БЕРЁЗА
В Калужской области существует предание о том, что в березовой листве обитают духи, оберегающие человека от зла и неурожая, поэтому в дни Зеленых святок дома и усадьбы с постройками украшают ветками березы, чтобы приблизить к себе охранительных духов. Ветки березы, венки и веники из нее использовались как оберег от нечистой силы, болезней, покойников.
Ветки втыкали над дверями хлева накануне Юрьева дня, Ивана Купалы, св. Яна, чтобы защитить скот от ведьм. На рога коровам надевали венки из березы для отгона злых духов. В Тобольской губ., чтобы изгнать лихорадку, срубали березу и волочили ее по дороге в село. В Моравии в колыбель новорожденного клали девять веток березы, ограждая его от злых сил.
МОЖЖЕВЕЛЬНИК
Чтобы в дом не вошла белая баба, носительница болезни, близкая лихорадке, в Вологодской губернии втыкали под матицу кроме других оберегов (кобылья голова, коса, подкова) можжевеловую ветку. В четверг на Страстной неделе дома и дворы очищали можжевельником, чтобы не стать жертвами ведьм и колдунов. За можжевельником отправлялись до восхода солнца. Войдя в лес, говорили: «Царь лесной и царица лесная, дайте мне на доброе здоровье, на плод и на род». Вернувшись, зажигали ветки посреди избы, на полу, и все домашние прыгали через огонь. Этот обряд спасал от дьявольщины на целый год.
Весьма уважаемым обережным растением считался можжевельник у южных славян. Его ветки, как и колышек из боярышника, могли защитить от вампира. В Гацке (Хорватия) втыкали можжевельник над дверями дома, «да болест не би могла ући у кућу». Во время эпидемий им окуривали помещения.
ЕЛОВЫЕ ВЕТКИ
Ель, как и другие хвойные деревья (кедр, можжевельник, пихта, сосна), обладающие специфическим запахом и колющими иголками, является обережным растением почти повсеместно, где она произрастает. На западе Славии в Сочельник украшали дома, двери хлева, конюшни, ворота хвойными ветками, чтобы ведьма не проникла внутрь.
На Украине подобным образом использовали еловые ветки наряду с крапивой в канун дня Ивана Купалы: их затыкали перед воротами, хлевом, в стреху крыши от ведьмы и от болезней. Еловые ветки использовались для защиты от непогоды. Мораване на Пасху втыкали их в посевы от града. На Витебщине освященные на годовые праздники ветки ели клали при закладке дома под четыре угла, чтобы «перуны» не били. В некоторых местах Белоруссии ветки, окружавшие прорубь на Крещение, клали за образа и втыкали в крышу от ветра и грома, привязывали к яблоням в саду для охраны перед бурей, втыкали в стену, клали под дом от вихря.
КРАПИВА
Само название "крапива" (бел. крапiва; укр. кропива, cрбх. коприва, кропива, болг. коприва, чеш. kopřiva, словац. koprva, пол. pokrzywa, в.-луж. kopřiwa, н.-луж. kopśiwa ) является родственным словам кропить, ст.-сл. оукропъ, рус. диал. окроп, србх. кроп "кипяток". Крапива жжется, как кипяток, и обжигает брызгами, пятнами, как горячая вода.
У южных славян ранняя крапива употребляется как обрядовая еда. Когда первый раз ели крапиву в Юрьев день, произносили словесные формулы отгона болезней и пожелания здоровья или ели крапиву серебряной монетой, выгнутой в виде ложечки: «Когда кто-то собирает крапиву в первый раз, того женщины стегают по телу, чтобы он не болел. Когда пробуют первую кашу из крапивы, хозяева приговаривают: „На попа треска, на попадията блъска, на калугера мрава (мора), а на мене живот и здраве!“».
Крапива широко использовались в магических обрядах защиты от болезней, порчи, нечистой силы, стихийных бедствий, несчастий.
Крапивой мазали на Юрьев день вымя коровам и украшали крапивой подойники. Чтобы защитить жилище, на Юрьев день крапиву вешали над воротами, а женщины в Боснии на Юрьев день украшались крапивой, «чтобы их кто-нибудь не сглазил». Кроме того, крапиву клали роженице под подушку, чтобы защитить ее от женских вредоносных духов.
При первом выгоне стада на пастбище в Юрьев день загоны для овец, всю молочную посуду перед ритуальным доением украшали зеленью и крапивой, бросали крапиву в подойник. Через венок из крапивы и плюща доили молоко, чтобы охранить скот от посягательств ведьм. Ведро, в которое доят овец в этот день, украшают венком из разных цветов и трав: крапивы, любистока, полыни, чеснока. В Закарпатье, наливая в первый раз овечье молоко в ведро, бросали в него крапиву, «чтобы овцы не болели», «чтобы скотине, как и крапиве, ничто не вредило». Чтобы молоко было жирное, перед дойкой в подойник клали крапиву. Молоко после дойки процеживали через крапиву. В Сербии крапивой кормили скот для здоровья и обилия молока.
