На мой взгляд, именно как цепочку последовательных реинкарнаций следует рассматривать содержание сказки о Буренушке и падчерице (СУС 511).
Собственно говоря, некогда именно с этой сказки и начался интерес автора к теме веры в переселение душ у славян. Ее, как текст, с детских лет известный многим, я, общаясь с разными людьми, приводил в своих теоретических рассуждениях по данному вопросу в качестве одного из существенных доказательств. Однако то, что казалось очевидным мне, далеко не всегда было таковым для моих собеседников. Только много лет спустя я понял, где коренилась ошибка в моем расчете на аргумент в виде этой сказки. Те, кто слышал сказку в детстве, смутно помнят лишь ее сюжет, но не детали. Для них появление дерева вместо коровы было чем-то вроде чудесного превращения одного в другое. Момент смерти животного и обстоятельства погребения ее останков уже стерлись из памяти, что давало сбой при моей апелляции к тексту сказки. А реконструкция образа матери (о чем – далее), как предыдущей жизни чудесной коровы в обычном диалоге, где подобные гипотезы без надлежащих цитат повисают в воздухе бездоказательно, и вовсе не имела успеха. Собеседник, не склонный к теоретизированию, попросту не считал приводимые ему аргументы за таковые, и имел на это полное право. Увы, диалог – не письменный текст, который можно сопроводить как надлежащими выкладками, так и надежными текстуальными примерами. Ошибка была именно в этом: абстрактность рассуждений, вызванная недостаточной осведомленностью собеседника, и отсутствие в беседе возможности сослаться на оригинальный источник.
