на поставленный вопрос даёт Рене Генон в своей книге “Кризис современного мира”: “Причина заключается в том, что развитие всякого проявления с необходимостью предполагает постепенно ускоряющееся движение в сторону удаления от порождающего Принципа. Начиная с самой высшей точки, проявление с необходимостью простирается вниз, причём, как это происходит в случае физических тел, скорость движения постоянно возрастает до тех пор, пока не достигнет предела и движение не прекратится. Этот процесс нисхождения проявления можно было бы назвать “прогрессирующей материализацией”, так как сам Принцип, в свою очередь, соотносится с чистой духовностью <...>” [Р. Генон 1991. С. 15].
Стремительное развитие технологической отрасли, и полная свобода “от” уризомического общества, которое, в свою очередь, всецело порабощено современностью и безукоризненной верой в него — есть наглядный пример того, что эпоха разрушения всё сильнее сжимает свою механическую хватку — явный признак того, что кульминация близится, и что правящие Титаны будут свергнуты вновь пришедшими Божествами. Подготовить почву для вновь явивших себя Божеств — архиважная задача, от выполнения которой имеющие на это права люди: философы, волхвы, жрецы, бояны и сказители, зависит то, когда придут Боги, и как будут развиваться их культы. Но пока Божественное и сущее-в-целом отброшены на периферию, и титанические силы в разных проявлениях стоят у центра контролируя мир и сознание людей, — Железный век, он же в славяно-русском родноверии Кощный век, будет проистекать к своей кульминации без героических подвигов тех, кто увидел и дал последний бой во имя Божественного титаническому Змею, который скрывает подлинность сущего и природу нас самих.
2. Место традиции в условиях современности.
Традиционное мышление не может базироваться на фундаменте современности, и, том представлении о мире и времени, которое оно выдвигает, поэтому мы бегло прошлись по ключевым аспектам понимания времени и пространства, благодаря которым, можем нащупать первые границы между “современным” и “традиционным” мышлениями. Но для более чёткого понимания темы нужно сделать акцент на некоторых аспектах, которые дадут нужные оттенки для полноты картины в разбираемом тексте.
Тради́ция (от лат. traditio «предание», обычай) — множество представлений, обрядов, привычек и навыков практической и общественной деятельности, передаваемых из поколения в поколение, выступающих одним из регуляторов общественных отношений. Передача традиции от старого поколения новому происходит преимущественно в устной форме, поэтому огромный пласт всех поверий, обычаев и обрядов сохранился именно в фольклоре, — который не может полноценно существовать в условиях секулярного общества, урбанизации, и абсолютного нигилизма. Единственно возможный способ, максимально минимизировать влияние современности — это уход от неё как можно дальше: как в пространственном понимании, так и мыслительном.
Сакральное переживание и присутствие вне Das mann достигается за пределами среды, где последний ведёт своё существование, — но даже полный уход от современников, и отречение от так называемой “ процветающей цивилизации” не дадут полного присутствия и единения с Божественным, поскольку шум современности всегда будет стараться осквернить абсолютную, отчасти интимную, чистоту слияния с Божеством.
Традиция — это всегда жизнь, которую нельзя частично привнести: только полное проживание этой самой жизни даст понимание, насколько она ценна, и что другой возможной в не её самой нет и быть не может, поскольку, за её пределами либо смерть (в лучшем случае), либо нигилистическая всепоглащающая пустота, — которой нет разницы между “Божествами” и “Титанами”, ибо она отрицает оба эти полюса, равно как и абсолютное ничто первого.
Отказ и непринятие современностью Традиции, ставит её в неоднозначное положение. На первый взгляд может показаться, что человек современности с либеральным представлением о мире и “человеке” как таковом, отказывается принимать какую-либо традицию, в частности свою собственную, поскольку они создают для его мышления границы, за пределы которых выступать непозволительно; с другой, неоднозначная тяга к разным формам Традиции приводит к тому, что на этом фоне создаются разнообразные сорта трендов и течений, которые всегда являются симулякрами.