Во Враньском Поморавье, услышав первый весенний гром, жнецы украшаются крапивой и катаются по земле — чтобы у них не болела спина и чтобы они могли катать по полю толстые снопы
В Чехии накануне дня Купалы затыкали крапивой в щели скотных дворов. Обходя три раза двор с молитвой, бросали крапиву крест накрест в воротах. В день Купалы переводили скот через огромную кучу крапивы. В Польше венок из крапивы являлся магической охраной от всякого зла, его вешали коровам на лоб в канун дня Купалы. Для охраны от нечистой силы в день Купалы крапивой устилали пол.
В Полтавской губернии те, кто купался в реке, сначала бросали в воду крапиву, чтобы уберечься от русалок. Или: «В ту ночь, в некоторых местах Малороссии… в хатах на окошках кладут крапиву от ведем, которые в эту ночь особенно промыслительны, и рискают по дворам».
Это практиковалось и в других регионах: в Пинском уезде в этот день женщины вешали в хлевах крапиву и венки из освященных трав. Делали они это для того, чтобы русалки и ведьмы не отнимали у них молока. В Витебской губернии в купальскую ночь «над дверями, на „балькых“, в щелях и других отверстиях следует повесить „жигливку, дядовник и Громничные свечи“, чтобы молочные ведьмы обжигались, кололись и улетали прочь».
Купальские костры могли заменять кучами крапивы (местами с добавлением шиповника и других колючих кустарников и трав), через которые прыгали для очищения. В некоторых местах Украины втыкали в кучу песка большой пучок крапивы, репейника, осоки, водили вокруг хороводы, чучело Купалы обкладывали крапивой, клали на нее солому, поджигали и прыгали через огонь, при этом водящий хлестал крапивой по ногам тех, кто не смог перескочить костер. После этого крапиву бросали в реку, озеро.
Крапиву сжигали для отгона градовых туч, чтобы прекратить град;
при первом ударе грома втыкали крапиву в одежду, в цепь очага, чтобы молния не ударила в дом, веря, что "Не бьет Перун в крапиву".
ПОЛЫНЬ
В Полтавской губ. накануне Иванова дня девушки и дети, собирая цветы и травы для венков, добавляли к ним полынь, чтобы уберечь себя от нападения ведьм, а также носили ее под мышками. В Малороссии девушки и дети собирали, помимо цветов, также и полынь, «яко траву спасительную от всех чар нечистой силы, и тую же кладут под мышками на весь тот праздник». «День Рождества св. Иоанна Предтечи посвящается празднику Купалы. С утра девушки идут в поле или в лес собирать травы и цветы; из них вьют они для себя купальские венки, в венках должен быть и полынь; кроме того, они носят полынь весь этот день у себя под мышками; это предохранительное средство от русалок и ведьм». Не исключено, что в белорусской песне, исполняемой в эту ночь, отражен обычай оберегать и скотину: «… А стары дзед короукау, / Як першы раз у поле гонюць, / А их вербай паганяюць, / Святым зельем подкура- уць, / Боже-дреукай да и мятай». Дождавшись, пока к костру придет за огнем самая старая старуха («ведзьма»), ее хлестали, прогоняя, полынью. Вероятно, поверье о том, что полынь влияет на ведьм (которые, как полагали, отбирали у коров молоко), лежит в основе следующих действий: «Наваром из чернобыли, собранной на Иванов день, обмывают коров, чтобы они давали больше молока».
В России в этот день «девицы в праздничных нарядах, опоясанные чернобыльником и душистыми травами, с цветочными венками на головах, и холостые юноши схватываются попарно за руки и прыгают через разведенное пламя; судя по удачному или неловкому прыжку, им предсказывают счастие или беды, раннее или позднее супружество». В Минской губ. на Купаллы, идя к месту ночного гуляния, жители подпоясывались полынью.
Интересно, что вовсе не обязательно было носить с собой само растение; считалось, что даже одного названия полыни достаточно, чтобы русалки разбежались. Вероятно, не последнюю роль в этом сыграл звуковой образ слова, его потенциальные возможности к рифмовке: «…беда неосторожной, которая забыла взять с собой полынь. Русалка бросается на дивчыну, спрашивает у ней: „полынь или петрушка“? если та ответит: полынь, — русалка убежит; если же: петрушка, — водяная красавица защекочет до смерти земную и увлечет ее в реку. При слове: полынь, русалка обыкновенно с досадой отвечает: „сама ты сгынь“. А если она к мущине обращается то: „сам ты згинь; ты не мiй“ — на слово петрушка русалка говорит: „ты моя душка!“ и потом щекочет». Возможны и такие диалоги: «А що мати варила?» — «Борщ та полинь… от вам полинь, сама ти изгинь!»; «От вам петрушка!» — «Ти ж наша душка!»; «От вам мьята!» — «Ти ж наша мати!» (вар.: «тут тобi и хата!»).
Считали нужным защищать не только себя, но и свое жилище —
в России, на Украине и в Польше украшали чернобылем дома и дворовые постройки.
В Подлясье русины клали в гроб чернобыль (полынь обыкновенная Artemisia vulgaris) и полынь горькую (Artemisia absinthium), «что, как говорят, было обычаем с языческих времен». В Белоруссии, чтобы не ходил покойник, хозяйка обметала хаты полынным веником. На Украине полынью лечебной (Artemisia abrotanum L.) обкладывали покойников.
Источники
Усачёва В.В. Магия слова и действия в народной культуре славян. — М., 2008.
Колосова В.Б. Лексика и символика славянской народной ботаники. Этнолингвистический аспект. — М., 2009.
