ЕС: Меня зовут Егор Стрельников. Чем я занимаюсь? Играю на гуслях (указывает рукой на стену с гуслями)!
Первый раз я увидел гусли в городе Великий Новгород.
Я в то время увлекался классической гитарой, собирался стать гитаристом и даже поступал в музыкальное училище города Ленинград, правда поступить не удалось.
И вот однажды я поехал туристом по Золотому кольцу и прежде всего как раз приехал в Великий Новгород. И всё таким чудесным образом сложилось: нам вместе с товарищем по поездке нужно было где-то переночевать и мы совершенно случайно встретили компанию молодых ребят — они предложили нам переночевать в общежитии при музучилище.
На следующий день ребята нас пригласили на концерт, мы пришли в это самое училище и увидели там гусельный ансамбль, который, как оказалось, базировался при учреждении. На меня тот концерт произвёл сильнейшее впечатление, стал прямо-таки откровением. Я сразу загорелся идеей научиться играть на гуслях и решил поступить в это училище.
МГ: А сколько вам тогда было лет?
ЕС: 24 года. Затем я поступил в Институт культуры в Ленинграде, но недолго там проучился, потому, что меня увлекло новое направление.
У кого-то я услышал записи гусляра Дмитрия Локшина на пластинке. Локшин сам москвич, работал в Москонцерте, но к тому моменту уже ушёл на пенсию. Меня настолько вдохновила его игра, что в Новгороде узнал его телефонный номер, созвонился и приехал к мастеру в столицу. Это был где-то 89-й, 90-й год.
Когда я приехал, увидел совершенно другую, непривычную и новую конструкцию инструмента по отношению к тому, что я видел. Мы тогда побеседовали, я ему (Локшину) понравился как ученик, мастер дал мне ноты и задание — выучить одно произведение.
Я вернулся в Ленинград, целый месяц учил, потом приехал обратно к нему и Дмитрий Борисович сказал тогда: — «Ну, молодец, ты освоил эту пьесу, значит с тобой можно заниматься.» Вот так в течение пяти лет я периодически наезжал к мастеру и перенимал искусство игры на инструменте.
МГ: А как так получилось, что тогда гусельный ансамбль произвёл такое сильное впечатление? То есть, о гуслях вы не слышали до этого или слышали мельком?
ЕС: Да, о гуслях я на тот момент практически не слышал. Ни по радио, ни визуально не представлял инструмент. Поэтому впечатление было таким сильным — чистая Нирвана. Особенно меня поразил, конечно, звук.
Потом я стал восполнять пробел, знакомиться с разными историческими источниками. Историю русской музыки читал, где описывались гусли; историю России, Древней Руси. Затем я нашёл информацию в Библии, что царь Давид играл на гуслях и вообще, что гусли — это первый струнный инструмент, который создал человек.
И инструмент этот не простой, а для того, чтобы обращаться к творцу, к Богу, наладить с ним некую связь. Инструмент, своими чарующими звуками возвращающий человека к раю, из которого он был изгнан. То есть, вот это ангельское звучание искалось осознанно — как сейчас у нас говорят, что это «музыкальная терапия». Как ни скажи, но инструмент действительно звучит божественно. И он был создан для того, чтобы приблизиться как-то к Богу. В этом плане гусли стоят особняком от других музыкальных инструментов.
Конечно, можно тогда вспомнить и об арфе, но на самом деле арфа и гусли имеют одного общего прародителя — псалтири царя Давида, то есть сначала появились гусли и псалтири, а потом уже появились грифные инструменты. Но можно сказать, что это два разных полюса, две совершенно разных области музыкальных инструментов.
К примеру, скрипка считается царицей музыки, но гусли для меня выше по посылу. То есть, мне нравится скрипка, это прекрасный инструмент, но инструмент светский, а гусли это инструмент такой — душевный, перекликающийся с духовностью. И все остальные инструменты прекрасны! Мне очень нравится гитара, нравятся духовые. Но они все светские!
