Обозреватель Егор Холмогоров рассказал, почему считает фильм "Легенда о Коловрате" исключительным событием в истории русского кинематографа.
Лет 10 назад я написал инструкцию о том, как снять хороший фильм про древнюю-средневековую Русь. Рекомендации, которые я с тех пор повторил множество раз, были, в общем-то, несложные, но для российских режиссёров, декораторов, художников и продюсеров они оказались почему-то совершенно неисполнимы. А всего-то надо было сделать следующее:
1. Русский двор ходит в красивой одежде: шелках и соболях с золотым шитьём и каменьями.
2. Знать по чистому снегу передвигается на возках из своих крепких белокаменных домов в красивый сказочный дворец.
3. Сидят русские на обитых бархатом стульях и лавках, а за спинами у них фрески или изразцовые печи.
4. Едят русские с золота. На худой конец — с серебра.
5. Разговаривают русские возвышенно, перестреливаясь цитатами из Писания, Отцов, патериков, хронографов и Александрии. Много и с интересом читают.
6. Перед царём не заискивают. Грубиянов осаживают.
7. Испытывают разнообразные чувства. Да, чувства! Ч-у-в-с-т-в-а! Понимаете?
8. Можно показывать, к примеру, стрельцов, торгующих в лавке и обсуждающих политику, параллельно с этим пересказывающих друг другу легенды и чудесные повести, и слушающих странников, которые поют песни и стихи духовные.
9. Живет народ в домах, украшенных резьбой, и ходит в церковь и на торг в лучшем платье. Лучшем — значит, ярком, цветном и по чину богатом.
10. Русские похожи на людей. Подбирать красивых, неиспитых актёров, не уродовать их гримом, и всё будет в порядке.
Не знаю уж, читали ли данную инструкцию создатели "Легенды о Коловрате", скорее всего, нет, ведь её тезисы самоочевидны для здравого смысла нормального русского человека, но фильм у них получился так, как будто они делали его строго по этому руководству.
Мы видим светлую, золотую Русь, прекрасную Старую Рязань с высоченными стенами-валами, с белокаменным собором, с затейливыми резными теремами и избами на подклете. Мы видим чистых, красиво одетых в русскую традиционную одежду людей, женщин в изящных повойниках и с богатыми украшениями. Мы видим изукрашенную резьбой мебель, богатую посуду, затейливо оформленные стены. Мы видим воинов в красивых доспехах и при дорогом оружии, изучающих тонкости боевых построений. Герои грамотны, даже Коловрат в свою амнезию забывает кто он, но как пишутся буквы, не забывает. Они обмениваются изысканными речами и цитатами из священных писаний и учёных книг. Наконец, у этих людей действительно богатый внутренний мир, сложные чувства, они не похожи на тех гопников в удобных тренировочных штанах, которых нам показывали под видом русских князей то в "Софии", то в "Викинге".
Видеоматериал: https://youtu.be/CVvyKiV_Qxg
И уже одно это делает "Легенду о Коловрате" исключительным событием в истории нашего кинематографа. Те, кому фильм понравился, чаще всего говорят, что это первый непостыдный фильм о Руси после "Александра Невского" Сергея Эйзенштейна. На самом деле, реальность гораздо сложнее. "Александр Невский" получился таким, каким получился, только после жесточайшей критики его сценария историками и многократной проработки на уровне политбюро. Если бы Сергею Эйзенштейну предоставили снимать "как он хотел", то получилось бы во многом совсем другое кино, о сценарии которого выдающийся русский историк М. Н. Тихомиров отзывался в своей статье "Издёвка над историей" так:
"Лес осенью. Рыцари, построившись клином, врываются в сёла под Псковом". Былинный гусляр торгует в лавке под вывеской «Иван Данилович Садко из персидских земель прибыл». Псковский предатель Твердило ездит в повозке, запряжённой девушками. Александр говорит на языке какого-то раёшника: «Войну воевать — не комедь ломать»".
"Убогая, лапотная Русь глядит отовсюду у авторов сценария. Все народы сильнее её, все культурней, и только «чудо» спасает её от немецкого порабощения. Как все это далеко от исторической действительности", — такой приговор вынес знаток русской истории и добился тем самым переработки литературной основы фильма.
