Я могла бы попытаться написать о соотношении мужского и женского начал в общечеловеческом ключе… Могла бы привлечь свой личный опыт или привлечь традицию своего народа, в историческом обозрении складывавшихся в разные эпохи отношений. Сам вопрос, о проблемах во взаимоотношениях между женщинами и мужчинами, как существами разной природы, разного душевного или интеллектуального склада, разных этических ценностей или профессиональных склонностей, возникал в моей жизни достаточно редко, и еще реже того я подымала его добровольно. И однако, каждый раз, когда он возникает, вместе с ним подымается колоссальное чувство неудовлетворенности происходящим. Каждый раз сказанное вскользь или всерьез кажется то нелепым, то пошлым, то сомнительным.
Как будто существует некая важная истина, а мы либо скользим мимо нее, совершенно не обращая внимания, либо грубо вторгаемся в область тайны, вынося о ней профанированные и бессмысленные суждения. И даже попытки собственного размышления на эту тему, вроде бы весьма добросовестные, не приносили ничего, кроме разочарования, и необходимости "отступить на исходные позиции", вернуться к относительному пренебрежению темой. Да, конечно, можно заметить очевидное различие между полами… но разве разница возрастная, или национальная, или профессиональный — социальный уровень — не играют более заметную роль в понимании между людьми? Любой человек, более близкий мне по социальной нише, более легкий собеседник и партнер, чем бабушка из дальней деревни, или девочка из афганского селения, к примеру. При чем же здесь пол? Не является ли он лишь внешним физическим различием, как форма носа или размер ноги? И можно ли сказать, что это хоть чем-то более важно, до тех пор, пока речь не идет собственно о беременности, или по крайней мере об интимных играх, словом, особой сфере действия самого пола?
Поэтому сужение темы связано с попытками ее осветить не вообще, а именно на определенной почве, с привлечением идеологического, религиозного подхода. Замечу также, что языческое движение настолько широко и неопределенно, что возникновение, в языческой среде в целом, разнообразной полемики на эту тему, конфликтов, личных драм, высказывание противоречащих друг другу концепций, также не могло бы подвигнуть на затрагивание темы неудобной и деликатной, по которой, что ни скажи, — большинство слушателей и читателей останутся недовольными. Ведь у каждого свое больное место — и хорошо, если только одно. Разве найдутся два человека, которые одинаково мыслят о том, каким хотят видеть женщин, а какими мужчин? Пожалуй, проще будет договориться даже, каким мы хотели бы видеть правительство… хотя и это тема не из последних по убойному потенциалу.
Вышесказанное более или менее объясняет, почему интерес к теме, достаточный, чтобы наконец решиться что-либо положительное по ней высказать вслух, да и домыслить самой, возник именно на уровне определенного сообщества. Объединения, которое я, как и некоторые другие люди, долгое время воспринимали как "зону личного комфорта", то есть в пределах Содружества "Славия", которое остается сферой установления особенных, не похожих ни на какие другие, взаимоотношений, в течение всего своего существования, и даже по сей день, несмотря на прокатившуюся, и видимо не последнюю, волну глубоких испытаний.
Возможно, это и есть "родовые отношения" в наше странное время, и в наших особых условиях одной из самых шумных, дорогих и суетных мировых столиц. Пока родовые в смысле попытки нечто родить, и в смысле наличия для этого "здоровых семян и зародышей — отростков" духовного будущего. Ребенок, то есть полноценно живущее сообщество, пока не родился и не бегает, но, образно говоря, почувствовал тесноту и начал брыкаться, и в общем-то вроде ничего особенного, но полное отсутствие опыта приводит к панике и усугубляет обстановку. А она действительно непростая. Ведь никто из нас ни разу не принимал родов именно у такого типа сообществ (вот и начинаем вспоминать наперебой опыт создания кто коммерческих фирм, кто правозащитного бюро, а кто хитро на ближайшую секту поглядывает, не оттуда ли заимствованы питательные смеси). И не так уж много существует в наши дни живых, действительных экземпляров… да и не принимаем мы их в полной мере как образец для подражания.