Термин “реальность”, используемый чаще всего в значении существующий, то есть реальный, в глазах традиции не имеет никакого значения, потому что в традиции не существует разграничения между реальным и нереальным, — всё есть существующее, и потому реальное. Используя слово “реальность” современный ум разграничивает мир на материальный — то что есть, то что эмпирически обоснованно и поддаётся измерению, и нематериальный соответственно, то есть нереальный — выдуманный и не существующий мир, поскольку он не подвластен сухому анализу и любому способу измерения, и потому считается не существующим. Со стремительным развитием технологий даже, казалось бы давно привычное нам “реальность” снова меняет своё значение, поскольку привычный смысл этого слова уже не является актуальным в повседневных реалиях, так как язык модерна считается устаревшим и, с точки зрения постмодерна — не актуальным. Постмодерн использует субстанцию реальности как скульптор податливую глину: создаёт изделия, отличающиеся от исходного материала: виртуальная реальность, пространство мировой сети, вымышленные миры в видеоиграх и фильмах, которые могут быть абсолютно любого вида и внутреннего наполнения. Но пиком овладения скульптурного навыка является момент, когда постмодерн объявляет о существовании копии, являющейся лучше оригинала — дополненной реальности. Давно устоявшийся мир и всё проявленное в нём, уже считается неполноценным, — то, что можно “улучшить” разного рода проекциями, Qr-кодами, разными приспособлениями и гаджетами, которые через алгоритмы и машинные мощности проецируют дополнения к этому миру. И само существование человека обусловлено категорией “online”, подключением к машинам и мировой сети, и присутствие человека в состоянии “offline” равносильно полному отсутствию в этом мире — мире современной реальности.
Традиционное видение мира, а точнее, — первородный и настоящий мир, границы которого находятся лишь до границ соприкосновения с болезненной современностью, — не может существовать в рамках видения бытия постмодерном, поскольку миру, абсолютно безразличному к состоянию “online”, нет места там, где оно жизненно необходимо. Место традиции в условиях современности находится за пределами самой современности, и никакой другой вариант не может существовать, даже если вообразить невозможное — перемирие и потенциальный синтез двух парадигм мышления, пускай и локальных аспектах.
Материя в традиции является лишь малой частью сущего-в-целом, отображая в грубой форме то, что находится за её пределами. Поэтому делать упор исключительно на форме традиции минуя её дух — глупо, поскольку, это противоречит всякой живой традиции.
Современность представляет собой однородную, расползающуюся исключительно по горизонтали субстанцию, которая обволакивает полупрозрачным тонким слоем настоящий — неизменный вопреки всему мир, который проистекает своим чередом, в отличие от стремительно текущей современности. Эта “плёнка” может скрыть подлинное содержание мира, но не уничтожить его до самого основания — самоуничтожение происходит по воле самого Божества, через уродливые лапы Современности, которая, является лишь следствием приближающегося конца, после которого начнётся новый бытийный цикл, в котором Божество в новом качестве манифестирует в ликах других Богов, пришедших на смену старым — будет совершенно иной миф.
3. Судьба Традиционного мышления в условиях современности
Какова же судьба традиционного мышления в условиях современности? У автора есть два варианта событий: один из которых имеет право на существование в силу того времени, в котором человек (не конкретно отдельный индивид, а все люди в целом) сейчас находится, и второй — являющийся плодом размышлений с допуском событий, по происшествию которых, ход событий мог бы измениться в неоднозначную сторону.
Традиция — это всегда передача живого огня, который является её Духом, а не передача в наследство своим потомкам прах некогда великого прошлого, который навсегда утрачен без возможности вернуться к жизни. Традиция, и способное её должным образом воспринимать мышление, всегда должны находиться в состоянии “горения” — в состоянии жизни, дабы иметь силы существовать и противостоять любым нападкам Современности: извращение языка изнутри (внедрение в самую глубь слов, ранее не существующих в самом языке, и принятие человеком этих самых слов без поиска аналогов, подходящих по смысловому содержанию слов из родного языка); навязывание (как явное и жестокое, так и более мягкое и ненавязчивое) ценностей, идущих в большинстве своём вразрез традициям, на фоне чего появляются первые семена, ведущие к расколу и, впоследствии, — вырождению традиции; отречение от Божественной составляющей бытия, в пользу исключительно материальной проявленности — если всё вышеперечисленное присутствует в умах того или иного народа, то это явный показатель вырождения и смерти народа, и традиции вместе с ними.
Единственно возможное и имеющее право на существование восприятие мира и сущего-в-целом, может считаться только традиционное, — поскольку только оно может охватить весь масштаб проявленности Божества, и объяснить через мифопоэтику о происхождении мира, появлении Богов и тд; только полное проживание мифа и традиции дадут возможность прикоснуться к подлинной квинтэссенции мира, — которая и без того очень пуглива и нежна. Но как писалось выше: “у большинства наблюдается лишь химерическое подобие: интеграция в современное мышление с последующим слиянием вкраплений традиционного, — что является заведомо неверным, и с самого начала губительным маршрутом”. Сейчас, безусловно, происходит возвращение к традиционным ценностям, включая быт и образ жизни, но по определённым причинам не у всех получается воплотить задуманное — современная реальность оказалась жёстче, чем многие могли вообразить.
