Биография, присланная респондентом. Николай Николаевич Сперанский родился 18 марта 1958 года в Москве, в Филях. Детство провѐл в г. Витебске и дер. Каменица, что выше по Двине на 20 км, в деревне Лядно, среди озѐр под Лепелем. Основные впечатления, сформировавшие языческое мировоззрение, вынес из Каменицы и детского восприятия реки, леса и камней. Плюс на эти впечатления наложились наставления деда по матери Павла Емельяновича Медведева (потомственного крестьянина, толстовца по тайным убеждениям), возглавлявшего физический факультет Витебского педагогического института.
Учился в Витебском педагогическом институте, Калининском университете, Московском университете. Профессиональный физик: проработал более 30 лет под Москвой в филиале Курчатовского института (ныне ТРИНИТИ), кандидат физико-математических наук, ветеран атомной энергетики. Параллельно с научной
работой более двух лет проработал каменщиком на институтской стройке, чтобы получить положенную молодому специалисту квартиру. Также резчик по дереву, живописец, писатель, путешественник. Один или в составе малой группы неоднократно ходил по горам и лесам Кавказа, Крыма, Карпат, Кольского полуострова, Тиманского кряжа, Урала, Алтая, Памира. Летом 1986 года проехал и прошѐл Среднюю Азию от Куляба (граница с Афганистаном) до Гурьева. Женат, имеет двух дочерей.
Р. Ш. Назовите источники шаманской составляющей в русском языческом мировоззрении?
Источник шаманской составляющей в русском язычестве тот же, что и в язычестве других народов. Шаманизм изначально есть не какая-то характеристика этнической культуры, а есть потребность человеческого ума: форма контактов и реагирования первобытного сознания на мир духов и природных сущностей, которые по меркам древнего человека примерно равны ему по силам и ареалу обитания. (По сути к шаманизму близок в своей концепции появления язычества А.Н. Афанасьев, в «Поэтических воззрениях славян на природу».) Первобытное сознание в отличие от нашего – цивилизованного, имеет более «обнажѐнное» подсознание с более лѐгким к нему доступом. Мир духов воспринимается именно подсознательной частью нашего разума. Доступность этой части нашего "я" и вслед за этим входа в мир духов становится возможным в результате обрядовых действий (камлания).
Шаманизм становится этническим, русским в данном случае, вследствие наработки культуры, правил и традиции общения с миром духов. Это культура обязательно находится в согласии с этнической психологией и мифологией, поскольку связана с подсознанием и возбуждением глубинных переживаний. Шаманизмом занимались русские волхвы (утверждение Е.В. Аничкова, «Язычество и Древняя Русь», его за язык никто не тянул). И позднее шаманизм сохраняется в практике русских колдунов (о чѐм, к примеру, битым словом говорится в последней серьѐзной книге на эту тему: Н.Е. Мазалова «Этнографические аспекты изучения личности «знающего» (XIX – начало XXI в.)» 2011 года).
Шаманизм (как своѐ, домашнее волшебство) существовал параллельно с развитием культов богов, с церемониальным обращением к ним на капищах. У нас шаманизм не называли шаманизмом, а называли волшебством, кудесничеством и по-другому.
Шаманизм лежит в основе всех традиционных культур земного шара. И трудно говорить об отдельном русском языческом мировоззрении. Это мировоззрение той эпохи, когда ещѐ существенного разделения на нации, на слово «русский» не происходило. Тем не менее, я использую слово русский, чтобы обозначить именно признаки шаманизма, который сегодня присутствует в нашей культуре, в нашей традиции, но о которых мы не отдаѐм себе отчѐт. В первую очередь, это стремление русского человека беседовать с духами, с сущностями. Беседовать с деревьями. Например: «Ой, мороз-мороз, не морозь меня, Не морозь меня, моего коня». Это слова песни, но они напрямую языческие. Разговор с морозом. Шаман, общающийся с низшим уровнем духовных сущностей в мироздании, среди которых он и господин, и деспот, и хозяин. В данном случае – разговор с морозом, который не является маленьким духом, но с ним в дороге человек заключает договор, когда от однообразия впадает в состояние изменѐнного сознания. Русский человек и по сказкам, и в обычной жизни разговаривает с духами, хотя и не отдаѐт себе отчѐт в этом. И на самом деле от этого один шаг до шаманизма, так как шаман призывает духов и общается с ними путѐм передачи своей воли. А мы, русские люди, чаще всего просто разговариваем с природой в момент вдохновения, когда мы отделяем себя от обыденной жизни. Итак, русские люди общаются с духами – это главная шаманская составляющая.