Спору нет, "Легенду о Коловрате" тоже можно упрекнуть в тех или иных частностях, хотя это так же глупо, как упрекать в эстетических несовершенствах цветок, вдруг расцветший посреди голой, выжженной пустыни. Но одного обвинения "Коловрат" точно не заслужит — никакой "лапотной Руси" в нём нет и в помине.
В процессе работы над фильмом его создатели так или иначе избежали множества соблазнов: не только соблазна "лапотности", но и соблазна встать на навязшую в зубах за последние десятилетия "евразийскую" точку зрения и восславлять "союз" убийцы и жертвы, завоевателей и завоёванных. Русь и Орда предстают как два враждебных полюса, хотя создатели фильма и не отказывают ордынцам в известной экзотике, а Батыю — в определённом благородстве, что полностью соответствует "Повести о разорении Рязани Батыем", в которой хан высоко почтил погибшего Коловрата и отпустил оставшихся в живых русских воинов. Фильм даже отчасти щадит репутацию Батыя, так как опускает одну из важнейших в "Повести" сцену о том, как хан требует от княжича Фёдора его красавицу жену Евпраксию, а когда тот резко отказывает, убивает княжича, несмотря на его статус посла (что, кстати, опровергает созданный Львом Гумилёвым миф о том, что монголы считали убийство послов страшным преступлением и разгромили Русь не для того, чтобы её завоевать, а в отместку за убийство монгольских послов перед битвой на Калке).
Никаких предпосылок к мифу о "русско-ордынском союзе" в фильме нет. Орда показана в фильме как жестокое вторжение в русский мир чуждой цивилизации, чуждой религии, чуждого образа жизни и мировоззрения. И как раз это многим не нравится. При ближайшем рассмотрении большинство претензий к "Коловрату" сводится к одному — фильм антиордынский, а не нравится он проордынцам, коллаборационистам XIII века и носителям мифологии обазиачивания и дехристианизации России. Абсолютно все высказанные "фэ" сводятся к проскинезе перед засевшим где-то в глубине подсознания некоторых людей внутренним Батыем, равно как и все похвалы сводятся к тому, что люди, которым понравился фильм, гордятся Русью как самостоятельной и самобытной христианской цивилизацией.
Уклонился "Коловрат" и от скатывания в неоязычество. По каким-то своим причинам неоязычники записали Евпатия Коловрата, героя совершенно христианской по букве и духу повести, в "свои". И это несмотря на то, что в ответ на вопрос "безбожного царя" Батыя "Какой вы веры и какой земли?" воины Коловрата прямо отвечают: "Веры мы христианской, слуги великого князя Юрия Ингоревича Рязанского, а от полка мы Евпатия Коловрата".
Неоязычники даже ухитрились сочинить нелепую фальсификацию о том, что Евпатий перед битвой с Батыем якобы "отрёкся от христианства и попросил помощи Велеса". Это ещё раз доказывает, что ничего святого в русской истории и русских героях для них нет, что неоязычество — это ещё одна атакующая русское национальное сознание нигилистическая секта.
По нашим сведениям, неоязыческого уклона, который радикально изуродовал бы фильм, удалось миновать в последний момент. Когда уже была снята большая часть материала, в фильме появились сцена крещения, монах с медведем — прямая аллюзия на дружбу с медведем преподобных Сергия Радонежского и Серафима Саровского, — евангельские диалоги, чёткое противопоставление чуждых суевериям христиан-русичей и суеверных монголов (а не надо забывать, что знаменитая Яса Чингис-хана в значительной степени была сборником суеверий вроде такого: "Подавившегося пищей протаскивать под ставкой и немедленно убивать, равным образом предавать смерти, кто ступил ногой на порог ставки воеводы."). Вместо сражения двух язычеств мы увидели битву Света Христова и тьмы суеверия.
Режиссер Джаник Файзиев на премьере фильма "Легенда о Коловрате". Фото: Михаил Терещенко/ТАСС
Таким образом, в случае "Легенды о Коловрате" мы можем говорить не просто об отдельной творческой удаче, а о настоящей системе, которая заточена на производство качественного кино, посвящённого русской героической истории. По сути создан "фэндом", хорошо проработанный воображаемый мир, в котором теперь легко поселить хоть Владимира Мономаха и князя Игоря, Александра Невского или Садко, который можно развивать, придавая ему большую реалистичность.