В Библии, кстати, о чём я уже упоминал, написано, что первые сделанные человеком музыкальные инструменты — это гусли и свирель. По крайней мере, если говорить о Библии на старославянском языке. Понятно, что Библия переводилась с древнееврейского на древнегреческий, с древнегреческого на старославянский, а со старославянского затем на знакомый нам русский.
Наименование гуслей могло быть разным, но сущность одна и та же: это древнееврейский «канон», древнегреческий «псалтирь», славянские «гусли». В переводе на современный язык со старославянского «гусли» — это «струны». То есть, «гусла» — это «струна». И если зайти в церковь на богослужение на Великое Повечерие, то в тексте службы упоминаются такие слова:
Второй лик. Стих 2:
Хвалите Его за могущество Его, / хвалите Его по множеству величия Его.
Стих 3:
Хвалите Его со звуком трубным, / хвалите Его на псалтири и гуслях.
Стих 4:
Хвалите Его на тимпане и в хороводе, / хвалите Его на струнах и органе.
Стих 5:
Хвалите Его на кимвалах благозвучных, хвалите Его на кимвалах звонких. / Всё что дышит, да восхвалит Господа!
М.Г. А как думаете, с чем связано, что такой сильный инструмент, столь значимый, с тысячелетней историей не стал так известен в XX веке, как балалайка, гармонь? Большинство людей ведь слышали о гуслях, но краем уха, то есть о сути инструмента осведомлены мало.
Е.С. Я точно не могу сказать, какие инструменты были популярны в стране в XIX веке и какой был приоритет, но если говорить о XX веке, то конечно символом русской инструментальной музыки была балалайка. Связано это с тем, что балалайка первая в начале XX века стала открывать народным инструментам эстраду.
То есть, раньше подобного не было, раньше люди пели и играли для себя. Если взять во внимание раскопки древнего Новгорода (Великого) — там были найдены муз. инструменты в слоях XI, XII, XV веков. Находились гудки (прототипы скрипок), гусли и сопелки (что-то вроде русского варианта свирели).
И эти инструменты принадлежали не профессиональным музыкантам, конечно, а простым слободским людям, которые для себя, для знакомых, между работой и в свободное время играли. Часто люди собирались компаниями чтобы поиграть. То есть, тогда никто не зарабатывал игрой на гуслях!
И вплоть до XIX века не было как таковой эстрады. Были своего рода (если иметь в виду народную музыку, то она не выходила тогда вообще ни на какую эстраду) литературно-музыкальные салоны. Допустим, в усадьбе «Останкино» графов Шереметевых собирались крепостные пастухи-рожечники и нередко по праздникам играли на владимирских рожках на улице. Изначально эти рожки служили для того, чтобы пасти животных, но уже тогда народно-бытовая музыка начала превращаться в своеобразное искусство.
Гусли же на тот момент в светском обществе вообще не звучали. Можно было услышать игру на инструменте только на окраинах России: это в основном Север (весь Север) — они бытовали в деревнях, люди традиционно для себя делали гусли и играли в повседневности или на праздники.
Кроме гуслей в народе звучали, конечно, и другие инструменты. Те же балалайки, к примеру, по источникам появились в XVIII веке. Но балалайки, конечно, простые, народные.
В XIX веке в России появилась гармонь. А в конце XIX века в музыкальных салонах дворян, в дворянских кругах, среди купцов и знати появилась мода слушать балалайку. Первый человек, который начал популяризировать в светских кругах балалайку это был Василий Васильевич Андреев, создавший первый оркестр русских народных инструментов.
И на эстраду благодаря Андрееву стали выходить, как я уже говорил, народные инструменты и в начале XX века собирать довольно приличные залы. Балалайки нового типа Андреевым были созданы и собраны в ансамбль по образцу традиции смычковых — балалайка-контрабас, альт, секунда, прима и т.д.