Таким образом, наш единственный критерий — мы сами, скажем, наше самочувствие в процессе постепенного создания этого феномена. Хочется, чтобы присутствовали — если не радость, то хотя бы творческое удовлетворение и рефлексия (опыт самонаблюдения) по поводу переживаемых неприятностей. Таким вот образом, то, что мы вдруг стали обращать внимание не только на существование около себя мужчин и женщин, но и на возможные проблемы во взаимоотношениях между ними, не может пройти незамеченным. Войдя в эту реку, ее надо переходить, в крайнем случае, — смело переплывать под углом к течению. Мы можем всю жизнь проработать в коллективе, где нездорово относятся к женщинам. Можем всю жизнь прожить в семье, где мать не чувствует себя женщиной, а отец — мужчиной, потому что соотношение их сил слишком очевидно, обоим и всем окружающим, а усвоенные с детства понятия требуют противоположного. Но "игра в Род", видимо, зашла для нас достаточно далеко, и продвижение по этому пути дается так же неизбежно, как рост и созревание жизни, таинственным образом посеянной в процессе странных ритуалов — славлений, камланий, игр, заигрышей, мистерий и уловок. А значит, мы должны хотя бы минимально представлять себе, что такое мужчина и женщина для рода, и какими они могут быть, а какими быть ни в коем случае бы не должны… Но есть ли приемлемый для всех ответ на этот вопрос?
Вопрос, ясный и детям…
Таким образом, эта тема — одно из многих неизбежных последствий, знаменующих выход Содружества "Славия" из "наивного" периода, когда многие сложные для других вопросы вроде бы не возникали, по крайней мере, не поднимались явно, из-за общего мирного и симпатичного настроя. Мягкий эротизм настроений, за общим нейтральным дружеским тоном… сложившиеся семейные пары и новые "романы"…
Совместное обсуждение религиозных ритуалов и подготовка общественных акций… Как долго за всем этим просто не вставал пресловутый "женский вопрос", появление которого в явном виде всегда настораживает. Ведь простая, на уровне безусловного понимания, разница между наличием среди людей "мужского" и "женского" усваивается маленьким ребенком еще в период становления речи. А разница в одежде, манерах, отношениях устанавливает различение мужского и женского образов на уровне того же безусловного различения привычных образцов и делает границу строгой и четкой. Далее мы находим пищу уму и сердцу в литературе, беседах со старшими, религиозной истории и мифологии и т.п.
Женщины и мужчины в Содружестве Природной Веры "Славия" до поры до времени находились в естественном и приятном Ладу, по крайней мере, внешне. И лишь появление сложностей, нестыковок, "неделовых игр", привело и к тому, что "женский вопрос", то есть вопрос не разницы естественной и различения, а неравенства и противопоставления между полами, вдруг всплыл на поверхность, как случается всегда, рано или поздно, в нездоровом общественном объединении. Уровень нездоровья вроде бы и невелик, но дискомфорт уже ощущается.
Практически не рискую ошибиться, если скажу, что по наличию выяснения отношений между полами зачастую можно верно судить о нарушении врожденного мира и лада в сообществе. В простых племенах все хорошо знают, где мужской и где женский круг, и как они будут выплясывать на ближайшем празднике. В молодежной компании юноши и девушки увлеченно обсуждают общие темы, и романы между ними — лишь частность по сравнению с общим потоком молодой жизни. В любящей семье у каждого члена ее свое особенное место, он — уникальная личность, для которой пол — лишь одна из существенных особенностей. Не менее важно, что этот член семьи любит на обед, как его надо лечить от простуды, какие фильмы он предпочитает смотреть, сколько денег зарабатывает или тратит, что может присоветовать и о чем, при нужде, и т.п. Но стоит отношениям напрячься, и возникает навязчивый мотив "вы, женщины…" или пресловутое "все мужчины". Или "женщина должна", "мужчина должен".