Второе, русская волшебная сказка оставляет нам примеры путешествия русского человека под землю. Например, сказка о трѐх царствах: медном, серебряном и золотом. Герой сказки спускается под землю, достаѐт материальные, культурные ценности и жену, а то и трѐх жѐн в старой редакции сказки. В сказке герой получает вторую жизнь через особенную смерть, то есть он проходит через испытания, борьбу и общение с духами – это процесс инициации в сказке, но очевидно это только для знающих людей.
Человек, заблудившись в лесу и осознавая возможность своей близкой смерти, начинает понимать, что станет частью леса и этого пространства. Человек понимает, что входит в мир и становится его частью, осознаѐт своѐ единство с мирозданием, с которым он может вступать в диалог и которым он может управлять. Чаще всего это случается в путешествиях, где происходят фантастические случаи: на охоте, на рыбалке, в необычных условиях – «начинается чертовщина». Например, лѐг человек в палатке спать возле озера, а вокруг кто-то ходит, а именно – хозяин озера, о котором известны легенды. Это реальный случай путешествия, что характерно также и для шаманизма. Я это говорю к тому, что наша цивилизованность – это тоненькая плѐночка на нашем разуме. А как только мы попадаем в условия, чуть отличающиеся от стандартных для цивилизации, – мы все вдруг переходим к прямому диалогу с духами и с Природой. Для того чтобы перейти в мир духов, человек должен совершить путешествие, что характерно также и для шаманизма.
Р. Ш. Назовите используемую Вами лично терминологию, характеризующую «шаманскую болезнь»? Каковы исторические корни данных определений?
Исторических корней я не знаю. В шаманской болезни нет специальной терминологии, еѐ не было изначально, это получение духов при передаче колдовства. Колдовство передавалось в бане, это магия, которой мы сегодня не владеем и которую не знаем. Хотя, по рассказам, это происходит и по сей день. Но это настолько скрытая вещь, что я не встречал ни одного человека, который бы получил дар или передал его. Шаманская болезнь (то, что переживал я сам) сопровождается глубоким чувством тревоги, недостаточности, стеснѐнности, тревожности, влиянием на человека внешней среды. Здесь нет терминологии, есть чувство излишней загруженности, от которого хочется избавиться, чувство близкого конца, близкой границы. Есть термин «замроя» (кромка): волхвы ходят по замрое, приближение к границе бытия, есть кромка – термин (ходить по кромке), но болезнь – это терминология научная, мы ей не пользуемся, это не болезнь – это психическое состояние, ведь с телом всѐ в порядке, всѐ происходит с душой.
Р. Ш. Когда и при каких обстоятельствах Вы открыли у себя шаманский дар?
Я не открывал ничего, что как книжку открыл, так и дар открыл. Я пережил подобие шаманской болезни в 1985 году, и я не знал, и только 10 годами позднее смог это двухнедельное (возможно дольше) психическое переживание квалифицировать и определить как шаманскую болезнь. У нас многие имеют подобные явления, но они не знают, что с ними происходит, у них нет никаких культурных представлений о происходящем. Постепенно, проводя наши обряды, и по мере проведения обрядов изучая своѐ состояние, я стал через некоторое время понимать, что я не просто так стучу в бубен, а в этом есть какой-то внутренний смысл. Всѐ доходило до смешного. После праздника с бубном я возвращался домой и проезжал книжный магазин знакомого, который попросил написать книгу по шаманизму, как я его пониманию, а он еѐ будет продавать, так как сегодня шаманизм востребован. Когда я стал изучать, что такое шаманизм, что это за явление, тогда-то я и понял, что наша культура имеет шаманское основание, и мы имеем очень интересные элементы шаманизма в нашей языческой традиции. Без этой случайности я не мог бы судить о шаманизме. Это произошло в 1995 году.
