Односельчане относятся к Киселевым неоднозначно. Кто сектантами назовет, кто неоязычниками. А они знай себе живут большим и дружным сельским родом. Иван, Софья да шестеро ребятишек, седьмой на подходе. Кормятся трудами своими, строят большой дом и ферму, возрождают народные ремесла, побеждают семейным вокально-инструментальным ансамблем «Любавичи» на международных фестивалях имени Ивана Маланина и «Играй, гармонь!».
Подставить руки
В поселок Орел мы ехали уже зная о Киселевых от председателя комитета по культуре и делам молодежи Ребрихинского района Сергея Чикильдика. Семья, включая малышей, поет, играет на музыкальных инструментах, изготовленных главой семьи, самоучкой-песенником казачьего роду-племени. Киселевы, неутомимые апологеты развития народных ремесел на Алтае, – участники районного этнографического проекта «Родники Касмалы». Дом их неприметный, таких сотни на селе. Зато рядом на участке хоромы каменные строятся, а чуть поодаль – коробка будущей семейной фермы. – Эх, чуток я не подрассчитал, – чешет в затылке Иван. – Думал, осилю две стройки одновременно, а надо было сначала ферму запустить и уж потом из этого актива деньги в новый дом вкладывать. Ну ничего, бизнес у нас многопрофильный, сыновья подрастают, выкрутимся. В Орле все знают необычную семью, приехавшую из Ростова пять лет назад. Киселевы разводят пчел, коз, гусей, кроликов, иную живность, вяжут на вязальной машине, делают жалейки, шьют русские костюмы, ткут пояса, занимаются гончарным, кузнечным, ткацким ремеслом. А если кому печь надо сложить или трубы сварить – так это тоже к ним. Хозяин дома, одетый в русскую вышитую косоворотку, поясняет: «Это моя повседневная». Он носит национальное, не обращая внимания на смешки за спиной. Считает, что русскость – она и в одежде тоже. Почему украинцы и белорусы ходят в своих вышиванках, а мы стесняемся? Чтобы люди считали такую одежду бытовой, а не только концертной, фольклорной, ее надо носить постоянно. Пока Иван занимал гостей дома беседой, старшие дети накрыли к чаепитию стол, а хозяйка разрезала вынутый из печи яблочный пирог. Русский, по рецепту бабушки, а не немецкую шарлотку. Заварку супруги тоже готовят сами. Это ферментированный иван-чай, витаминный, целебный. Тот самый, что пили на Руси до XVIII века, пока европейская мода на чай из английских колоний не свела на нет потребление куда более полезного, народного. У детей семьи нет случайных имен. Старшую, Валю, нарекли как бабушек. Василий носит имя деда. Любу вычислили по Ведам. Святослав и Пересвет – в память былинных героев. Соня, бережно оглаживая круглый животик, где поспевает седьмой, лучится улыбкой: «Сын родится – Велизаром или Велимиром назовем». К слову, младших детей, родившихся уже на Алтае, Иван принимал у жены сам. – А чего тут сложного? – пожимает плечами многодетный отец, увидев мои округлившиеся глаза. – Природа сама все сделает, главное – вовремя руки подставить. Старших жена рожала в роддоме тяжко, долго, а дома роды идут легче и быстрее. Я же рядом. Мужик рожает вместе со своей бабой и отцом становится, только пережив все вместе с ней. А вы что думали? Отправил жену в роддом, через неделю забрал готовенького с цветами – и все, ты отец? Рожденное чадо берегут от сглаза, чужим не показывают. Исключение – бабушка, которой посылали электронкой фото малыша. Дети у Киселевых крепкие, здоровые, учатся на «отлично». Правда, и тут их отец вмешивается в процесс. В одной из задач учебника по математике для 2 класса, к примеру, предлагается перевести в сантиметры дециметровую величину. Ясно, что без умножения тут не обойтись. Но по нынешним стандартам в этой четверти дети еще не знают таблицы умножения. Выход один – учить ее дома, раз уж составители программ не додумались.