Навязанные долги, и глубокая неспособность их заплатить. Это граница, за которой начинается процесс безостановочного распада — или начинается путь к новому восхождению, где отказавший инстинкт уже сменяется разумным и глубоким пониманием.
В какой-то момент волна общих обид и непонимания заставила меня обратиться к нескольким мужчинам (по отдельности) с предложением понять женскую логику и эмоции, причем относилось это к разным женщинам — и ко мне самой, и к другим женщинам в "Славии", и за ее пределами. Казалось бы, я всего лишь напомнила о некоторой естественной разнице, и необходимости с ней считаться и учитывать ее на довольно тонком уровне. И… за этим следовал обрыв, и весьма опасный. Оказалось, что в отличие от женщин, которые как раз о разнице никогда не забывают, мужчины… либо не думают о ней совсем, т.е. согласны по либерально-гуманистическому принципу считать женщину "таким же человеком", либо вооружаются самыми дремучими и грубыми понятиями, устаревшими минимум на век. Думаю, ничего удивительного! Ведь и в самом деле, около века назад произошел грубый, революционный переход-перелом от патриархальных порядков к "номинальному равенству", когда нормой отрыва от трудовой деятельности для женщины-работницы поначалу считались "два месяца до, полтора после" родов — и все, довольно, далее заводские ясли, куда можно забежать в "перерыве для кормления ребенка". Эти самые перерывы юридически существовали до самого конца СССР, и я не удивлюсь, если даже еще и сейчас из законодательства не удалены.
Что же мы еще имеем, кроме самого тупого и бессодержательно понятого "равенства" (зачем же мы с детства навязчиво показываем подрастающему поколению, что нет, не равны, совершенно очевидно разные, и не сметь путать!), и с другой стороны — образов средневековья, давно оторванных от современности? Может быть, "продвинутый американский феминизм"? Или уж прямо "Культ Великой Матери" в мазохистской интерпретации? Чем мы можем похвастаться, как "язычники электронного века", и чем можем вдохновить видавшую виды современную молодежь и прочую общественность?
Что, наконец, мы сделали, как духовное объединения, для понимания этих вопросов? Я заглядываю в наше описание базового для членов Содружества вероучения. Да, мы не забыли записать, что священна близость между полами, ведущая к зарождению новой жизни, или к глубокому и страстному благословению уже существующей. Мы отметили, что священны все части человеческого тела, снимая гадостные подвывания о "греховной плоти", и в особенности "грешных органах" (ну да, тех самых, особенно священных для здорового язычника). Но у нас нет ни слова о мужском и женском, в обществе и в малой группе. О тонкостях души и пределах духа. О границах между дружбой, пониманием, любовью, борьбой, гибелью, страстью, влечением, стремлением и путем к совершенству, священнослужением и преступлением, когда во всем этом замешаны женщины или мужчины. Не великое ли упущение совершено, что ни слова об этом не сказано?
А что случилось?
Все написанное выше в значительной мере преувеличено, по сравнению с реальной ситуацией. В сущности, все остается весьма мирно и благополучно. Большинство людей в Содружестве "роковым вопросом" так и не задались, и сохранили простое детское ощущение естественной разницы, без противопоставления, просто "разные" и все. Но потому так хочется открыть эту тему, что она еще не стала реальным источником суровой борьбы, а лишь контурно наметилась… самое время найти сознательно, или интуитивно нащупать те подходы, которые позволили бы и в дальнейшем не спотыкаться на этом, в общем-то, ровном и гладком месте.
Мне кажется, что и мужчины, и женщины, склонные напряженно относиться к межполовым отношениям, в социально-психологическом смысле, так же напряженно порой относятся и к любой другой заметной разнице. Их в большей степени волнуют и межнациональные отношения (так же трудно представить, что несколько народов могут занимать каждый свою нишу, хорошо взаимодействуя при этом и умеренно смешиваясь). Возможно, им свойственно ощущение "другой — значит опасный". Или "другой — значит, надо выяснить отношения и по возможности добиться превосходства". Любая феминистка, как и сурово патриархально настроенный мужчина, весьма активно проявляют себя и во множестве других ситуаций, как основные борцы за статус, признанную лидерскую позицию. И допускают на этом поприще относительное "опускание" соперника, конкурента. Но и люди с более ровным характером, не склонные к конкуренцию и осуждению, чувствуют внутреннее напряжение, когда видят перед собой нечто "из ряда вон выходящее", странные и необычные виды поведения, в число которых входит и грубое отклонение от обычной, общепризнанной социо-половой модели.