Р. Ш. Смысловая нагрузка радений: для чего они необходимы язычнику? Радения разрушают в нас тот негатив и все то зло, которое вводит в нас цивилизация.
Мы очищаемся посредством радений, и мы осуществляем нашу связь с мирозданием и предками посредством радений. Есть очень важная категория, которую трудно объяснить, – дух веры. Во время обряда возникает ощущение присутствия сущности, которую мы определяем как дух веры. Если он есть, то при этом у нас возникает связь с нашими предками и нашими богами, мы обретаем смысл радения и смысл обряда. Если этого нет, то и стучать в бубен смысла нет, и сам праздник – пустословие, а не праздник. Смысл радения — подключить себя к этому духу, тогда мы становимся людьми, обладающими новыми свойствами, новыми качествами, нам даѐтся новое знание, раскрывается мир, и мы по-новому начинаем в нем действовать и в нас разрушается всѐ то лишнее, что порождается цивилизацией. В этом смысл радения.
Р. Ш. Каковы необходимые элементы окружающей действительности, специальные обрядовые предметы, особенности Вашего внутреннего состояния, помогающие впасть в состояние радения?
Радение – это действия. Состояние, в нем возникающее, мы создаѐм сами и этим мы напоминаем хлыстов, которые ухали и вызывали некий дух. И мы тоже вызываем дух, хотя не говорим, что мы радеем во имя святого духа. Но по факту получается, что мы вызываем состояние духа нашей веры. Так вот, я выяснил такую вещь: если я надел рубашку и пояс, то у меня получается это состояние, если я на обряде оказался без рубашки и без пояса, то у меня не получается сакральное состояние. Это нечто особенное, но это работает. Если над нами издеваются и говорят, что мы рядимся в бутафорские рубашки, то какие бы они не были бутафорские, они способствуют переходу в состояние особенного виденья мира, которое возникает во время языческого обряда.
Обряды выполняются в природных условиях. Конечно, в условиях, свободных от шумов, запахов и инородных людей. Это среда наша и нашего обряда. Это очевидно. Руки должны что-то держать: без бубна трудно радеть, нужны рубаха и бубен. При этом маска не является необходимым элементом. Я пробовал, но этого, как ни странно, не требуется.
Р. Ш. Существует ли определѐнное время для проведения радений (часы, дни, праздники)?
Я бы сказал, что время не существенно, но лучше, чтобы это было утром или вечером, главное, чтобы не день. Место либо обрядовое, либо это лес, либо это место природное, где нет асфальта, нет искусственного камня. Где естественная, незапачканная земля, и где нет технических шумов и техногенной среды. Место должны быть живым и доброжелательным. Не стоит говорить «сильное место», место должно быть именно доброжелательным.
Р. Ш. В чѐм проявляется и как проходит у Вас «шаманская болезнь»?
Я надеюсь, что болезнь закончилась, потому что я имел несколько рецидивов повторения психических состояний, которые я называю термином «интервенция духов» – нападение духов. Это было и, может быть, будет повторяться, когда не ты управляешь, а тобой хотят управлять, толкают. И ты сопротивляешься и находишься в состоянии ужаса. Трудно бороться, призываешь все мироздание: «Я правнук даждьбожий! За мной стоят высшие силы, я здесь посланник богов и я исполняю их волю на этой земле. И вы, нечисть, ничего не сможете со мной сделать!». И вот когда это прочувствовано, тогда психика успокаивается, тогда духи прекращают стучаться об тебя и ничего не могут с тобой сделать. Но всѐ равно надо сохранять сильное волевое усилие. В здравом уме это кажется чепухой, но попав в это состояние, это уже чепухой не покажется. Такие состояния не связаны с радениями, когда я радею, я сам создаю эти состояния. Они приятные, они лѐгкие, они другие, с другими возможностями. А вот когда болезнь, когда духи нападают, это другой мир, здесь уже защищаешься, а не обряд совершаешь. Это психически трудно, здесь нужны сильные волевые усилия, чтобы не пойти вразнос. Иначе, если поддашься, это ужас, перед которым смерть – приятный сон, это именно бесконечный ужас, дикий крик и ужасный вопль с потерей всего.
