Предположу, что 20-й век растворил одно из древнейших основ человеческого мышления — понятие о элитарности главного мифологического героя.

Ещё по легендам античности нам известно, что само слово «герой» говорило не просто о выдающихся качествах персонажа, совершающего подвиг, но обозначало человека приближенного к богам, ведущего от них своё родословие, являющегося их потомком. Схожую ситуацию можно наблюдать практически во всех индо-европейских сказаниях. Поэтому нет ничего удивительного, что с глубокой древности считалось, что великие деяния присущи только аристократической прослойке общества — вождям, царям, князьям, воинскому сословию и прочим, имеющим исключительно благородное происхождение от полулегендарных предков. Наличие духа героизма зачастую определялась чистотой крови и древностью рода. Славные деяния не считались уделом и привилегией рядовых общинников, землепашцев, людей ремесла, черни, и тем более рабов. Исключения достаточно редки и всегда подчеркнута их нетипичность.

Сама идея о неравенстве людей в проявлениях высот духа продолжала быть актуальной на протяжении долгих веков. Считалось, что только человек благородного происхождения способен к истинному героизму. Мифологическая основа избранности героя со временем оттеснялась в сторону сословно-социальной иерархии и находила своё отражение во всевозможных кодексах чести, сводах добродетелей и моралей. Сочетала в себе благонравие с высшим служением и способностью поставить славу, честь или долг превыше жизни. В древности эти человеко-божественные качества подчёркивались богатством убранства, вооружения, личным присутствием вождя в авангарде битвы. В более поздние эпохи считалось, что только аристократ способен поднимать боевой дух солдат, вести в атаку, нести ответственность за подчинённых, первым вставать из окопа, последним покидать гибнущий корабль. Аристократ являлся хранителем и служителем чести — своей, государевой, божественной. Считалось, что он имел право и\или долг защищать эти высшие идеалы с клинком или огнестрелом в руках. Даже Первая мировая война всё ещё сохраняла концепцию благородного офицерства, дворянства, как носителей этих идеалов.

Окончательному распаду этого мифо-героического образа, на мой взгляд, способствовала именно Вторая мировая война. К моменту её начала божественная основа избранности героя заменилась научной, накрыв весь цивилизованный мир повальным увлечением евгеникой. Сменилась лишь подкладка, суть древнего мифа от этого осталась прежней. Особенно ярко, можно сказать гротескно она отразилась в «философии элитарности» Третьего Рейха. Германская нация, как нация сохранившая «арийскую кровь», по умолчанию определялась, как пример человеческого совершенства. Этот идеологический элитаризм «очищался» от чужеродных примесей и кровей столь тщательно, что сначала сегрегация и дальнейший геноцид приняли форму «спасения» нации, а затем стали уверенностью в своей неуязвимой правоте, перед которой, разумеется, не смогло бы устоять ни одно из государств, наций и политических систем. Поэтому по-хозяйски квартируясь в очередной сдавшейся европейской столице, немецкий рядовой вполне себе наглядно видел в действии концепцию германского превосходства над людьми с «искаженной нравственностью», которые в общем-то не способны к серьезному сопротивлению. «Старые нации Европы», причинявшие весомые неприятности в Первой мировой, вдруг оказались мыльными пузырями.

Дальше был германский Drang nach Osten, где и случился главный «сюрприз». Оказалось, что русские и прочие советские «унтерменши» «по-хорошему» сдаваться хозяевами мира не собираются. Вдруг весь этот «сброд» из «славянских рабов», коммунистов, евреев, каких-то азиатов и всяких закабалённых режимом людишек неожиданно неприятно приземлил германское «превосходство». Советский «дикарь» расписался на стенах Берлина, а расово-чистый немецкий рядовой в составе колонны военнопленных пошёл доказывать своё превосходство на больших стройках.

