У западноевропейских народов очень широко распространены Предания и саги о людях, которые были заживо замурованы в фундаментах или стенах разных построек, особенно же средневековых замков И городских крепостей. Эти легендарные сказания вполне реалистичны, т. е. это не простой вымысел поэтической фантазии; саги эти некогда соответствовали исторической действительности. О реалистичности их свидетельствуют как археологические раскопки на месте разрушенных сооружений, так и сохраняющиеся до наших дней пережиточные обряды, обычаи и поверья. В ритуале, сопровождающем закладку дома или иного здания, очень часто закапывается в землю какое- нибудь животное, иногда еще живым, иногда же зарывается лишь какая-либо часть его организма. В поверьях жильцам или строителям вновь отстроенного дома грозит всегда близкая и верная смерть. Здесь мы имеем один из тех случаев, когда жестокий примитивный обычай оказывается одинаково свойственным как культурно-отставшим племенам всего мира, так и высококультурным европейским народам. Факты в данном случае настолько показательны, убедительны и многочисленны, что о противопоставлении „культурных" и „бескультурных" народов не может быть никакой речи.
И еще в 1928 г. немецкий этнограф Р. Штюбе писал следующее о данном обычае, квалифицируя его обычным понятием и термином „строительная жертва" — Bauop- fer, т. е. жертва при постройке или жертва строителей (Реже встречается термин: „фундаментная жертва"). „Строительная жертва — это обычай, распространенный по всей земле и у народов всех культурных ступеней. Мы находим его в Китае, Японии, Индии, Сиаме, на о. Борнео, в Африке, у семитов, в Новой Зеландии, на о. Таити, на Гавайских и Фиджийских островах и у чибчей Южной Америки. У всех европейских народов он был распространен в средние века и под разными формами жив еще до наших дней — в отдельных обрядах".
Широкое распространение столь жестокого и бесчеловечного обычая у христианских народов Европы дало повод прежним европейским богословам объяснять его из христианской идеологии. Р. Андре в 1878 г. цитовал по этому поводу книгу богослова-этнографа Сеппа „Язычество"; из этой книги Андре извлек „поповскую идею, которою обосновывается данный обычай", а именно: „предвечный отец (т. е. бог) положил своего собственного сына краеугольным камнем всего создания, чтобы спасти мир от нетления, и через смерть невинного остановить яростный натиск адских сил".^ Таким образом, в смерти невинного человека при основании здания богословы видели аналогию божьему сыну, послужившему краеугольным камнем всего мироздания. Когда Пауль Сартори в 1898 г. писал об освящении человеческою жертвою новостройки, то он оказывается очень близок к данному богословскому объяснению. „Основание города, постройка дома, моста, плотины и другого большого сооружения освящается через смерть человека, причем большею частью жертва каким-нибудь способом прикрепляется к фундаменту постройки".
Этнографы объясняли пока этот обычай только на стадии его бытования в феодальном обществе. Замурованный человек, в силу общепринятого западноевропейского объяснения, служит жертвою духам земли, арендною платою за взятую у этих духов территорию, и одновременно с этим душа замурованного человека делается духом-охранителем данного здания. По нашему мнению, рассматриваемый обычай гораздо древнее каменных сводов и представлений об арендной плате за землю. Мы убеждены, что первоначально данный обычай был связан с примитивными деревянными постройками, а не с каменными. К деревьям же у людей тогда были особые, тотемичес^е отношения: деревья считались тотемами и в качестве тотемов были неприкосновенными. За нарушение строителями здания этой неприкосновенности деревья-тотемы мстили людям, лишая жизни строителя или первого обитателя дома. Чтобы предупредить эту неприятную перспективу, строители заранее подставляли мстящим деревьям человеческую жертву — ребенка, пленника, а после — раба, животное, и и этим обманывали тотема, который удовлетворялся жизнью человека или животного и прекращал свою месть. * * * Почти в каждом старом сборнике саг и других фольклорных материалов разных западноевропейских народов можно встретить рассказы о замуровании, о заживо похороненных людях.
Уже Яков Гримм в своей „Немецкой мифологии" 1835 г. собрал немало фактов из прошлого европейских народов, а Рих. Андре в 1878 г. присоединил к европейским сагам параллели из Африки, Азии и с островов Океании. Ф. Либрехт и Эд. Тэйлор дали им анимистическое объяснение — как жертвы духам земли. Наиболее частою и обычною „жертвою" в Западной Европе были дети. „На протяжении всего средневековья и до новейших времен, писал Андре^ повсюду живет и распространена сага о невинных детях, которых замуровывают в фундаменты домов, о разведенном на крови мальчиков цементе для строек, об единственных сыновьях строителей, которых замуровывали в замки мостовых сводов. Жертвы эти предназначались прежде всего для того, чтобы обеспечить прочность и долговечность постройки: крепости через эту жертву становилось, будто бы, неприступными, готовые уже обрушиться стены продолжали стоять и дер- й1аться, а душа замурованного человека считалась верным стражем здания, спасая его от гибели, от землетрясения, от наводнения, от наступления врагов".
Пауль Сартори в 1911 г. писал: „В старые времена, так же и в Германии, при постройке жилых домов, зарывали в землю или замуровывали в стены людей, и именно- детей — или в качестве жертвы примирения, или же для того чтобы получить активного духа защитника новому зданию".^ Еще ранее аналогичное же объяснение высказывали Эд. Тэйлор в 1871 г., Феликс Либрехт в 1879 г., Фридрих Панцер в 1855 г. и др. „Замурованные люди приносятся в жертву,, чтобы постройка стала прочною и неприступною... В наших народных сагах большею частью выступает вместо старого бога чорт: он желает принять участие во всех больших сооружениях, старается заключить договор, в силу которого ему должна принадлежать душа первого человека, кто взойдет первым в новую церковь или на новый мост и т. п.; но достается ему большею частью не человек, а собака, волк или петух. Если же стройка произведена без участия чорта, то он гневается и всячески пытается разрушить здание, что, впрочем, ему также не удается".^ — „В древнейшее время был широко распространенный обычай зарывать живыми людей, чтобы таким образом получить защиту от врагов или обеспечение от иного вреда. Случаи или следы этого обычая повторяются даже вплоть до нашего времени. Особенно же он обнаруживается при падении или ином разрушении разного рода зданий, что и хотели предупредить с помощью данного способа".^ Эд. Тэйлор приводит шотландское поверье о пиктах и некоторые другие факты и продолжает: „В менее культурных странах этот обряд удерживается до наших дней с очевидною религиозною целью — или для того чтобы умилостивить духов земли жертвою, или чтобы обратить душу самой жертвы в покровительствующего демона".
Беккер, автор „Этнографии Пфальца", писал в 1925 г.: „Удачу новостройки обеспечивает фундаментная жертва, которою первоначально было живое существо — то самое, из которого создается дух-хранитель", Эдм. Шневейс в 1935 г. пишет: „Всякая новая постройка требует жертвы. Известно (у сербов и хорватов) много народных саг о замурованных людях, причем эти саги приурочены к определенным древним местам и крепостям".
Зеленин Д.К. "Тотемы-деревья в сказаниях и обрядах европейских народов."
