Наталья Сарафанова / Из личного архивa
Торжок по праву считается городом-музеем. Его земля хранит много тайн, в том числе времён татаро-монгольского нашествия. Приподнять завесу стараются археологи.
За последние 30 лет получен колоссальный материал о прошлом города. В этом прямая заслуга археологов Петра Малыгина, к сожалению, покинувшего наш мир в феврале, и его ученицы – специалиста Института археологии РАН Натальи Сарафановой.
Фото: Из личного архивa/ Наталья Сарафанова
В эксклюзивном интервью «АиФ в Твери», данном накануне Дня археолога, Наталья Алексеевна приоткрыла некоторые тайны новоторжской земли.
Следствие ведёт... археолог
Денис Кузнецов, «АиФ Тверь»: Археологов нередко сравнивают со следователями: оба устанавливают истину по следам (уликам) и предметам материальной культуры (вещественным доказательствам). Согласны с такой параллелью?
Наталья Сарафанова: Археолог, как и следователь, действительно ведёт «расследование», только историческое, выясняя, что и как было в далёком и очень далёком прошлом. Живых свидетелей тех событий нет, за них говорят письменные источники: летописи, рукописи, мемуары, планы городов и многое другое. Археолог, копающий средневековый город, сличает информацию из раскопа с письменными источниками и связывает её с известными историческими событиями. А если он копает поселение дописьменной эпохи, например каменного века, когда никаких письменных источников ещё не было, то собирает информацию о жизни людей буквально по крупицам. В работе мы используем все современные технологии от микроскопа и рентгена до геодезических приборов и квадрокоптеров. Технологический уровень исследования сейчас таков, что мы уже можем сказать, какую пищу ели люди каменного века или жители средневекового города.
– И какую же пищу ели в Торжке?
– Это зависит от периода истории. Например, в Борисоглебском мужском монастыре XIV–XV веков питались мясом домашних животных: свининой, говядиной, козлятиной и т.д. А в Воскресенском женском монастыре (он был закрыт в 20-е годы XX века) ели рыбу: её чешуя встречается в культурном слое этого же времени в таком количестве, что можно смело говорить либо о рыбном рационе монахинь, либо о большом числе «рыбных дней». Такая вот пищевая специализация: мужчины – мясо, женщины – рыбу.
– Сколько исторических «дел» вы раскрыли?
– Немало (смеётся). В 2002 году мы раскрывали тайну Тайничной башни Новоторжского кремля – белокаменной конструкции XIV века. Предполагалось, что в те времена город был обнесён деревянными укреплениями, но оказалось, что башни были каменными и соединялись между собой бревенчатыми стенами. Мы тогда нашли пилон Тайничной башни.
В этом году мы раскрыли «дело о сброшенном колоколе» Надвратной церкви Борисоглебского монастыря: случилось это в 20-е годы XX века, в период богоборчества. Когда его сбросили вниз, он упал на булыжную мостовую, продавил кладку, но не разбился, от него лишь откололся кусок, который настолько глубоко вошёл в землю, что его даже не стали вынимать. Колокол, скорее всего, переплавили, а отколовшийся кусок мы нашли, и теперь он представлен в коллекции находок.
– Приходилось ли вам общаться с полицией? Земля ведь хранит в себе множество тайн, в том числе криминальных...
– Общение с полицией нередко останавливает разрушение археологических памятников – эта проблема давно стала для нас головной болью. Памятники вне города, например курганные группы в лесах, часто подвергаются разграблению чёрными копателями. В 2020 году по моей просьбе полицейские предотвратили уничтожение культурного слоя вдоль берега Тверцы в Торжке. То же самое они сделали во время строительства одной из дорог: чёрные копатели орудовали в культурном слое, выбирая оттуда монеты. За быстрое реагирование и предотвращение разрушения археологического памятника я выражаю благодарность сотрудникам полиции в Торжке.
Булава в раскопе
– Какие находки, сделанные вами и вашим учителем за 20 лет, были самыми важными? Что нового удалось узнать о Торжке и его отношениях с Тверью, Новгородом, Ордой и Московией?
