Доподлинно о Богине(?) Веле мы не знаем ничего, кроме её имени, которое, впрочем, тоже вызывает вопросы (возможно, от «вила» или от «Велес»?).

Так, в датируемом XVI в. Чудовском списке «Слова св. Григория об идолах» читаем о верованиях славян:

«и кѹтнѹ бу҃ и велѣ бг҃ыни. и ꙗдрѣю. и обилѹхѣ и скотнѹ бг҃ѹ. и попѹтникѹ и лѣсну бу҃. и спорынѧми и спѣхѹ. аки безаконьнии елени. и халдѣи. многомъ бг҃омъ молѧтсѫ»

[Гальковский II 1913. С. 34]

Исследователи замечают:

«Перечень представителей русской демонологии, приведенный в данном фрагменте [„и кутну богу и веле богыни, и ядрею, и обилухе, и скотну богу, и попутнику, и лесну богу, и спорынями и спеху...“, — прим. В.], в своем роде уникален, так как многие его персонажи больше нигде не встречаются и, возможно, имели лишь локальное значение»

[Грузнова 2013. С. 87]

Сам Н.М. Гальковский так комментировал этот отрывок:

«Мѣсто темное и трудное для пониманiя. Лѣсной богъ — вѣроятно лѣшiй; скотный богъ — можетъ быть Велесъ. Мы не знаемъ, что означаютъ — ядрѣй, обилуха и попутникъ. Возможно, что попутникъ — олицетворенiе счастливаго случая, удачи, благопрiятной встрѣчи на пути»

[Гальковский II 1913. С. 34 (сноска № 14‒15)]

Академик Б.А. Рыбаков в «Язычестве древних славян» разбирает данное свидетельство, но почему-то не решается высказать суждение о том, кто же такая Вела: «Уже в XVI в., судя по Чудовскому списку „Слова об идолах“, появилось множество духов, названных по имени:

  • Кутный бог (очевидно, домовой);
  • Ядрей, Обилуха (возможно, что эти дyхи отвечали за качество и количество урожая);
  • Попутник;
  • Лесной бог;
  • Спорыньи, Спех (дyхи, споспешествующие человеческим делам, их успеху).

Трое из этих духов-демонов названы богами, но, конечно, они должны состоять в низшем разряде мифологии. Возводить их к праславянской древности y нас нет данных, и поэтому мы бессильны пока решить вопрос о начале такого персонифицированного оформления демонологии. Возможно, что это началось довольно рано» [Рыбаков 1981. С. 373]

Л. Нидерле, со ссылкой на В.Й. Мансикку, связывал Велу с полевыми духами: «В одном из поздних русских списков „Слова св. Иоанна Златоуста“ [речь идёт о том же самом компилятивном тексте, который опубликовал и прокомментировал Н.М. Гальковский, — прим. В.] среди полевых духов приводится и Вела — богиня, по другим источникам не известная» [Нидерле 1956. С. 279 (сноска № 5)]

Сам же В.Й. Мансикка писал следующее: «В Чудовском списке прибавлен целый ряд новых подробностей из области древнерусских обрядов и поверий. Жаль только, что описание этих поверий местами испорчено переписчиками. Таким образом, остается непонятным одно из самых любопытных мест списка, где приводятся имена доселе неизвестных мифологических существ. Наряду с Домовым (кутный бог), хлевником, которому молились как раз „в повѣтех скотьях“, и лешим, сохранившимся в предании до сих пор, здесь упоминаются какие-то вела богиня, Ядрѣй, обилуха и попутник. Из них вела напоминает „вилу“ <...> поучений; в Слове Христолюбца вилы прямо названы богинями. На зависимость от Слова Христолюбца указывают и другие черты: моление под овином и употребление лука» [Мансикка 2016. С. 205]

Заметим к слову, что в македонском фольклоре фигурирует вила по имени Вела [Иванов‒Топоров 1990‒2. С. 120], но имеет ли она отношение к «велѣ бг҃ыни» из цитируемого «поучения» — доподлинно неизвестно.

В том же самом Чудовском списке, ближе к началу, упоминается «требокладение» библейскому «вилѹ иже есть былъ змий вилъ нарицаемъ. его же ѹби данилъ проркъ въ вавилонѣ» [Гальковский II 1913. С. 32]. Ср. в Паисиевском сборнике (конец XІV — начало XV в.): «вилу їжє єсть былъ идолъ. нарицаємый вилъ. єгожє погуби данилъ прркъ в вавилонє» [Гальковский II 1913. С. 23]; и в Новгородско-Софийском списке (XV в.): «вилѹ. бг҃ѹ вавилоньскому. єго жє разби даноло прр҃къ. тѣмъ жє бг҃мъ трєбѹ кладѹть и творѧть. и словєньскыи ꙗзыкъ» [Гальковский II 1913. С. 23]

В русской книжной традиции сюжет о противостоянии библейского пророка Даниила жрецам Бога вавилонян Бэла и убиении им некоего «большого дракона» известен как «история о Виле и Змии». Однако здесь «Вилъ» фигурирует в мужском роде, тогда как Вела в источнике прямо называется Богиней, поэтому библейское заимствование в данном случае представляется маловероятным.