Люди традиции ещё до вмешательства современности в их жизни, строго придерживались как общепринятых, так и внутренних правил и обычаев, которые давали им ориентиры: как и почему нужно проживать эту жизнь. С приходом современности традиционные общины стали более консервативны и закрыты, что воспринимается современным умом как дикарство, примитивность, и неспособность принять “прогрессивное” будущее всего мира. Многие племена и общины не поддались уловкам современности, сумев отстоять свои обычаи, но малые элементы современности сумели проникнуть в их жизни, что наложило соответствующий отпечаток. Ярким примером являются африканские племена, традиции которых заложились в самом начале развития всего человечества, но из-за излишнего контакта с цивилизацией, цели которой были самыми разнообразными: начиная с банального изучения быта и обычаев, заканчивая миссионерской деятельностью, дабы наставить дикарей на “путь истинный”, — их собственные традиции стали обрастать новыми формами. Так, обитавшее на юго-западе Эфиопии племя Мурси, мужчины которых обучают мальчиков не только правильному обращению с копьём, но и АК-47, порох от патронов которого они употребляют в ритуальных целях, дабы обрести силу собственного оружия.
В постсовременности ситуация будет только усугубляться. Ранее современностью традиционное мышление воспринималось холодно и предвзято, но в определённых аспектах всё же учитывалось. Со становлением постмодерна — нового времени — такие мышление и образ жизни не будут учитываться в урегулировании вопросов относительно судьбы традиционного человека, поскольку традиционный человек, индивидуум, не имеет права существовать в этой действительности. Это связано с безумным стремлением освободить человека от всевозможных “границ”, включая границы человека как такового: отсюда берут своё начало огромное количество придуманных гендерных полов, вмешательство в тело человека путём внедрение в него всевозможных гаджитов, всякого рода “улучшений”, и просто изменение собственного тела через хирургическую пластику, возможность причисления себя к любой традиции (даже если она не относится к человеку ни территориально, ни по языку, ни по крови), и возможность причисление себя к другому биологическому виду.
Индивидуум, он же традиционный человек, в этой действительности будет сильнее вытесняться большинством “нормальных людей” этого времени, поскольку верность старым традициям и, вместе с ними, старому и отжившему своё миру, — которым нет места в мире свободы “от”, — будут контрастно выделять людей, не принявший парадигму постсовременности. Человек с традиционными ценностями и видением мира будет вынужден уйти в подполье, ибо влияние того времени, в котором он живёт, окажется настолько велико, что от него попросту не скрыться в глуши на отдалённых деревнях, поскольку, они сами перестанут существовать: огромные мегаполисы полностью уничтожат леса и вольные просторы степей, которым тоже не нашлось места в прогрессивном мире будущего: “каждый клочок земли должен использоваться, и потому должен трансмутировать” — таков девиз прогресса; деревни и сёла, некогда находившиеся в непроходимых местах, перевоплотились в густонаселённые технологичные города. Земля стала полностью поражена бесцветной технологичной ризомой, которая проникла не только в её глубины, но и небо. Небесное пространство тоже опорочено всевозможными спутниками, разного вида летающими аппаратами, беспилотниками, — которые заполонили всё свободное пространство, чтобы организовать его для своей нормальной работоспособности и взаимодействия друг с другом, попутно излучая различные сигналы во всех направлениях, создавая при этом невидимую (возможно, с появлением роботизированных глазных протезов, которые будут способны воспринимать и передавать картинку этих сигналов человеку прямо в головной мозг, дадут тем самым способность видеть) сеть, к которой подключено абсолютно всё, начиная заменивших телефоны встроенных в само тело человека гаджетов, заканчивая датчиками на каждом камне и дереве в техногенных парках будущего.