Р. Ш. Каково время нахождения Вас в состоянии «шаманской болезни»?
Именно если говорить о времени болезни и еѐ повторений, то это может занимать часы, также как и радения. Есть главные моменты, это 10-15 минутные состояния, подойти к этому состоянию – это понять, что шаман летит за 1 секунду на тот край света. Это происходит, когда сам долго радеешь, стучишь в бубен. Но главное – это когда началось ощущение духа, когда изменяется мир, уплотняется воздушное пространство вокруг тебя, когда ты осязаешь духовные сущности и когда не ты говоришь, а из тебя голос говорит. Тогда длительность подхода к этому может составлять и дни, если это болезнь, и часы во время обряда. Но сам пик этого состояния, повторяю, длится порядка 10 минут.
Р. Ш. Существует ли определѐнная (определѐнные) сюжетная линия во время Вашего пребывания в религиозном трансе?
Если говорить о радениях, то есть определѐнное психическое состояние, а именно – ощущение духа, через которое мы связываемся с предками и через которое мы воспринимаем богов – это дух веры. С ним надо связаться и ощутить, что ты с ним связан сейчас. Ощущение связи, такое же, как если ты стоишь с человеком. Есть рядом с тобой человек, ты можешь стоять к нему спиной, но ощущение человека всѐ равно есть. Вот такое же ощущение и духа, только образа материального нет, но присутствие осязаемо. Такое же ощущение как от конкретного человека, такое ощущение от духа веры. Если дух присутствует, тогда открывается мироздание, это конкретное ощущение. Сюжетная линия – это линия нашей мифологии: нашего мира, неба, земли, бытия человека, связи неба и земли, на которой мы находимся. Это линия нашей традиционной обрядности. Всякий раз она варьируется, но содержит в себе не так много новых элементов, многие повторяются от праздника к празднику.
Р. Ш. Назовите приблизительное число общинников «Коляды Вятичей», впадающих в религиозный экстаз?
Во время радения активно участвует 3-5 человек. Я никогда не выяснял: «А насколько и куда Вы впадаете?», у нас так вопросы не ставятся. Но это блаженство и вдохновение от радения получают, наверное, все участники обряда. Это новое состояние, не осмысленное цивилизацией, не описанное подробно и не читаемое теми, кто приходит на обряд. Поэтому осознать его полностью и описать словесно люди едва ли могут. Но это блаженство, чувство единства с мирозданием, и единство на обряде, безусловно, возникает. В большей степени его получают люди, случайно пришедшие на обряд, а людям, которые постоянно присутствуют, может препятствовать «психическая пробка». Поэтому нельзя определить точного числа, но можно сказать, что радение принимается, его ждут, хотя и не говорят об этом напрямую. Но, по крайней мере, ещѐ два человека, кроме меня, точно впадают в подобное состояние.
Р. Ш. Существует ли в Вашей общине деление радений на массовые и индивидуальные? Если да, в чѐм заключается специфика подобного разделения?
У нас есть обряды массовые и обряды внутренние. Когда я ставил вопрос, какой праздник я буду вести в этом году, то на выбор было два праздника: либо Марена, либо Мокошье. Марена – это внутренний обряд поклонения убивающему божеству. Это очень сильный обряд, на котором люди испытывают очень глубокие переживания, но по общей договорѐнности было сказано, что на этот обряд мы не приглашаем посторонних людей, это обряд не массовый, он будет проводиться в узком кругу. А вот обряд Мокошье – открытый, белый, светлый, на который приглашается много гостей. Этот обряд будет массовый, и было решено, что я буду вести этот обряд, который является престольным праздником. Он будет проходить на капище Мокоши – это общинный ключевой праздник. Поэтому существует деление не радений на массовые и индивидуальные, а праздников, на которых происходят радения. Но, действительно, бывают радения, где предпринимаются попытки излечить человека. Эти обряды закрытые, это не делается для всех подряд.