Затем Андреев позвал из Псковской области, из Гдова народный коллектив гусляров «Гдовские гусляры». Они присоединились к ансамблю балалаек и стали уже на, можно сказать, профессиональном уровне выступать на сцене и даже отыграли концерт с Андреевым на Всемирной выставке в Париже в 1900-м году.
И, несмотря на то, что в XX веке символом русской инструментальной музыки была балалайка, в начале века (в 20-е, 30-е годы) уже начали появляться самодеятельные ансамбли народных инструментов, где стали использоваться гусли (вместе с другими вышедшими из народа инструментами вроде домр и тех же балалаек).
Тем не менее, даже в 80-х годах XX века профессиональных музыкантов-гусляров можно было пересчитать по пальцам одной руки.
Сильно продвинуло ситуацию вперёд открытие класса гуслей в Ленинградской консерватории, где появилась система обучения, преподаватели, студенты.
Одним из передовиков-гуслистов был как раз мой учитель Локшин, огромную роль сыграл его коллега Валерий Николаевич Тихов (о нём чуть позже). Большой вклад внёс Юрий Трофимович Евтушенко, открывший класс гуслей в 81-м году в академии имени Гнесиных. Так же, я слышал, что во Пскове тоже был сильный преподаватель. Таким образом, действительно получается эта цифра — около пяти профессиональных гусляров.
На данный момент, прошло почти 30 лет (интервью 2019 г., прим. ред.). И сейчас, по прошествии этого времени, а особенно последние 10 лет гусли стали довольно распространённым инструментом, набирающим популярность. Появились желающие играть на гуслях; появились мастера, которые стали делать гусли.
И если в начале 90-х годов XX века это было 3-4 известных мастера на всю страну, то сейчас их уже чуть ли не десятки. По крайней мере, до десяти опытных мастеров, делающих добротные гусли.
У гуслей, конечно, судьба такая — необычная и непростая, но гусляры почитаемы были ещё в стародавние времена. Если изучать летописи, читать «Повесть временных лет», «Слово о полку Игореве», то можно понять, что во времена Киевской Руси и, конечно же, при Московском государстве, при царях Рюриковичах всегда были придворные музыканты и гусляры в том числе.
При царе Иване III и Иване IV были скоморохи, музыканты и, даже, я читал — сохранились сведения какой был тогда исторический состав инструментов (можно провести аналогию с современным народным ансамблем): они назывались не иначе как «домра», «домрище», «домришка»; упоминались естественно и «гусли».
Вообще, если читать об известном гусляре Бояне – (древнерусском поэте и сказителе, персонаже «Слова о полку Игорева», прим. ред.), можно понять, что во времена Киевской руси не было как такового гусляра придворного, который бы просто играл в развлекательных целях.
Это был обязательно человек грамотный, совмещал несколько должностей. Основная же работа заключалась в дипломатической миссии и летописном деле, а в дополнение к основным делам человек уже играл на гуслях. То есть, дипломат-музыкант что-то сказывал, пел, но прежде всего это необходимо было для гостей, потому что гости заморские — их надо было как-то удивить и показать величие Руси, её красивые стороны. И это были золотые времена для гуслей, которые закончились на продолжительный период вместе с родом Рюриковичей.
Потом, когда появилась новая династия, интересы обратились больше на Запад и появилась мода уже на западную музыку. Известный указ Алексея Михайловича Тишайшего 1648 года гласил: «А где объявятся и домры, и сурны, и гудки, и гусли, и хари, и всякие гудебные сосуды… велел изымать и, изломав те бесовские игры, велел сжечь.» В то время гусли и сами гусляры получили гонение.
Сначала они были таким инструментом — очень важным, почитаемым. Потом они были гонимы, потом появилась мода на западную музыку и там появилась балалайка, гармошка и гусли на этом и закончились (на какое-то время). И возрождение гуслей фактически началось в XX веке, потому, что практически всё, что сохранилось от наследия нашего гусельного — это этнографическая традиция на границах России. Это Псковщина, Архангельская область, Новгородская область — окраины, окраины, окраины. Где то может быть в Сибири ещё.