Мир, дети, Соня
Все у Киселева не как у других. Отучившись в Ростовском аграрном университете на инженера-механика, парень богатырского сложения попросился в армию в отряд спецназа «Скиф» под командованием легендарного полковника Сергея Куликова. Воевал в Чечне, со товарищи до Гудермеса дошел, там и дембель его настиг зимой 2000-го. Не было у него ни дембельского альбома с пожеланиями, ни золотых аксельбантов на кителе. Война, как бабка, понты отшептала. Сразу домой рванул, в Зерноград. В мир вернулся другим человеком, а через полгода женился. Ради него Соня университет бросила. Иван и сейчас темы войны и смерти обходит старательно, словно растяжки на горной чеченской тропе: – Война – это не хорошо и не плохо. Это война. Если жив остался – можешь достичь просветления. Это когда во время боя видишь, как в тебя пуля летит, словно в замедленной съемке. Там обостряются способности, мысли. Уже под первым обстрелом я понял, как легко превратить человека в пушечное мясо. И, едва узнав об увольнении, в той самой одежде, в которой вчера лежал в окопах, бежал домой. Война быстро объясняет тебе, кто ты есть. Я – человек семейный. Мир, дети, Соня – вот моя жизнь. Когда небогатая молодая семья одного за другим родила трех малышей, соседи по Зернограду крутили у виска пальцем – сумасшедшие, мол. Но им некогда было обижаться. Соня была занята малышней, Иван – семейным бизнесом, художественной ковкой. А пять лет назад, загрузив старенькую «Ниву» необходимыми вещами и инструментом, они отправились в Сибирь. Друзья дали адреса и телефоны сел в Алтайском крае, где можно было купить дом и обосноваться. Киселевы доехали до Орла и дальше, пока в Потеряевке… не потерялись. Сочтя это знаком, повернули назад. Деревня, в которой живет меньше 150 человек, им приглянулась. И пустующий дом, недорогой, подходящий для семьи, словно поджидал их. – Переехали, потому что в Ростовской области очень жарко, нет леса, снегов и морозов. Нет чистоты, как на Алтае. Нам это нужно для души, здоровья, для детей, – поясняет немногословная Соня. – Не будь Иван таким сильным и надежным, я не решилась бы родить ему семерых. Но за ним как за стеной. Наталья Жирова, глава администрации Зеленорощинского сельсовета, такому выбору не удивилась. В последнее время сюда приехало несколько семей из других регионов. Начинать новую жизнь. «Отвыкли в селе от многодетных, непьющих да работящих, вот и считают Ивана странным, – рассказывает о Киселеве Жирова. – А сами все к нему за помощью идут. Он же на все руки мастер».
Вся жизнь – отпуск
Помните притчу о мужике, делившем между детьми жареного гуся? Сынам – ножки: топтать отцовские дорожки; дочкам – крылья: все равно улетят. Вот и Иван думает. Кумекает. Как поднапрячься да «Газель» новую купить: старой «Нивы», на которой хозяин и дрова, и железо, и кирпичи возит, растущей семье уже мало. Как коров побольше поставить в семейное хозяйство. Кому из мальчишек какой бизнес передать. С девочками проще. Исполнилось 18 лет дочке – все, невеста на выданье. Старшей, Вале, уже пятнадцать, и скоро они с матерью начнут готовить приданое – ткать, шить, вязать. Так положено. Боясь обидеть милых хозяев, все же решаюсь спросить. Почему в Орле их считают сектантами? – А вот потому. Я бородат, детей у меня много, от глупостей их берегу, к труду приучаю, учу многому сам, с образовательными программами спорю, награды наш ансамбль «Любавичи» привозит с международных фестивалей району и краю. Чем не секта?! Вы к нам годика через два приезжайте, когда новый дом с банькой будут готовы. Мы вас с такими же, как мы, друзьями-сектантами познакомим, праздник устроим, – смеется Иван. – Вы хоть когда-нибудь отдыхаете с этакой-то семьей? – Почему-то принято считать, что селяне пашут круглосуточно. Бред это. Большой семье живется проще, чем маленькой. Потому что распределено все. Мы с сыновьями мужской работой заняты, жене дочки помогают. Это же все не для чужого дяди – для себя, для души, в радость. Я вот не понимаю, как вы в городе выживаете. Весь день на работе, потом в пробках часа два, а еще ведь и дома дела ждут. Бедные люди идут в отпуск и не знают, то ли ремонт делать, то ли поехать отдохнуть. А у меня вся жизнь – отпуск. К съемкам Киселевы готовились истово. Переодевались. Искали фон. Пристраивали гармонь в кадре так, чтобы виден был логотип: как-никак подарок Заволокиных. На ней по-особому звучат русские казачьи песни в исполнении Ивана Киселева «Рядом скалы» или «Полно вам, снежочки». Проходя мимо импровизированной съемочной площадки, соседка по улице Садовой Людмила Михайлова остановилась: «Вы в газету про них напишете? Правильно, они достойны. Не слушайте никого. Никакие они не сектанты. Так говорят те, кто сам ничего не делает. Соня и Ваня замечательные, дружные, трудолюбивые. Побольше бы таких нашему Орлу». Наверное, люди, считающие Киселевых не от мира сего, отчасти правы. Потому что мир сей не всегда такой, какой нужен детским чистым душам. Иван, Софья и люди, которые по их примеру стараются жить своим умом и трудами, знают точно, чего хотят. Чтобы их дети пили чистую воду, ели то, что выращено своими руками. Чтобы их многодетная семья, коими всегда росла Россия, жила в достатке. Чтобы умели сыновья и дочери отличить добро от зла, а в брак вступали по благословению родительскому, а не по залёту. Так заложено генетическим кодом русских. Киселевы попробовали его разбудить – у них получилось. Не могло не получиться. Ведь давно известно, что две руки, занятые трудом, делают больше, чем тысячи, сложенные в молитве.