Пожалуй, вот тут и рухнуло то самое древнее мифологическое неравенство героя по отношению к прочим смертным. Хорошо ли это, плохо ли на тот период времени — судить не берусь, не хочу в этом контексте делать выводы о том, кто первый начал и кто виноват. Речь здесь не о борьбе идеологий, а о мифе. Факт в том, что древнее сословное деление человечества на «высших» и «низших», основанное на знатности происхождения и дарованном божественном благородстве, разлетелось вдребезги.

СССР наглядно продемонстрировал всему миру, что национальная элита вполне заменима. Дело это самое что ни на есть земное, наживное, и отнюдь не являющееся промыслом божьим. Уничтожив свою имперскую элиту как систему, СССР оказался вполне способен взрастить новую, ничуть не хуже. Понимаю, что сейчас у кого-то ёкнуло сердце — какая на фиг на костях миллионов элита!? Но государственной идеологии я не касаюсь. Просто одна система переиграла другую, мифологическая богоизбранность кого бы то ни было отошла в сторону. Народилась идея, что элиту учёных, творческих людей, полководцев и т.д. можно получить, не прибегая к благородству крови. Вполне достаточно лишь открыть доступ к знаниям и обеспечить условия для получения специалистов в разных областях. После Второй мировой, осудившей теорию превосходства одних людей над другими, по миру прокатились волны национального самоосознания и самоопределения. Словно сами по себе развалились колониальные империи, развернулась борьба за права цветного населения и всевозможных национальных меньшинств, уходила в прошлое безоговорочная гегемония белого человека. Элитарность высшего образования стала повсеместно приобретать черты общедоступности.

Героическая мифология спустилась с неизведанных высот иномирья на землю. На первый план выходили личности из простонародья, что называется — «от сохи». Теперь героем своего времени мог стать любой, без налёта высокоблагородия кровей. И всё шло поначалу хорошо, но уже к началу 21 века новая система дала сбой.

Утратив древние принципы божественности героизма, чисто земные «простые герои» оказались вовлечены в экономическую, идеологическую, систему социальных и прочих ролей. В новом мире героические образы множатся, меняются, искажаются, переходят из одного качества в другое, посредством массовой культуры превращаются в «иконы», а это, согласитесь, разное. Сфера высших идеалов остаётся за бортом. Без божества герой становится не устремлением Духа, а воплощением успеха, идёт на сделки с материальным миром, выстраивает с ним долгосрочные отношения. Стремление к успеху и самореализация становится частью образа такого героя. Но успешность — не слава! Громкое имя перестаёт быть синонимом возвышенного и благородного. Транслируя в мир и держась тех идеалов, что выше мирских, легендарные герои древности изначально были чужды прямой самореализации. Но лишившись, божественного стержня, герой из сказания стал заложником обстоятельств, стал предрекаем и покатился по житейским ухабам со всеми взлётами и падениями.

Что бывает с героем, отказавшимся по собственному неразумению от божественной силы, изобразил ещё Гомер. Нарушая установленный с древних времён мир с богами, Одиссей проходит через тяжкие испытания. То по неведению, то сознательно он вступает в конфликт с высшими силами, испытывая гнев Посейдона, Зевса, Эола, Гелиоса, навлекает на себя мучительные несчастья, выходящие за рамки того, что ему предназначено судьбой. В его образе появляется мотив страдания. А такой герой уже небезупречен, он утрачивает героическое совершенство, и ему в виде долгого странствия преподана философия горького пути к себе. Эта героическая нестандартность — часть того, что делало Одиссея таким удивительным и увлекательным персонажем. К нему по-разному относились в прошлом. Это же делает его интересным сейчас.

Без богов герой утрачивает мифологическую сакральность, превращаясь из полубожества в воина ложного человеческого света. Скажем так, без духовного стержня его деяния совершаются только горизонтально, замыкаясь на человеческих вопросах и поисках пути к себе. Но мифологический герой призван выстраивать и сохранять в людях именно сакральную вертикаль к богам, за героем следует тянуться в неизведанную высь, а не нарезать по свету круги в поисках иллюзорной духовности и прозрения. Именно этот божественный дух, воплощенный в образах мифологического героя, позволяет человеку выйти за пределы своего и коснуться Иного.

Поиск

Журнал Родноверие