Уже неоднократно замечаю, как у одних людей тема смерти в разговорах может звучать совершенно естественно, у других же она просто неприемлема для произношения вслух. Точно так же зачастую бывает с разговорами на религиозные темы и в вопросах касающихся веры. Дескать, не надо их трогать — греха не оберёшься. То есть смерть — это нечто такое страшное и запредельное, от чего следует всячески отстраниться, не думать и уж тем более не говорить об этом вслух. Люди словно боятся ею невзначай заразиться или накликать беду. Подмечал, что разница суждений и восприятий разговоров о смерти зависит не от возраста или образования человека, а от уровня его сознания, культурного развития и умения критически мыслить.
Считаю, что табуирование темы смерти в обществе — верный признак его болезни, духовной бедности и вообще последних дней. Это глубочайшая закомплексованность тупо верящих, что «там есть кто-то» неназываемый, кроме как общим термином «Бог», которого надо бояться и который только и ищет повода, чтобы кого-то наказать. А как наказать? Само собой — смертью! Люди выдрессировались думать, что их дыхание, жевание, бормотание и добывание цветного хлама должны длиться вечно. Боятся смерти, а сами предпочитают играть в бессмертных богов, всячески убеждая себя, что «смерть — это то, что бывает с другими». Люди не осознают, что у них отняли даже не нормальное право на смерть, а осудили и возвели в степень греха саму мысль о смерти. Всем же доводилось слышать что-то вроде: «Ой, давай сменим тему»? Словно безличностным разговором о смерти ты подстрекаешь человека к чему-то аморальному, мерзкому и предосудительному.
Боязнь смерти и разговоров о ней как явления, которым оканчивается любое биологическое существование — это элементарное неприятие и неуважение Закона Времени. Пишу с заглавной буквы просто, чтобы подчеркнуть значимость. Под словом «время» подразумевается сила, которая заставляет нас стареть. Именно так время на нас и действует, мы все ощущаем это влияние. Боязнь постареть — это страх приблизить время смерти, вперемежку с мечтой о вечности, страх запредельности бытия. Однако, как так сила времени невидима для глаза, мы считаем, что старение происходит само собой. Целые отрасли индустрии работают на эти человеческие страхи и желания избежать смерти — фармацевтика, косметология, психология, диетология, даже хирургия. Тем не менее, ход времени нужно как-то учитывать. Человек изобрел специальный измерительный прибор — часы. А теперь всеми доступными средствами пытается эти часы замедлить, но страшно боится их полной остановки.
Эта же сила (время) заставляет нас не только стареть, но и в нужное время умирать. Именно «в нужное время», поскольку умирать нужно всем. Случайностей не бывает: если человеку пришло время умереть, никто его не спасёт — ни один врач, супер-герой и даже всемогущие боги. Мы не можем предвидеть своей волей дату смерти, но у нас всегда есть свобода выбора в том, как использовать отведенное нам время. Человек хочет то одного, то другого, и все его желания подобны детской игре в «хочу/не хочу». Но строгое и справедливое время на эти желания отвечает только по-взрослому. Желание лёгкого сиюминутного счастья оно выполнит легко и быстро, но ответ за него придётся держать возможно много позже и уже всерьёз.
Мы не молодеем. Всё движется от молодости к старости. Движению в обратном направлении мешает могущественная сила времени. Нам остаётся лишь признать его справедливость и закономерность влияния на нас. Время является одним из аспектов Бога, который контролирует всё в этом мире. Время необходимо уважать. Это закон. Буквально это значит — подчиниться его власти и делать всё вовремя.
Всё подвержено влиянию времени. Оглянитесь, оно оставляет свой отпечаток на всём. Оно всё двигает к неминуемому финалу — всё статичное или подвижное, быстрое или медленное, старое или молодое — всё упорядоченно ползёт к одной и той же черте, за которой исчезает. Всё — от атома до Вселенной. Мы можем что-то планировать, но не нужно думать, что наши планы должны обязательно осуществиться. Наши прошлые поступки воздействуют на наше настоящее, мешают в нём действовать и влияют на будущие последствия. Сила времени контролирует наши действия и через ощущение страха даёт нам понимание того, что мы делаем что-то не так. И задача человека — идти в ногу со временем без страха.
