Или Какие секреты скрывают погосты княгини Ольги. В Любытине недавно прошла научно-практическая конференция «У истоков Новгородской земли». Тема ее недвусмысленно указывает, что местечко, где речка Белая впадает в своенравную Мсту, в «тёмные века» отечественной истории имело далеко не второстепенное значение. Есть даже версия, что Среднее Помостье, а не Новгород могло бы стать ядром русской государственности. Однако кандидат исторических наук Владимир КОНЕЦКИЙ, много лет руководивший Любытинской археологической экспедицией, не поддерживает данную гипотезу. Уникальность района, с его точки зрения, следует искать в другом.
— Владимир Яковлевич, один из центральных исторических моментов, связанных с любытинской землей, — это поход на Мсту киевской княгини Ольги. Правда, в разной литературе указывают и разный год похода:946-й или 947-й. Какой же из них правильный?
— В Новгородской первой летописи говорится про 946 год, а в Повести временных лет — 947-й. Оба источника — древнейшие летописные тексты, из которых мы узнаём, что княгиня Ольга послала на Мсту свои отряды, которые установили по реке погосты для сбора дани. Оба источника равноценны, отдать предпочтение тому или другому — сложно. Но за основу взяли сообщение из Новгородской первой летописи. По предложению академика Валентина Лаврентьевича Янина впервые празднование Дня основания посёлка провели в 2006 году. Так что можно сказать, что выбор именно этого года — его волевое решение.
— Откуда у Ольги интерес к Помостью?
— У неё была конкретная цель, которая заключалась в покорении территорий, вышедших из-под контроля Новгорода. Здесь наблюдалось ослабление княжеской власти. В какой-то момент местный центр, появившийся на слиянии Белой и Мсты, даже стал соперником Новгорода в контроле над восточными территориями. Подавление этого центра и могло стать причиной похода. В ХI—ХII веках он заметно теряет своё значение и влияние. Новый экономический подъём Любытина начинается только в XIV—XV веках.
— То есть княгиня Ольга в его становлении сыграла роковую роль?
— Сам по себе вопрос не очень корректен. Это с какой стороны посмотреть: есть сторона страдающая, есть — побеждающая. И за кем здесь правда — сказать сложно. Когда Иван III покорил Новгород, кто был прав: новгородцы, утратившие вольность, или Иван III, создавший огромную державу? Такая же ситуация и с походами Ольги.
— И всё же, были у Помостья шансы, образно выражаясь, занять в истории место Новгорода?
— В этом плане они не могли стать конкурентами. Новгород опирался на более серьёзную экономическую базу. Основанием его хозяйственного благосостояния послужило Ильменское поозерье — уникальная в природном отношении территория. А кроме того, он располагался на важнейшем перекрёстке торговых путей. Здесь сходились восточный путь на Волгу, а потом и в арабский халифат, а также путь из варяг в греки. Любытино по всем этим параметрам явно проигрывало. И, в общем-то, на территории Новгородской земли были не менее яркие, чем оно, но такого же порядка населённые пункты. Например, Передольский погост в Батецком районе, где обнаружены следы поселения протогородского типа. Импульс становления государственности пошёл именно с Верхнего Волхова. В вопросе о месте зарождения интересно другое: почему лидером стал не юг с его более развитой экономикой, а север? Судя по всему, решающую роль сыграли военные силы, варяжские дружины, которые были на стороне Новгорода. И ставить под сомнение или искать Новгороду альтернативу в ранней истории русской государственности в корне неправильно.
— Концепция бренда Великого Новгорода — «Родина России». А какой она могла бы быть для бренда Любытина?
— Это задание скорее для имиджмейкеров, но попробую ответить. Название проекта «Русь глубинная», в рамках которого в Любытине и был создан музей «Славянская деревня Х века», могло бы стать той самой концепцией бренда. В нем прослеживается и разный контекст: «в глубину веков» и тема отдаленной от центра глубинки. А что касается лозунга для Великого Новгорода, ещё в XVII веке появилось «Сказание о Словене и Русе» — сугубо новгородское патриотическое произведение. Это совершенно мифологизированное сочинение, рассказывающее о Новгороде как о родине всех славян. Так что наши предшественники брали ещё круче, в идеологическом плане нам их не переплюнуть.
— «Славянская деревня» — это ваше детище. Закладка музея состоялась десять лет назад. А как вам пришла идея воссоздать под открытым небом быт средневековых славян?
— Идея появилась совершенно конкретно. На рубеже 80—90 годов в Поддорском районе в урочище Губинская Лука на берегу Ловати я полностью расчистил древнее поселение размером примерно полторы тысячи квадратных метров. Культурный слой там был невелик, и потому его полностью удалось раскопать. Рядом находилась сопка — элитарное захоронение, были найдены также площадки, предназначавшиеся для погребения рядовых граждан. И вот когда поселение было раскрыто, предстала изумительная картина, словно моментальный снимок того, что осталось от этой маленькой деревушки. Там сохранились остатки и от жилых, и от хозяйственных построек. Но мне захотелось воссоздать, как жили люди в то далёкое время. Сразу стало понятно: чтобы пошло финансирование на проект, он должен быть рассчитан для туризма. Воплощать его на подлинном месте в Поддорском районе было нереально, поскольку туда даже нормальной дороги нет. Но мысль о средневековой деревне глубоко засела. Пытался её реализовать в Новгороде, отличным местом для музея мог бы стать Перынский скит, тогда там существовала турбаза. Вкупе с «Витославлицами» можно было показать историю «от и до». Увы, музей-заповедник идеей не заинтересовался.