– О некоторых открытиях нужно сказать особо. В течение примерно 10 лет мы исследовали оборонительные сооружения Торжка – он был пограничным городом Новгородской республики. Мы поняли, что в 1340 году их перестроили: вместо двух крепостных стен – отдельно для княжеского двора и для боярского центра – появилась единая линия обороны. В том же раскопе нашли остатки ещё одной постройки. Возможно, это была канцелярия новоторжского наместника Новгородского епископа, которого назначал сюда Новгород. Она сгорела в 1372 году во время нашествия на Торжок войск тверского князя Михаила Александровича (внука Михаила Ярославича Тверского – ред.). Тем самым подтвердились летописные свидетельства об очень непростых отношениях Твери и Торжка. Летописи сообщают, что тверской князь «разметал» каменные башни, а город сжёг, и всё это было сделано для того, чтобы повлиять на политику Новгорода в отношении московских князей.
В этой постройке найден костяк физически сильного человека ростом метр восемьдесят. Возможно, он был воином: при нём находилась булава-шестопёр с инкрустацией золотом. На гранях булавы есть надписи на языке, называемом «монгольское квадратное письмо». Булава – это своего рода символ власти: это ещё не скипетр, но уже и не ударно-дробящее оружие «дубина». Здесь же мы нашли около 800 предметов книжной фурнитуры, в том числе накладок из серебра и драгоценных камней. Сами книги не сохранились.
Второй сюжет связан с аварийно-спасательными раскопками. В траншее на Затверецком посаде в слое XV – начала XVI века мы нашли остатки пяти домов с подпольными ямами, построенных в одну линию. Эти дома совершенно не характерны для новоторжской строительной традиции указанного времени. Мы считаем, что вся улица была построена людьми из Твери, пришедшими жить в Торжок и основавшими здесь что-то вроде диаспоры.
Безусловно, важнейшая находка – берестяные грамоты. Всего их сейчас 19, и все, кроме одной, найдены на Воздвиженском раскопе 1999–2001 годов. По числу берестяных грамот Торжок занимает третье место среди всех древнерусских городов (после Новгорода и Старой Руссы). Грамота № 17 уникальна: это литературный текст на бересте, по сути, художественное произведение.
Ещё отметила бы клад серебряных женских украшений из 254 предметов, найденный в 2010 году. Он находился в слое периода разорения Торжка после двухнедельной его обороны от войск хана Батыя весной 1238 года. Среди украшений – колты, рясна, височные кольца, перстень, наперсные кресты с серебряными наконечниками, бусины и медальон с изображением креста на Голгофе.
И наконец, Некрополь – огромный памятник, простирающийся на многие сотни метров. Он был основан в период Крещения Руси (X–XI века) нашим местночтимым святым Ефремом Новоторжским возле единственного на тот момент храма. Ценность Некрополя в том, что это одно из самых первых православных городских кладбищ на территории от Ростова до Новгорода. Людей хоронили уже не в курганах, как это делали славяне, а в гробах на кладбище у церкви.
Мостовая Фото: Из личного архива/ Наталья Сарафанова
– А чем порадовал археологический сезон–2022?
– Он начался поздно, но уже есть интересные результаты по Борисоглебскому монастырю. Мы нашли стену XVIII века и два уровня булыжной мостовой, расчистили белокаменную дорожку, по которой люди ходили с XVI века и до Октябрьской революции. Из находок выделяется писало XIII–XIV веков, свидетельствующее о грамотности жителей округи монастыря. Есть информация и по так называемой хромой лестнице XIX–XX веков, которую скоро будут реставрировать по проекту БРИКС. Своё название эта городская достопримечательность получила из-за особенностей конструкции: идя по ней, человек вынужден ступать всё время одной ногой – снизу кажется, что он хромает. Мы выяснили, что подпорная стена под лестницей крепится на фундаменте, ступени белокаменные, а вся территория выложена булыжником, то есть здесь, где сейчас заросли травы, была булыжная вымостка.