Отдельно следует рассмотреть возможную связь «Вела» с «Велес» (Вела — «супруга» или своего рода «женская ипостась» Велеса?).

У В.Н. Топорова читаем:

«Учитывая, что название созвездия Плеяд на севере России и в Поволжье связывают с культом Волоса <...>, а одно из старых названий плеяд — Волосыни, засвидетельствованное уже у Афанасия Никитина, можно предполагать, что носительница этого имени как раз и была женой Волоса-Велеса. <...> Другой вариант имени жены Велеса-Волоса — Елёсиха при табуированном Ёлс (ср. в загадке Зарится — на коня садится, / Рассветает — Ёлсиха с коня слезает. — Роса), ср. также апеллятивную пару ёлс ՙчёрт՚, ՙлеший՚, ՙнечистый՚ — елсовка ՙчертовка՚. Третий вариант — Вела, имя богини, упоминаемой среди полевых духов в одном из поздних списков „Слова св. Иоанна Златоуста“ [Mansikka 1922. S. 177], и макед. Вела, имя самовилы, неоднократно выступающей в сюжете „основного“ мифа. Вела сюжетно связана с „кралевичем“ Марко, поздней трансформацией Громовержца, и включена в семью, которая, очевидно, должна была носить имя того же корня *Vel- (ср.: Велините ду две снахи, / на Вела си удгуварят: / — Оj хубава злву Вело, / љу ти ми си мома била, / љу теб ли са брате дали, / брате дали углавили?.. / — Оj хубава злву Вело, / <...> Ти си имаш ду два брата...). Можно думать, что и спорящая девица, сопоставимая с македонской Велой, как-то была связана сюжетно с персонажами Плеяд (ср., например, сестру и семь братьев) и, главное, ее имя (<*Vela) соотносимо с русск. Волосыни. Таким образом *Velesъ/*Volosъ/*Velsъ при *Velsyni/*Volsyni/*Vela сопоставимы <...> с генетически связанной (*u̯el- : *u̯ol-) ведийской парой Váruṇa — Varuṇāni. Если учесть, что для определенного этапа развития ведийской мифологической системы Варуна, в виде мирового океана охватывающий землю, может пониматься как своего рода Змей этого мирового океана, то и змеиные связи Велы приобретают особое значение, ср. слова Велы в македонской песне: <...> Маjка ми jе змеj љубила, / н՚мен гу е приќе дала; / куга мене ќе заведат, / к՚ште мене да приведат, / прис Пирине, прис планине, / ќе излази змеj гуренин, / туга мене ќе си грабни»

[Топоров 1998. С. 82‒83]

Возможно, в вышеприведённых мифологических построениях В.Н. Топорова есть некоторая натяжка, однако общее направление его мысли в данном случае, видимо, можно признать удовлетворительным.

В фундаментальных «Исследованиях в области славянских древностей» Вяч. Вс. Иванов и В.Н. Топоров сопоставляют Велу и волосатку:

«К Велú бог ср. также имя богини Велы, упоминаемой среди полевых духов в одном из поздних списков „Слова св. Иоанна Златоуста“. С именем и функцией Велы можно сравнить волосатку, связываемую с домашними животными: „означает духа женского пола, овинного, домового, стерегущего овины с домашними животными“»

[Иванов‒Топоров 1974. С. 53]

Словарь русских народных говоров, на который, помимо прочего, ссылаются Вяч. Вс. Иванов и В.Н. Топоров, сообщает:

«Волосатка <...> Нечистая сила. Сев. Даль. „Означает духа женского пола, овинного домового, стерегущего овины с домашними животными. Волосатка, по всей вероятности, имеет общее происхождение с древнерусским богом Волосом“. Сев. губ., Энц. слов. Брокг. и Ефр. Пинеж. Арх., 1961»

[СРНГ 5 1970. С. 58; ср. также: Даль I 1880. С. 235 (на слово «волосъ»)]

М.Н. Власова замечает:

«Наделяемые особыми силами мифологические персонажи обычно волосаты и мохнаты; это их родовой признак, который подчеркивается названиями „волосатик“, „волосатка“. Кроме того, длинные косматые волосы, шерсть лешего, водяного, овинного, черта — напоминание о традиционной связи их с животными (леший — медведь, волк; овинный — медведь и т.п.) и с растительностью (леший — олицетворение леса, водяной — реки с водорослями).

Волосатик-бог, упоминаемый в заговоре (Сев. Дв.), может быть соотнесен с Волосом (Велесом), но скорее всего это особо уважительное обращение к персонажам низшей мифологии — волосатикам и волосаткам»

[Власова 2001. С. 113]

Впрочем, о возможной волосатости Велы у нас нет никаких сведений, так что сопоставление её с духом-волосаткой является не более чем гипотезой или остроумной догадкой Вяч. Вс. Иванова и В.Н. Топорова. Что же касается возможной связи Велы с Велесом, то целый ряд указанных выше косвенных признаков, а также само имя этого женского персонажа делает такую связь более чем вероятной.

Поиск

Журнал Родноверие