И вот благодаря этнографическим экспедициям, в основном которые организовывались при консерваториях (прежде всего, при Ленинградской консерватории) исследователи записали больше 2000 наигрышей и несколько сотен гуслей нашли во Псковской области, в смежных областях, всё это зафиксировали. Игра была на этих гуслях такая, в общем-то незамысловатая.
Гусли были маленькие, так сказать, бытовые, но благодаря этим экспедициям у заинтересованных людей появилось желание вынести уже фольклорные гусли на эстраду, несмотря на то, что на сцене активно жили уже «гусли звончатые», академические (то есть, я возвращаюсь к 20-30-м годам).
Пару слов о биографии моего учителя — Дмитрия Локшина. Как беспризорник в детстве он попал в минский детдом. Ещё с детства играл на скрипке. Затем, благодаря своим способностям оказался в Доме художественного воспитания детей в Ленинграде и там освоил все народные инструменты (так же начал осваивать гусли, которые тоже были).
Откуда взялись те гусли 20-х, 30-х годах? Как я уже говорил, оркестр-ансамбль балалаечников Андреева привлёк к себе так же Гдовских гусляров. Но наиболее важным моментом оказалось, что Андреев пригласил к себе цитриста Николая Ивановича Привалова и попросил, чтобы Привалов занял место гусляра в оркестре, реконструировав при этом гусли для эстрадной игры. Тогда ведь не было звукоусилительной аппаратуры и надо было усилить звучание фольклорный гуслей, сделать их более мощными и эстрадными по звуку.
Привалов реконструировал гусли и они стали ярко, громко звучать как примерно вот эти (показывает наши шлемовидные гусли, затем указывает на свои), но можно сказать, что сначала были гусли примерно такие (проводит пальцами по струнам наших авдошей, показывает) — вот это вот фольклорные гусли. Псковские гусляры приехали с такими гуслями, но их плохо было слышно на эстраде. И была реконструкция тех инструментов, они стали примерно такими (показывает шлемовидные) и тогда уже появилась возможность стать профессиональным музыкантом и исполнителем игры на гуслях.
Таких профессиональных гусляров было три человека всего (до войны и после войны ещё) Они не пели, они только играли. Это был как раз Дмитрий Лакшин (мой учитель), это был Всеволод Беляевский, тоже прекрасный гуслист, и это был Тихов, который потом в 80-е годы открыл класс гуслей в Ленинградской консерватории. Таким образом зародилось начало, появился толчок к тому, чтобы гусли пришли к сегодняшней популярности.
Конечно же, без этих трёх гуслистов, которые уже в 30-е годы прошлого века профессионально играли на площадках (а двое из них во время войны ездили по фронтам, концерты давали — мой учитель даже попал в плен), но в любом случае, после войны они продолжали свою деятельность и концертную, и, среди трёх — Тихов, к тому же, стал педагогом и, как сказать, они дали толчок и благодаря учебным заведениям, которые открыли класс гуслей, появилась возможность иметь уже «перенимателей» — то есть, опять же, появились студенты, которые могли продолжить это дело. И так вот из качества всё переросло дальше в количество: появились студенты, появились ученики и начало дело продолжаться.
Потом в городе Пскове открылся класс гуслей и там тоже хорошая школа была — талантливый педагог Вениамин Владимирович Кричевский очень хороших академических гуслистов готовил, они все поступали в консерватории.
В 80-е годы поначалу это было такое, эстрадно-академическое направление. Но благодаря тому, что появлялись ещё ученики, у некоторых учеников были другие курсы (как, допустим, у меня). И вот эти студенты стали немножко в другом стиле играть (хотя, я тоже начинал в академическом направлении). Параллельно вместе с академическим направлением также при консерватории открыли класс — этнографическое отделение.
Этнографическое отделение — основная его функция, задача это готовить студентов; чтобы они изучили русский традиционный музыкальный фольклор и, соответственно, в этом музыкальном фольклоре отводилось место и гуслям. Но гусли они изучали традиционные.