Где же выход, и как нам лучше провести границы наилучшего, желательного и приемлемого, чтобы никого зря не обидеть, и научить членов сообщества, возможно, лучше понимать друг друга и меньше тревожиться из-за малосущественных нестыковок?
Неожиданный ответ
Как уже отмечалось, наши общие, принятые за основу правила и установления не дают прямого ответа, и это порой обескураживает. Но как ни странно, применение нескольких важных правил, в определенном сочетании, позволяет дать ответ совершенно исчерпывающий и ясный.
За основу своего вероучения мы принимаем поклонение Родным Богам, Предкам и Природе. Стало быть, у них прежде всего искать пути и совета.
С другой стороны, мы признали право язычника на полную свободу, в совершении любых ритуалов, и свободном выборе предметов для поклонения. Любому ясно, что это правило применимо лишь в том смысле, чтобы не оскорблять и не нарушать первого подхода. Вряд ли на родноверческом празднике уместно чтение заветов, оскорбляющих наших отцов, и навряд ли естественно мыслящий человек имеет моральное право завешивать стены картинками извращений. При этом мы осознаем и то, чтоб у нас могут быть разные понятия об оскорбительном или смешном, извращенном или красивом.
Исходя из всего выше сказанного, кажется очевидным, что язычник-родновер и может, и должен самостоятельно выбрать для размышления, настройки своей жизни, подражания, обучения, — некоторый исторический или священно-мифологический, или родительский образец (архетип), известный из надежных источников, или даже ближайший пример для подражания из хорошо знакомых ему, уважаемых и успешных людей. Но в последнем случае тоже неплохо размыслить, каков глубокий образец у самого предмета подражания.
Тогда мужчина, выбирая наиболее близкий себе путь пахаря или воина, купца или волхва, принимает за образец также божество, имеющее наиболее близкое для него касательство к избранной сфере, а может выбрать волхвов или вождей, или известных ему родственников — предков, и взять с них пример для подражания. И поскольку между собой мы не родня в ближайших поколениях, то полезно рассказывать другим о своем опыте, о тех образцах, которыми вы тайно или явно руководствуетесь в жизни. Этот "разговор о родне", по рассказам язычников потомственных, составляет важную часть семейного языческого ритуала поминания Предков, Родителей. Ту же роль играют разговоры о Богах, славленая им в обрядах или беседы об их образах во время специально отведенных для этого встреч.
Обсуждая русские сказки, за образами диких или домашних зверей, старух и колдунов, и другими ликами и масками, мы снова и снова узнаем свои житейские напряжения и опасения, и начинаем лучше "вписываться" в текущую ситуацию. Как вполне мог бы сказать Э.Берн, да и мы со своими особыми оговорками можем повторить: "Расскажи мне сказку, которую ты любишь, и я скажу тебе, кто ты". Так устанавливается родство, если только оно в принципе возможно между этими людьми. Ведь бывает, что и близкие родные навсегда расходятся, настолько души не сошлись.
Так же точно мы поступим и с женскими образами. Языческие предания богаты образцами светлыми и мрачными, покладистыми и неукротимыми, щедрыми и жестокими, прирученными и дикими. И каждая женщина, таким образом, вправе выбрать, играть ли ей в жизни роль Девы-Охотницы, Матери, Хозяйки, Старухи, Ладушки, а может быть, Вселенской Распутницы или Царь-Молнии. Все это законный и справедливый выбор, потому что все эти образы есть в Родном Предании, как и в родственных ему. Ну так довольно однообразия и единообразия! Поглядите внимательно на своего соседа или соседку! В какую игру он играет? Может быть, он (она) заражен чем-то чужеродным, и отыгрывает внушенные разрушительные виды поведения… и тогда действительно нуждается в помощи, лучше мягкой и деликатной, насколько возможно. А может быть, это "существо из сказки", но совсем не той, которую вы хотели бы рассказать на сон грядущий своими детям. А определив сказку, расскажите самому себе, как вы-то в нее попали — каким боком.