Как и у всего хорошего в русской жизни, у "Коловрата", впрочем, немедленно появились и враги. Совершенно синхронную атаку на фильм повели либерал-русофобы типа критика Долина и неосталинисты, такие как пара из Пучкова-Гоблина и Клима Жукова и многочисленные их последователи. Если для Долина вполне самодостаточными являются ругательства типа "патриотизм" и "пропаганда", то, поскольку неосталинизм требует изображать из себя нечто отдалённо напоминающее русских патриотов, аргументы второй партии несколько более изощрённы.
Упрёки начинаются с заявлений, что перед нами "комикс" в духе "300 спартанцев" Зака Снайдера, а для русской культуры "комиксное мышление" якобы не характерно.
На деле не существует никакой принципиальной разницы между американским комиксом и русским лубком. И то, и другое — разной степени условности изображение, сопровождаемое текстом, призванное представить простому, книжек не читающему народу те или иные образы, идеи и события. Русский лубок был чрезвычайно развит. Достаточно вспомнить "афишки" московского губернатора Ростопчина, игравшие огромную мобилизующую роль в ходе Отечественной войны 1812 года. Поэтому слова о том, что у русских отсутствует "комиксное мышление", — это заведомая ложь. От того, что мы назовём его лубочным, ничего не изменится.
Далее "Легенду о Коловрате" упрекают в несоответствии историческим фактам и своему первоисточнику — "Повести о разорении Рязани Батыем". Это тоже неправда. Для уровня современного исторического кинематографа "Легенда о Коловрате" следует за "Повестью" очень точно. Сохранены почти все основные моменты повествования: нашествие Батыя — переговоры рязанцев с татарами — отказ Владимирского князя Юрия Всеволодовича помочь рязанцам — посольство княжича Фёдора к Батыю — убийство Фёдора в этом посольстве — жена Фёдора Евпраксия вместе с младенцем сбрасывается со стены — взятие Рязани Батыем и сожжение города — возвращение Евпатия Коловрата из посольства на пепелище и его горе — Евпатий собирает выживших, чтобы нанести войску Батыя удар с тыла — Евпатий, отбросив свой затупившийся меч, сражается мечами татарскими — Евпатий убивает татарского полководца — Евпатия убивают с помощью "пороков", ордынских камнемётов — Батый произносит эпитафию над погибшим героем.
Какая часть относящегося к сюжету фильма содержания "Повести" изменена? Во-первых, опущена грандиозная битва в поле между рязанскими князьями и войском Батыя. С учётом невеликого бюджета фильма это более чем естественно. Во-вторых, княгиня Евпраксия бросается с ребёнком со стены не когда узнаёт о гибели мужа в ставке Батыя, а когда ей самой грозит быть схваченной татарами. Нельзя не признать, что такая логика повествования для современного зрителя куда более понятна и простительна, чем самоубийство вместе с ребёнком от горя. В-третьих, Евпатий возвращается в сожжённую Рязань не из Чернигова, а из Орды — небольшая вольность, открывающая огромные художественные возможности по изображению Батыева лагеря. В-четвёртых, отряд Коловрата составляет не полторы тысячи человек, а пару дюжин и ведёт против Батыя диверсионные действия. Здесь опять же вполне корректное для малого бюджета уменьшение масштаба, но в конфигурации легенды ничего не меняется. В-пятых, Коловрат не рассекает татарского воеводу надвое, а отрубает ему голову.
Итак, отступлений от сюжета "Повести" минимум и практически все они имеют удовлетворительное рациональное объяснение. В нашем кино, где не так давно Добрыню без всякого смысла переименовали в Свенельда, а Свенельда из слуги Ярополка Святославича сделали слугой Олега Святославича (бывшего злейшим свенельдовым врагом), такой тип работы с источниками, как в "Коловрате", может считаться практически образцовым — вся "фантастика", все диалоги, боёвки, приключения вставлены между реальными историческими узлами, а не вместо них. При этом на все кажущиеся не слишком логичными поступки героев вроде долгого движения беглецов из Батыева лагеря, за время которого ордынцы успевают взять Рязань, придуманы разумные объяснения — прямой путь был перекрыт.
Прекрасно понимая, что обвинить создателей "Коловрата" в отказе от следования "Повести о разорении Рязани Батыем" будет невозможно, Клим Жуков в лучших традициях советской русофобской историографии решил дискредитировать саму "Повесть". "Необъективный памятник, наполненный анахронизмами, ошибками и религиозными аллюзиями" — так выразился неосталинист об одном из величайших памятников древнерусской литературы.