То есть, стали развиваться:
традиционная игра на гуслях,
параллельно — академическая игра на гуслях,
и, вдобавок появилось третье направление — эстрадно-авторское., то есть, не академическое, не фольклорное, а отдельное, самобытное.
И вот, мой учитель — Дмитрий Локшин — (один из трёх первых гуслистов-профессионалов), в отличие от Тихова, который учил академической игре, открыл авторскую школу, авторского направления. То есть, он не просто мог академическую музыку играть, но играл обработки русских-народных песен и делал это в более фольклорном стиле, не в академическом.
Я (как его ученик) перенял этот стиль авторского исполнения. То есть, он (мой учитель) так же проявлял себя как композитор, сочиняющий гусельную музыку. Тем более, что он был не просто автором-исполнителем, он ещё автор своей конструкции гуслей!
Вот это маленький образец (показывает свои трапециевидные гусли) — Локшин немного изменил традиционную фольклорную конструкцию, это авторская Дмитрия Борисовича, самый простой её вариант. Вот для такой примерно конструкции он и сочинял музыку. Это были авторские композиции, но чаще всего он делал обработки русских-народных песен в гусельном стиле.
Я, получив эту школу, пошёл дальше. Решил играть обработки не только русских-народных песен — стал делать музыку в другом стиле, сам стал сочинять. Как говорят теперь в наше время — это «авангардный стиль». Авангард он вообще может относится ко всем жанрам, ко всем стилям. И, можно сказать так, что я просто на гуслях стал играть музыку, которую можно было бы играть на гитаре, на саксофоне, в джазовом оркестре или… Ну, одним словом, в наше время такое направление — оно очень широкое, но сужается одним понятием «fusion». Что такое «фьюжн» — это смешение стилей. А теперь ещё стали различать фьюжн, приставлять какие-то слова. «Этно-фьюжн», например.
То есть, если я беру за основу народную песню, обрабатываю и играю в стиле таком эстрадно-авангардном — это называется, типа, этно-фьюжн (смеётся). Но, конечно же, я не играю только в одном этом стиле. Я и в академическом стиле играю (потому что школу такую получил), и в авторском стиле. Ну и я не просто музыку играю, я пою.
Тем более, я уже не один творю, у нас ансамбль гусляров. В нашем коллективе создался уже такой стиль вокально-инструментального ансамбля.
Но ВИА не в привычном понимании (как в 80-е годы там «Голубые гитары» , «Пламя» — это советский стиль), а у нас ВИА — это форма, так сказать, независимая от времени. И мы просто играем и поём. Используем исторические материалы (прежде всего это былины), я уж не говорю о том, что этнографические источники, которые обрабатывал мой учитель — их огромное количество.
Источники, (имею в виду песенные источники) — это опять же былины, духовные канты, духовные стихи и разножанровые народные песни. Всё это мы используем как основу, делаем аранжировки на гуслях (мы используем не только гусли, а ещё флейты, свирели, колокольчики, и другие инструменты) — это в моём понимании и есть ВИА, хотя, конечно же, и в нашем ансамбле стили бывают разные. Это и упомянутый этно-фьюжн, и напоминающие русскую рок-песню произведения, лирическая песня. Ну, о музыке лучше... О музыке говорить нельзя, музыку надо слушать!
Я просто ещё раз хочу вернуться к тому, что я вам рассказал о нескольких фундаментальных этапах развития гуслей:
Первый этап — это древнерусская эпоха, когда гусли были почитаемы и они использовались в социальных слоях при княжеском дворе.
Затем гусли звучали какое-то время только в быту домашнем.
И только в конце XIX, начале XX века гусли стали возрождаться как эстрадный, профессиональный инструмент.
Как эстрадный инструмент они стали себя проявлять сначала в академическом стиле. Параллельно возрождалась этнографически-фольклорная музыка (традиционная) и появилась авторская музыка на гуслях. Вот я являюсь представителем авторской музыки на гуслях и обработок на гуслях.