— Но, к счастью, её подхватил ваш ученик, теперь уже директор музея «Славянская деревня» Андрей Иванов.
— Я иногда шучу, что мы с ним — как Маркс и Ленин: мне принадлежала идея, а ему — её воплощение. Без энергии Андрея Юрьевича мало что получилось бы. Поначалу пытались обустроить деревню на окраине Горемыкинского парка в Любытине, но там под неё слишком маленькая площадь. К нашей удаче оказалась свободна территория бывшего льнозавода, на ней стояли жуткие ангары. Но место было весьма подходящим, поскольку там находилось древнее поселение, сохранилась и подлинная сопка. Согласно археологическим требованиям провели охранные раскопки, и выяснилось, что культурный слой там практически уничтожен многовековой распашкой и строительством льнозавода. Подняли немного керамики Х века. Но для нас более интересным объектом стали погребальные площадки для захоронений, наподобие тех, что были найдены на Ловати. Ещё при планировании деревни предполагалось, что подобный объект должен быть обустроен в её границах. Думали его сымитировать, а раскопали настоящий, то есть нашли то, что и должны были найти. Наши предки своих покойных далеко не относили, живые и мёртвые жили бок о бок.
— А вот могла ли сама Ольга проплывать мимо того самого места, где сейчас располагается «Славянская деревня»? Музей же на берегу Мсты.
— Предположу, что там не плыли, а продвигались на санях по застывшей реке. При существовавшем в средневековье бездорожье путь по крепкому льду, когда ещё мало выпало снега, становился самым удобным. Да и для сбора дани выбиралось подходящее время, когда весь урожай снят, зерно уже обмолочено и отнесено для хранения в амбары. Задание князей выполняли по поздней осени. И вряд ли Ольга сама принимала в том походе участие. Зачем даме испытывать тяготы и лишения походной жизни?
— Но есть ли вещественные подтверждения летописным рассказам о походе?
— Неподалеку от деревни Малышево на левом берегу Белой я десять лет раскапывал крепостицу. Речь идёт о Малышевском городище, находки с которого свидетельствуют, что там было отнюдь не рядовое поселение. Обнаруженные артефакты относятся к середине Х века. Как правило, при раскопках селищ, относящихся к этому же самому периоду, что и укреплённое поселение у Малышева, археологи часто находят пряслица — грузики, которые вешались на веретено. Они были необходимым атрибутом при прядении. Между тем на гигантской площади, в почти 2000 квадратных метров, Малышевского городища было обнаружено всего полтора пряслица. Причём одно из них шиферное, привезённое с юга. Вывод напрашивался сам собой: женщины, которые там жили, не ткали. В поселении была хозяйственная структура, свойственная для военного лагеря, где боевые подруги не обязаны были заниматься женскими делами. Всё, что нужно для жизни поселения, бралось с близлежащей округи. Тем более что сразу за валом на неукрепленном поселении были найдены остатки печки-каменки с кусками двух жерновов — здесь жили люди, которые растили хлеб, мололи муку.
— Но разве не находки оружия более всего говорят о наличии военного поселения?
— Оружие — ценнейшая вещь, которую не теряли. Оно стоило дороже, чем, например, сегодня новая иномарка. Находили наконечники стрел, лезвия топоров, остатки ремесленного производства, характерного для военного уклада. Любопытный момент связан с конструкцией укреплений, сооружённых по южнорусскому типу. Особенность их в том, что они мощные, но не долговременные. Через 30—40 лет с момента установки укрепление рухнуло, и восстановлению оно больше не подлежало, после чего погост перешёл на открытое место, на котором просуществовал до ХI века. Можно уверенно говорить, что Малышевское городище в настоящее время — это единственный археологически достоверный погост княгини Ольги.
— Есть ли предположения, где ещё могли быть обустроены погосты?
— Погост мог быть в районе деревни Мстинский Мост, где чуть ниже по реке находится мощный археологический комплекс. В его раскопках я принимал участие, когда был ещё студентом. Недалеко от Боровичей у деревни Сушани тоже было большое городище. Но на этом месте был заложен карьер. И боровичане в отличие от любытинцев свои тысячелетние корни во многом уничтожили.
— Почему сейчас в Любытинском районе больше не проводят археологических экспедиций? Была же целая эпоха раскопок, связанная с вашим именем.
— Я вёл там археологическую практику для студентов, когда работал в НовГУ. Сегодня для продолжения раскопок нужно, чтобы нашёлся специалист, который сумел бы обосновать их необходимость, и имелись бы финансы для осуществления работ.
— Но в ближайшем будущем может не появиться ни того, ни другого?
— Так, может, это и хорошо. Главное — сохранить культурный слой. Раскопки — вещь обоюдоострая: раскапывая, исследователи в некоторой степени уничтожают памятники. Во всяком случае, никакой трагедии в том, что экспедиция в Любытине прекращена, я не вижу.
— А что вам ещё хочется организовать для музея?
— Неплохо бы там предусмотреть маленькое поле, засеянное, допустим, овсом. Пустить на его территорию овечек, экскурсантам они бы не помешали, зато создали бы особый деревенский колорит. Хотелось бы сделать для музея ворота в языческом духе, установив по их обеим сторонам пару лошадиных черепов. В древности они считались оберегами...
