Спустя 27 лет в Москве вновь прозвучала «Млада». Таким образом Валерий Гергиев почтил 175-летие со дня рождения Римского-Корсакова.

Проведя в родной Мариинке масштабный форум, посвященный выдающемуся представителю петербургской композиторской школы, — ​а он длился целый месяц и представил почти исчерпывающую антологию творчества юбиляра, по крайней мере, его колоссальное оперное наследие было явлено в полном объеме, — ​неутомимый маэстро Гергиев поспешил в Первопрестольную. XVIII Московский Пасхальный фестиваль, который стартовал 27 апреля, также посвящен Римскому-Корсакову: его музыка будет широко звучать как в залах столицы, так и по стране (как известно, Московский Пасхальный — ​фестиваль всероссийский). 9 мая в «Зарядье» даже покажут целый спектакль — ​версию «Царской невесты» привезет Приморский филиал Мариинки. Однако еще до официального открытия Гергиев и его труппа продемонстрировали в столице редчайшую оперу — ​«Младу».

В наследии Римского-Корсакова таких парий три — ​помимо «Млады», это еще «Сервилия» и «Пан воевода». Все три обращены к польским, древнеримским и древнеславянским реалиям. Интерес к этому диктовала и родословная композитора: из западных славян происходил его легендарный предок Сигизмунд Корсак, в XIV веке переселившийся из Праги в Вильну. Однако эти намерения автора остались непонятыми — ​ни современниками, ни последующими поколениями. Поэтому ни одна из немейнстримных опер на сцене не прижилась и обращения к ним можно буквально пересчитать по пальцам.

После мировой премьеры 1892 года в Мариинском театре, которая успеха не имела и после шести представлений была снята с репертуара, «Младу» ставили в петербургском Театре консерватории в 1904-м, в московской Опере Зимина в 1913-м, вновь в Мариинке в 1923-м и спустя много лет в Большом театре СССР в 1988-м. Если первые четыре попытки были малоудачными, то спектакль Бориса Покровского — ​Александра Лазарева — ​Валерия Левенталя играли целых четыре сезона и даже возили на гастроли в «Ла Скала». За рубежами нашей родины «Млада» остается такой же экзотикой, как и в России: в начале уже нынешнего века в концертном варианте ее исполнял в Амстердаме все тот же Гергиев, а в Сан-Франциско — ​Майкл Тилсон-Томас, у которого главные партии пели именитые Любовь Казарновская, Гегам Григорян и Брайан Асава.

Четвертая опера композитора появилась после одиннадцатилетнего молчания: достигнув в «Снегурочке» небывалых высот, Римскому-Корсакову понадобилась столь длительная пауза, чтобы не повторяться и найти что-то оригинальное. «Млада» оказалась своего рода «первым блином» этого поиска, в котором переплелись и былой интерес к былинному эпосу, фольклорной старине, и увлечение Вагнером, и колоссальные достижения в усовершенствовании собственного оркестрового письма — ​ведь за плечами уже были такие симфонические шедевры, как «Шехеразада», «Испанское каприччио», «Садко», а также три симфонии. Столь амбициозную многоходовку композитор решил провернуть в рамках проблемного от рождения жанра оперы-балета, имея на руках весьма несовершенный сценарий искусствоведа Степана Гедеонова. Получилось очень ярко по музыке, но весьма невнятно по драматургии. Фантастически запутанный неправдоподобный сюжет на тему доисторического далека полабских славян Римский-Корсаков пытается объяснить с помощью хореографии.

«Млада» — ​своего рода корсаковская энциклопедия. Тут и Снегурочкина акварельная лирика, и колоритное полифоничное торжище а-ля «Садко», и пряные ориентализмы «Шехеразады» и Шемаханки из «Золотого петушка», и злобные колючие гармонии а-ля «Кащей», характеризующие темные силы. Валерию Гергиеву и его музыкантам удалось высветить все эти красоты очень ярко, выпукло — ​концертное исполнение обретало театральную выразительность. Маэстро с видимым удовольствием ворожил в музыке, которая ему явно близка, так же, как и колдовской эпос Вагнера. «Млада», обильно населенная языческими божествами, разнообразными духами и призрачными видениями, очень созвучна его дирижерскому стилю, который частенько напоминает эзотерическое шаманство.

И тем не менее, при всей выразительности музыки и старании мариинцев, драматургические просчеты «Млады» способно компенсировать лишь огнедышащее театральное действо, смелая визуализация чудес и волшебств. При всем новаторстве она наследует традиции многочисленных фантастических опер-феерий, царивших на императорских сценах в первой половине XIX века. Здесь как воздух нужно сильное режиссерское решение. «Млада» — ​настоящий вызов для постановочной команды: тот, кто наконец разгадает этот ребус и сможет сделать интересно и убедительно, войдет в историю музыкального театра. Маэстро подбирается к многотрудному опусу уже не в первый раз. Хочется верить, что третья попытка в недалеком будущем обернется полноценным спектаклем.

Музыкально же эта будущая премьера уже подготовлена, что с блеском продемонстрировала концертная премьера в «Зарядье». Драматические партии с предельными верхними нотами злодейки-отравительницы Войславы и страдающего по потерянной невесте славянского Орфея князя Яромира уверенно поют сопрано Анастасия Щеголева и тенор Сергей Скороходов. Острой характерностью, колючими, глухими интонациями вооружила злую богиню Морену меццо Анна Кикнадзе. Насыщенное меццо Екатерины Сергеевой буквально пленило в печальном былинном песнопении чешского сказителя Лумира. Зычный баритон Владислава Куприянова был хорош в партии Жреца, а бас Вадим Кравец наделил алчного интригана князя Мстивоя интонациями вагнеровского Тельрамунда. Наряду с богатым симфонизмом в опере велика и роль хора: подопечные Андрея Петренко потрясающе справляются и с душераздирающими инфернальными воями, олицетворяющими грозные волшебные силы, и с обрядовыми песнопениями в народном стиле, наполняя их то мягким лиризмом, то яркой характерностью.

Поиск

Журнал Родноверие