Если кто-то из нас просто недостаточно углубился в языческий образ жизни, и играет в чуждые и малоинтересные для нас образы, то у него, можно сказать, все впереди. Втянется, попадет под обаяние затронутых общим духовным напряжением сил… и откроет для себя новый мир. Это со всеми язычниками так или иначе происходит, или они быстро исчезают из поля зрения.
Но возможна и другая ситуация, в чем-то наиболее сложная. "Ближайший сосед" может оказаться, пусть и из одной с вами мифологии, но вдруг да носителем архетипа "мифологически противоборствующего", и совсем не обязательно попытки уравновесить ситуацию увенчаются успехом, если искра между архетипами на реальном плане продолжает пробегать не на шутку. Можно рассмотреть эту же ситуацию более просто и скромно, как стремление восстанавливать образцы разных эпох и социальных слоев. И это тоже может дать плохо сходящиеся результаты.
Наконец, еще одна возможная проблема: найдя для себя образец для подражания, и придя от него в бурный безостановочный восторг, язычник может с рвением истинного сектанта пытаться распространять этот образец на всех остальных, яростно выговаривая им за несоответствие. Выбрали ли вы "Мир русской деревни" или "Влесову книгу", "Песни Птицы Гамаюн" или что еще, но безоговорочное принятие одного-единственного образца с отвержением идеи свободного и широкого выбора, может нарушать права остальных — право искать и творить самостоятельно, не стесняясь своих особенностей и необычных стремлений и наклонностей. Но ничьих прав не нарушит применение выбранного образца в определенной группе людей, которые ДОБРОВОЛЬНО выбрали то же самое. На один день или на всю жизнь… насколько серьезно выбрали, настолько серьезно и объединятся. Это касается и нашего Содружества в целом, и любой входящей в него группы.
Представления — игры — жизнь
Есть несколько уровней серьезности, и по отношению к язычеству в целом, и по отношению к любой из деталей культовой обрядности или внешнего представления общих ритуалов.
Самый внешний уровень: изображение, реставрация образа, направленная строго вовне, чтобы "создать определенный вид" — без претензии на полное проживание. На любом языческом празднике находится группа людей, которые "приветствуют возрождение народных традиций". По правде говоря, отношения с ними складываются у нас довольно холодно. Такой человек, несмотря на радость при виде русских национальных рубашек, сам, как ни странно, на национальную одежду не тратится, стоит вне круга, сложа руки, и своим присутствием, в общем-то, создает скорее помехи, чем поддержку. Не могут такие люди, как правило, и воздержаться от выражений скепсиса, их быстро начинает раздражать серьезность и вера других, и они непременно считают нужным делиться своим скептическим отношением к этой стороне дела. Скорее всего, если у человека этого типа и возникнет потребность в традиционном образе для подражания "по жизни", то наверное, это будет образ исторический или социально-исторический — возможно, тот же патриархальный семейный уклад. То есть выбор произойдет на том же рационально-идеологическом плане, как и складывается остальное отношение.
Большинство из нас очевидным образом действует на уровне "игры", то есть заигрыша с Богами и Силами. Мы прекрасно чувствуем, что это действенный слой, что в нем мы подпитываемся и расходуемся, получаем и проигрываем, словом, это уже настоящая жизнь, которой мы пока едва соприкоснулись. В игре важно все: и всегда трудно сказать, что важнее, внешняя форма или переживание стремительных, или затянутых, игровых ходов. Это переходное состояние, но трудно сказать, нужен ли вообще окончательный переход, потому что религия и дана людям по преимуществу как возможность пребывать в переходном состоянии между мирами, постигая законы Жизни в более широком смысле, чем явно рациональный.