Наблюдая весь этот хаос, человек с традиционным взглядом на мир, — который заметно деградировал в силу доминирования того времени, в котором он находится: причина тому то, что прямая передача традиции практически полностью, если не совсем — исчезла, и люди, не принявшие догматирующие правила разрушительной эпохи, самостоятельно стали возвращаться к собственным традициям, зачастую уходя в сторону от них самих, — человек будет вынужден зарываться в самую глубь земли: преодолевая бесконечную паутину скрытых проводов, огромное количество железобетона и других, современных сверхпрочных материалов, из которых теперь и состоит весь мир, — дабы, во-первых, минимизировать контакт с миром постсовременности; а во-вторых, иметь возможность прикоснуться к настоящей земле, культ которой окажется жизнеспособней других.
Есть вариация иного исхода традиций в будущем, судьба которой, хоть и зависит от многих, в большинстве своём ломких как весенний лёд факторов, но тем не менее имеющее право на существование.
Если допустить скорейший уход Современности со своих позиций, в частности, позиций в отношении к традициям, то перед нами расстилается огромное поле для дискуссий. Первое на что нужно сделать акцент, так это на взаимодействие разных традиций друг с другом. Не смотря на то, что разные народы, ранее практически (если не совсем) не взаимодействующие друг с другом, при возникновении каких-либо конфликтов — всё равно смогут найти компромисс — нащупав точки пересечения собственной традиции с конфликтующей, на основе которых, возможно будет проложить первые шаги к будущим мирным взаимодействиям. Вторым аспектом, который нельзя не учитывать — это амбиции самой традиции в русле доминирования в отношении не только других традиций, но и ко всему миру в целом. Ни у одной традиции, никогда не было, и не будет мыслей о назначении себя в титул мировой, и имеющей право доминировать над остальными.
Чтобы отстоять суверенитет традиции в условиях современности, необходимо видеть границы между ей и современностью, и расставляя “колышки” по всему периметру между этими двумя парадигмами, пресекать любое проникновение в её владения; минимальный контакт с современностью всё же избежать не удастся, в силу той эпохи, в которой всё человечество сейчас находится, — лёгким проявлением которой и является современность. Одним из таких колышков является наш родной язык, который слишком забит и замусорен разного рода заимствованиями, что делает его принципиально другим — современным, в отличие от первоначальной версии себя — традиционным. Очищение собственного языка от чужеродности, и возвращение к его подлинной чистоте — есть первый шаг к возвращению к собственным традициям, и мышлению соответственно. Разумеется, переход от современной версии к традиционной родного языка не должен быть резким, иначе не сработают те “рычажки” понимания — осознание, которое приходит только в непосредственном проживании языка; только постепенное возвращение родной речи дадут необходимые результаты, для ещё только предстоящей работы.
Следующее, принципиально важное для любой традиции, как неоднократно писалось выше — её Дух. Необходимо озаботится наполнением традиции этим огнём, через непосредственный контакт с традициями, где прямая передача не была прервана, и потому способных помочь в таком архиважном деле. Но не каждая форма Традиции подойдёт для решения такой фундаментальной проблемы. Если взять во внимание славяно-русскую традицию, то в её случае разжигать этот огонь заново нет надобности, ибо он находится в самом эпицентре своего существования — в народе, который смог донести, пускай в видоизменённой форме и с наслоившимся пластом христианства, до наших дней. Чтобы вернуть славянскую традицию (хотя бы в форме культа определённого Божества, а не самой традиции в целом) к дохристианскому моменту, дабы продолжать её существование в этом русле, — без постороннего и чужеродного вмешательства: необходимо произвести ювелирную работу по выхолащиванию идей самого христианства, и обратившись за недостающими фрагментами к общему полотну понимания к индо-европейским традициям, которые способны восполнить пробелы в некоторых местах восполняемой, не забывая при этом учитывать: родной язык без современных вмешательств, и территорию, на которой находилась и находится наша традиция.
Огонь славянской традиции ещё не погас — он меняется, сбрасывая старые и отжившие своё формы. Не нужно пугаться его полного изменения, ибо именно в это самое время появляется зазор, ведущий к новому витку времени, — в котором будет развиваться и процветать новый — иной миф, почву для которого должны подготовить имеющие на это право люди: философы, волхвы, жрецы, бояны и сказители. Так пускай же Великая Мать с хладнокровностью и без толики жалости срежет остатки гниющей плоти, дабы мы под Её покровительством в Кощном веке прыгнули в бездонную Вечность, откуда берут своё начало Божества, культам которых только предстоит зародиться…
P.s. Хочу выразить отдельную благодарность Евгению Нечкасову (Askr svarte) и волхву Велеславу, чьи идеи и взгляды дают мощнейшие ориентиры для странствия не только мне, но каждому, кто хоть сколько знаком с их трудами.