Р. Ш. Существует ли разница между русскими языческими радениями и религиозными трансами других народов? Если да, то в чѐм эта разница заключается?
Различия существуют в том смысле, что, скажем, буряты, впадают в транс и к ним приходит онгон, который их захватывает. Мы в русском язычестве сегодня не вызываем настолько сильных духов, которые в нас входят, через нас смотрят и повелевают миром, а мы только где-то в сторонке смотрим, как он двигает нашим телом. Вот этого у нас нет, но это есть в бурятском шаманизме, хотя это страшно сильная практика. Но мы до неѐ то ли не доросли, то ли это вообще не наше. Наши колдуны обладали собственной властью внутри своего тела, и когда дух захватывает колдуна, это считалось поражением колдуна в нашей традиции. В бурятском шаманизме так и должно быть, дух входит в тело. Когда онгон вошѐл, бурятский шаман втыкает в себя иголки и т. д., не чувствуя боли. Мы не занимаемся самоистязанием на своих обрядах, резаньем, кровопусканием и различными трюками, хотя и подвергаем себя нагрузкам. Может быть, мы не доросли до этих фокусов, но трюки используются для того, чтобы масса зрителей вокруг впала в то же состояние, и тогда шаман усиливает свою силу посредством этих зрителей, покорѐнных «волшебством». У нас есть общее радение, но мы настолько изменить сознание присутствующих, чтобы они увидели сверхъестественное, не можем. Возможно, в этом наша слабость, но мы только становимся на ноги, а может быть, нам это и не требуется. Перед обрядом надо нагрузиться физически и обязательно пройти через лес, также не объесться дурной пищей, но пост необязателен. Простая физическая нагрузка, грубая работа, например, рубка дров, позволяет снять условности цивилизации.
Р. Ш. Каковы, по Вашему мнению, наиболее близкие к русским языческим радениям сакральные практики?
Я не знаю, я могу только сказать, что всякого рода медитации, где надо лежать смирно, нам совершенно не подходят. У нас главное — динамика, через динамику раскрывается контакт с духами и чем динамика сильнее, тем этот контакт естественнее. Сибирские шаманы стучат в бубны, также дают себе физическую нагрузку. В этом смысле мы близки к сибирскому шаманизму. Они кричат, разговаривают, и мы тоже. Радение сопровождается рассказом, который выходит из меня естественным образом, в котором я не напрягаюсь и не выдумываю его. Шаман тоже говорит о том, что он видит, что с ним происходит. Мы близки к шаманам, наверное, зауральским, ханты-мансийским шаманам. Я просто не знаю, потому что мы не сравнивались никогда, я их и не видел, а только по описаниям читал. Я видел шаманов ловозѐрских, на Кольском полуострове. Но я не видел их радений и практики, по-моему, у них еѐ вообще нет, по-моему, они только говорят, что они шаманы, но как такового радения с богом у них и нет. Поэтому я затрудняюсь дать ответы на эти вопросы, что сказал, то сказал.
Р. Ш. По Вашему мнению, возможно ли возродить русское язычество без данных практик?
Я понимаю, что радения — это состояния мистерии, когда мы начинаем общаться с духами и предками. Без этих состояний русского язычества как религии не будет. Русское язычество – экстатическая религия, и наши обряды носят экстатический характер. Экстатика – это психическое переживание мироздания, которое мы совершенно не имеем в обыденной жизни и сексуального в нѐм очень мало. Это целый мир художественного переживания, который у нас с натугой передают людям в картинных галереях, в театрах. Если хотите пережить экстатическое состояние, попробуйте смотреть драматическое представление стоя. Как только Вы задвигались вместе с артистами — Вы стали переходить в изменѐнное состояние сознания, Вы уже приближаетесь к экстатике. Так вот, без неѐ русское язычество становится бутафорским, когда совершают пустые действия: ставят чашу, кладут жертвы, говорят заученные фразы. Это скука, тоска, тупик. А есть колоссальное духовное пространство, которое ведѐт в удивительные миры – это экстатическая языческая обрядность. Без неѐ глубины веры не будет, поэтому невозможно понять язычество без понимания его экстатического начала и невозможно практиковать язычество без применения экстатической обрядности.