Но Боги и Духи остаются с нами, когда мы вышли из процесса игры. И так же точно образы для подражания, образы служителей разных Богов и самих Духов, в которых мы перевоплощаемся во время мистерий, продолжают оставаться частью нашего облика и внутреннего мира. Стоит постоянно отдавать себе отчет в том, "кто мы такие" и как меняемся в ходе духовного развития и постижения. Ведь бывают ложные шаги, после которых важно вовремя заметить, что ты скользнул куда-то мимо или вниз, стал хуже, чем был раньше, выбрал опасную игру, из которой надо уходить, резко или постепенно.
Наиболее высокий уровень проникновения Веры и Духа в жизнь, как в целостное единство, наступает, видимо, на "родовом" уровне, и мы продолжаем нести черты "неоязычества", пока не узнаем и не ощутим наверняка, что вся жизнь, а не один лишь ее отдельно взятые стороны и моменты, проходят в едином процессе. Образ, который ты нес в обряде, остается ли с тобой полчаса спустя в метро, и сутки спустя на службе? Тут ли ты человек, и тот ли Дух, который нес людям огонь или священный напиток? Или это все расплескалось там, на поляне? Сохраняется ли связь между нами, цель, которой мы служили вчера как бы совместно? Или мы работаем на силы, тянущие мир в разные стороны?
Мы пришли к этим вопросам, потому что дальше и идти некуда. Человек не погружается в религию "с головой". Там — путь "на потом", на "жизнь после жизни". Языческий родовой жрец — волхв уходит за грань не "потому что это круто" и не "потому, что очень хочется". Он делегирован решать вопросы сообщества, вкупе со своими собственными и семейными. Он должен встретить и проводить тех, кто приходит и уходит. И не более того. Впрочем… есть и несколько более, но это уединенная часть жизни и служения.
Те, кто рядом
Еще раз внимательно поглядим на людей рядом с собой. Нет, не будем пренебрегать их внешним обликом. Как не будем пренебрегать и оценкой манеры общения, проявленных нравственных качеств, практического вклада. Но главное — не будем поспешно делить на "традиционное" и "нетрадиционное", ни по внешнему оформлению, ни по технологии изготовления предметов, ни по ритуализации процедуры, ни по следованию какому-нибудь древнему свитку предписаний-законов.
Возможно, человек в "экстремальном прикиде" самим своим видом ярко сигналит о своем душевном и духовном состоянии, из "совсем другой сказки"… но как ни странно, это может оказаться правильная и нужная сказка. И именно работу, направленную на саамоосознание, он примет, а не насильственное или вынужденное переодевание. После чего и внешний образ найдется неожиданный, но всем понятный и принятый.
Возможно, женщина в красивой народной юбке и головном уборе — вовсе не тянет на "традиционную деревенскую бабу" по своим моральным качествам и практическим навыкам. Но кто она тогда, какие силы и побуждения ведут ее именно по этому пути? Мы никогда не достигнем способности отвечать на такие вопросы в отношении соседей, пока не поймем на том же уровне самих себя.
Таким образом, вопрос о реализации "мужского и женского", как и ранее возникавшие вопросы "внешнего и внутреннего", "славянского и индоевропейского", и т.п., неизбежно возвращает нас к необходимости найти и понять Путь в Традиции. Путь свой собственный, Направления, по которым движутся другие люди. Наконец, общий Путь и направление сообщества — есть ли у нас это, или мы тянем друг друга в разные стороны? Все это нужно, необходимо, открыто для дальнейшего поиска и обсуждения.
*****************************
Хорошая новость: поступили первые письма с откликами на эту статью, с соответствующими вопросами и критикой.
Поэтому последовало ПРОДОЛЖЕНИЕ — вторая статья на эту тему, которое при хорошем стечении обстоятельств может превратиться и в СЕРИЮ статей. Последнее пока лишь предположительно (включая и обещанную во второй части "Сакральную анатомию"), поскольку есть еще несколько неотложных замыслов, в части написания работ на другие темы.