– Считается, что домонгольский Торжок (XI–XIII века) был поголовно грамотным и очень богатым городом. Это так?
– Думаю, да. Например, самая первая наша берестяная грамота представляет собой азбуку, начертанную неуверенной рукой. Говоря современным языком, это «рабочая пропись первоклассника». Абсолютное большинство грамот найдено не в кремле, где жила знать, а на посаде, где селились простые граждане. Что касается богатства, то в XII–XIII веках это действительно очень крупный торговый центр и очень богатый город, который вёл внешнюю торговлю. На одном из раскопов найден огромный амбар, в котором было более 50 мешков с зерном – тут однозначно вели им оптовую торговлю. Мы находим иранское стекло, византийские и монгольские чаши, причерноморские амфоры, степные пиалы, монеты разных стран и многое другое, свидетельствующее о разветвлённой сети торговых связей. Кстати, первая новоторжская монета, найденная в Торжке после безмонетного периода, представляет собой подражание монете (дирхему) XIV века ордынского хана Джанибека.
– А бывало ли так, что выводы, сделанные на основе прежних раскопок, опровергались находками с последующих раскопок?
– Такое бывает. Например, археолог заложил шурф и нашёл постройку, которую принял за оборонительное укрепление. А потом, когда начались раскопки, выяснилось, что это жилой дом, а оборонительные укрепления находились чуть дальше. Но такую ситуацию нельзя называть опровержением, скорее, это уточнение и дополнение ранее полученной информации.
Волею случая
– Почему вы выбрали эту профессию?
– Скорее, она выбрала меня. Я училась в ТвГТУ на программиста, денег не хватало, поэтому искала подработку. Увидев объявление о поиске землекопов на раскопки, пришла туда и сразу попала к археологу Владимиру Лапшину (ныне он директор Института истории материальной культуры РАН – ред.). У меня, как у практиканта, всё получалось, но работать археологом я не собиралась. И тут в банке, в котором я проходила практику как «айтишник», сломался ламповый ещё компьютер. Меня отпустили домой, потому что другого компьютера не было, и я сказала научному руководителю, что пойду пока работать на раскопки. Он не возражал. Поработала-поработала... да так и осталась навсегда. Свою «айтишную» дипломную работу я писала на стыке двух наук – археологии и программирования – а выучившись на «айтишника», поступила на исторический факультет ТвГУ и окончила его. Случайность всё это или нет, я не знаю. Но мне нравится работать археологом. Кстати, моя первая специальность очень востребована в археологии, которая сегодня немыслима без компьютера и других технологических решений. Как и без навыков следователя, почвоведа, химика, геолога, топографа, психолога, управленца и даже дипломата.
– Стать археологом сможет любой?
– Нет. Требуются выдержка, умение выносить нагрузки и общаться с совершенно разными социальными группами людей, нужна высокая ответственность. Археолог должен видеть наперёд, даже «сквозь землю и время». Ещё нужны воображение, немного авантюризма и критическое мышление. И, как говорил мой учитель, «должны быть полёт мысли и горящие глаза», то есть исследовательский интерес. Не все приживаются в нашем ремесле.
– Наталья Алексеевна, мы знаем, что в отличие от многих своих коллег вы участвуете в туристических проектах, таких как «Прогулка с археологом». Расскажите об этом подробнее. Почему вы это делаете?
– Такие экскурсии я провожу в том числе и для того, чтобы сограждане не сводили археологию к кладоискательству, которым занимаются чёрные копатели и некоторые авантюристы – охотники за удачей. Я живу в Торжке, маленьком городе со своей спецификой, у меня здесь дом и дети, которые ходят в обычную школу. И я хочу, чтобы и сами новоторы, и туристы знали историю города, а сам он сохранил своё культурное наследие на века вперёд.