Точно так же дело обстоит со смертью.
Не признавая справедливость времени, мы часто считаем, что смерть близких людей является насилием над ними. Но ни один скорбящий родственник не помешает живому вовремя оставить ненужное тело. Скорбь об умершем считается признаком сострадания. И это действительно признак сострадания. Но не к умершему, а к самому себе. Мы же всегда обращаемся к умершему как к живому. И если принять эту точку зрения, то покинувший тело (умерший) некоторое время остаётся неподалеку, он слышит голоса своих близких, чувствует их боль, откликается на призывы не оставлять их. А близкие, как правило, дают волю своим эгоистичным чувствам, истерично призывают его вернуться назад и не оставлять их. Какое в этом поведении сострадание? Не понимая, что смерть является высшей справедливостью, человек неминуемо впадает в жуткое отчаяние. Это удручает и всех живых вокруг и самого умершего. Мудрые люди молятся за усопшего, благословляют, вспоминая его жизненный путь и спокойно отпускают в иной мир. «Поглупее» — страдают, мучаются чувством невыполненного долга, испытывают угрызения совести, невосполнимую утрату, скорбь, депрессию, разочарование в жизни. Возможно, всё это достаётся человеку за то, что он так жалел себя и своими стараниями не давал усопшему достойно начать новый путь!?
Совсем недавно довелось слышать на работе, как женщина моего возраста укоряла 19-летнего парня за вполне здравые рассуждения о смерти: «Это у тебя пока детей нет! Вот появится ребёнок — по-другому заговоришь!» Женское начало в умах боится потерять близких, оно не способно даже допустить мысли о смерти собственного ребёнка. А потом из этого вырастает идея о том, что даже старым или безнадежно больным людям не позволяют умереть, когда приходит их время. Всё спасают и спасают, выдёргивают с того света, причиняя добро.
Некоторые полагают, что люди по отношению к детям и близким родственникам вообще всегда вели себя подобным образом. Не сомневаюсь, что слезливые рассуждения из серии «родители не должны хоронить своих детей» — это веяние нового времени и влияние провозглашённой идеи о безусловной ценности человеческой жизни. Но было время — люди мыслили и другими категориями, их нравы и обычаи были полностью подчинены интересам рода, племени, клана. И убивать, и умирать, и жертвовать и собой и детьми в интересах общего было нормой. Но по версии современности, хоть это и не озвучивается, жизнь человека ему самому не принадлежит. Человек имеет право умирать, только когда защищает других, свою землю, какой-то коллектив или идеологию, интересы государства, родину, веру. Короче, смерть индивида должна нести практическую пользу. А просто захотеть умереть — нельзя. Самоубийца, к примеру, осуждается посмертно. И общественностью и церковью, а стало быть — христианским богом. Его стараются предать забвению и не «предавать земле», т.е. автоматически исключают из числа «нормальных» покойников, стесняются его смерти, замалчивают, скрывают факты о его смерти как нечто постыдное. Вот и получается, что у человека отняли не только право жить без вариации «кандалов», но право на смерть. Хотя бы на смерть из идейных соображений. Человеку запретили всуе говорить о смерти, словно она что-то постыдное, неприемлемое, злое.
Но если провозглашается право человека на жизнь, то не следует отбирать его неотъемлемое право на собственную смерть. Умирает всё. Это совершенно ясно и естественно. Умирает красота. Умирает и любовь, связывающая человека по рукам и ногам. Смерть кого-то — не насилие над ним. Смерть — не несчастье, не случайность, не высшее зло. Смерть — это не наказание. Смерть — это закономерность и последовательность. Смерть — справедливость. Я не воспринимаю всерьёз утверждение, что «хуже смерти ничего нет». Многое может быть хуже смерти. Зачастую даже сама жизнь. И не задумываться, не разговаривать, исключать тему смерти из жизни — признак духовной слепоты, отсутствия понимания мира, течения времени, некий личностный диссонанс и страхи за будущее. А способность спокойно обсуждать смерть как явление, как итог жизни — наоборот — признак духовной целостности, душевного равновесия и здорового взгляда на суть вещей. Если согласиться на это, то всё вроде бы как утраченное непременно возрождается и возвращается.
Так что… Memento mori.