Это очень широкий стиль, у нас много авторов-исполнителей сейчас, гуслистов, которые и играют и поют, каждый причём в своём направлении. Но жанр всё же у меня и моих соратников один — жанр авторской музыки, авторской песни под гусли.
Допустим, Максим Гавриленко, который с нами играет — у него свои песни, своя музыка. Он поёт так же (главное, что гусли участвуют в этом как центровой инструмент, они участвуют в аранжировке), но в этих песнях звучат стихи Сергея Есенина, Николая Рубцова.
А если ещё говорить о первопроходцах, то человек, который стал ярким автором-исполнителем в жанре и автором-исполнителем как гусляр — это был Андрей Байкалец.
Андрей Байкалец начал петь духовные стихи под гусли, что до него никто не делал. Духовные стихи — это один из жанров русской-народной песни. То есть, как бы песня на божественную тему.
Андрей выпустил кассету «Раю мой раю» и это стало откровением даже для многих эстрадных, продвинутых музыкантов, которые давно играют современную эстрадную музыку. Это был как будто новый источник традиции.
Даже некоторые этнографы, серьёзно разбирающиеся в народной инструментальной музыке, говорят, что гусляры XX века открыли новую традицию русских гуслей.
Вот Андрей Байкалец как раз и начал эту новую традицию! То есть, раньше так не пелось, не игралось на гуслях. Мы, правда, даже и не знаем, как оно всё было во времена Киевской руси, но, по крайней мере то, что нам доступно — это информация о гуслях в XIX веке — ничего подобного тогда не было. И это можно назвать «новая традиция». Новая традиция и домашнего музицирования, и эстрадного музицирования.
Потом мы, конечно, с Андреем познакомились, я перенял у него жанр и пения духовных стихов под гусли. Мы также начали с ним пробовать и другие песни, других жанров. Естественно, казачьи песни, лирические. На стихи Николая Рубцова, Сергея Есенина, Сергея Бехтеева тоже. Ну, те популярные поэты нашей эпохи.
В данный момент, моё направление — мы занимаемся усовершенствованием гуслей, ищем разное звучание инструментов. Гусли в наше время не имеют строгого канонического образца, они имеют разную форму.
Вот эти гусли (показывает наши шлемовидные), как сами видите, имеют форму шлема. И в истории русской музыки также авторы пишут, что, конечно же, гусли имели формы шлема воина, так же имели форму крыла (вот, видите — форма крыла птицы (показывает столбово и авдоши)), но это в основном псковский вариант. А шлемовидные гусли были найдены так же в Новгороде. Вот это уже, если можно так выразиться, усечённый шлем (показывает свои гусли), но это гусли эстрадные.
Так что, мы вот сочиняем музыку и, но, как говорится «Мы сочиняем, но не совсем мы». Гусли будто сами диктуют эти мелодии; словно они такая вещь в себе. Люди говорят: — «Мы заворожены звуками гуслей, мы просто отдыхаем, мы успокаиваемся!».
Да, звуки гуслей успокаивают человека (дети даже под гусли быстрее засыпают) и именно благодаря этому чудесному свойству нашего исконно русского инструмента я очень рад, что всем этим занимаюсь. Потому, что гусли будто дают что-то позитивное человеку; что-то необходимое, что нигде больше не взять.
Как я и говорил, что когда первый раз я услышал этот инструмент — я тоже был словно заворожён и необыкновенно впечатлён волшебными звуками инструмента. С тех пор прошло немало времени, но и сейчас я готов подтвердить, что, судя по впечатлению слушателей, гусли дают позитивный заряд человеку; они создают в душе человека равновесие, человек успокаивается.
Этот особенный инструмент имеет важнейшее значение в русской культуре, поэтому мы, гусляры авторского направления, конечно занимаемся работой над тем, чтобы усовершенствовать качество гуслей и расширить их возможности.
Спасибо за внимание!
{youtube}uh_4tIdnkBE{/youtube}