Прогулки с археологом интересны людям потому, что это не скучные лекции, а живой рассказ о Торжке из уст непосредственного участника раскопок – местного жителя. А для меня экскурсии по городу – это ещё и хорошая речевая тренировка. Наконец, в маленьком городе, где зарплаты ниже, чем в областном центре или в столицах, это ещё и приработок, хотя он не главное. А главное – то, что на прогулках я общаюсь с обычными людьми, не связанными с археологией, говорю с ними на любые темы и мы заряжаемся друг от друга позитивом, что очень важно при жизни в малом городе России.
Улица Малыгина
– Выдающийся знаток древностей Петр Дмитриевич Малыгин, к сожалению, ушёл из жизни. Вы работали с ним 27 лет. Каким он был человеком?
– Для нас это очень большая утрата: мы ещё долго будем приходить в себя. Мне он запомнился, прежде всего, кристальной честностью. Если, например, мы на что-то копили, то казначеем всегда назначали его, так как знали: всё будет в целости и сохранности до последней копейки. К делу Пётр Дмитриевич подходил системно: всё должно быть на своём месте, как в библиотечном каталоге. Взял что-то для работы? Будь добр, заполни формуляр. Закончив работу, поставь обратно на то же место. Так у него было и в жизни. Для меня Пётр Дмитриевич был наставником, Учителем, ему всегда можно было позвонить, посоветоваться. Сейчас мне этого очень не хватает.
Хоть он и был по темпераменту холериком, общаться с ним и работать было очень комфортно. Пётр Дмитриевич был лёгок на подъем: быстро собраться и отправиться в разведку – это про него. Любил путешествия, но не бесцельные: по его убеждению, каждая поездка должна приносить результат. Он читал лекции студентам и всегда переживал, что они будут им неинтересны, поэтому искал интересный дополнительный материал, который легко запоминается. Например, преподавая историческую географию, рассказывал о французских сортах винограда – так студенты запоминали исторические области Франции.
А ещё он был патриотом Торжка – своей малой родины. Всё, что делал Пётр Дмитриевич, он делал для Торжка. Когда мы выезжали с ним в экспедиции в другие города, он всегда говорил: «Наталья, не забывай, что Торжок – на первом месте». Периодически я захожу в его комнату на археологической базе – мы там ничего не трогаем. Материалы, что лежат сейчас на его рабочем столе, впечатляют, но это лишь малая часть всех его задумок и проектов, в том числе общественно значимых. Например, там есть план реконструкции главного украшения города – Новгородской набережной – с археологическими объектами, которые должны быть музеефицированы. Пока до реальной реконструкции дело не дошло, но я надеюсь, что это будет сделано.
Архитектурые детали на вымостке Фото: Из личного архива/ Наталья Сарафанова
– Поддерживаете ли идею присвоения вашему учителю посмертно звания «Почётный гражданин Торжка»?
– Безусловно, поддерживаю. И сама ходатайствовала об этом. А ещё я думаю, что в Торжке нужно назвать хотя бы переулок в его честь. Я написала письмо во Всероссийский историко-этнографический музей с просьбой содействовать в переименовании 2-го переулка Кирова, где последние годы жил Пётр Дмитриевич, в переулок Малыгина.
– И в заключение поделитесь планами. Что вам хотелось бы сделать в ближайшие годы?
– Накопился большой материал с моих раскопок и с тех, что вёл Малыгин, – его нужно ввести в оборот. Мы с ним готовили две книги о Торжке – их нужно закончить и издать. Одна из книг – это труды самого Петра Дмитриевича. Он, кстати, писал докторскую диссертацию и говорил мне: «Я работаю в стол, а ты потом сможешь всё это взять». Думаю, теперь я просто обязана это сделать. Ещё нужно закончить начатые ранее раскопки. И у меня есть маленькая мечта: сделать прорезку городского вала вместе со всеми российскими учеными, изучающими укрепления древнерусских городов.
Досье
Наталья Сарафанова. Родилась 1 августа 1974 года. Окончила факультет информационных технологий ТвГТУ и исторический факультет Тверского государственного университета. С 1998 года – археолог. В 2006–2016 годах – руководитель Новоторжской археологической экспедиции. Воспитывает сына и дочь.