Специально для Клима Жукова даём справку: Гомер не был знаком с Ахиллом. Графа Роланда убили баски, а не мавры. Данте никогда не бывал в Аду и Раю, а Чистилища и вовсе не существует. Под немецкими рыцарями на Чудском озере не проламывался лёд, что не мешает серьёзным современным историкам на голубом глазу писать про "новаторскую тактику Александра Невского". Части Каппеля и Чапаева никогда не пересекались на фронтах гражданской войны, а значит, никакой "психической атаки" не было. Бой под разъездом Дубосеково с перечисленным в публикации Кривицкого "О 28 павших героев" составом участников не имел места в действительности, что не помешало Пучкову и Жукову собирать деньги на отлично получившийся фильм об этом легендарном подвиге.
Между историей и легендой всегда есть зазор, вопрос в том, насколько возвышенна и красива легенда и насколько уместно она даёт смысловую квинтэссенцию реальной истории в поэтическом образе.
"Повесть о разорении Рязани Батыем" — и впрямь не летопись. Это сентиментальный рыцарский роман о трагедии прекрасной Рязанской земли и её героев. Это произведение должно вызывать сильные чувства, эмоции, заставлять плакать и пылать гневом на врагов. Это в полной мере удалось и литературному первоисточнику, и его экранизации — на фильме люди плачут и аплодируют.
Видеоматериал: https://youtu.be/55IgjXGK-48
Столь же нелепо звучат придирки к внешнему облику хана Батыя. То, как выглядит Батый, это одна из наиболее продуманно-историчных деталей в фильме. Образ базируется на конкретном историческом источнике — китайской гравюре XIV века, изображающей Бату-хана именно так: безбородым, с несколько женственным лицом и манерами, в изящных китайских одеяниях.
Эта гравюра может быть недостоверной, она может быть условной, подчиняющей изображение китайскому этикетному образцу, но это единственный наш конкретный исторический источник о внешности завоевателя. Выдаваемые иногда за старинный портрет Батыя изображения человека с длинными усами и завёрнутой набок бородкой — это портреты его дяди, великого хана Угэдэя. Никаких минимально достоверных изображений Бату-хана, кроме этой гравюры, нет, поэтому создатели фильма проявили как раз источниковедческий педантизм, показав его именно как изысканного представителя китаизированной цивилизации, а не в карикатурном образе брутального кочевника. С точки зрения исторической методологии правы именно они.
Иногда претензии к "Коловрату" строятся на банальной невнимательности. Сколько хохота издали дети асфальта, обнаружившие на княжеском столе... варёную картошку. Удивительно не то, что урбаноидам не слишком хорошо известна варёная или пареная репа, бывшая одним из главных блюд древнерусского стола. Удивительно то, что варёной картошки эти люди тоже, скорее всего, не видели, а потому не в курсе, что в мундире она ярко-жёлтого цвета быть не может, особенно это касается распространённых в России сортов. А не в мундире картошка не может лежать такой крепкой, аккуратной горкой. Очевидно, наши псевдоревнители истории настолько суровы, что едят исключительно импортный картофель, причём нечищенным и сырым.
Столь же нелепы претензии к "саням с парусом", на которых по льду русской реки спасаются дети. Попытки изобрести наземный парусный транспорт предпринимались постоянно — и в Древнем Египте, и в Риме, и на Руси (вспомним ладьи Олега под Константинополем), и в Голландии XVII века. Изобретались и парусные телеги, и парусные сани, современная версия последних называется "буер". Таким образом, и данная фантастическая деталь снова имеет право на существование. А уж образ русской реки, спасающей русских детей, так и вовсе принципиален для русской цивилизации. Одно из достоинств "Легенды о Коловрате" — это то, что она показывает Русь как речную цивилизацию, включая узнавание нами "своего".
Ну и наконец самая глупая претензия к фильму — это насмешки над "инвалидностью" Коловрата, выражающейся в травматической амнезии. Тем, у кого этот ход сценаристов вызывает не восторг, а улыбку, я рекомендую всю жизнь читать исключительно роман Горького "Мать", ведь уже даже "Песня о Соколе" окажется для них слишком сложна.
Перед нами ёмкий и глубокий символ русского народа и русской цивилизации, которые регулярно по тем или иным травматическим причинам забывают себя, свою историю, свою идентичность, свою веру, даже свою гордость. Несколько раз за последнее столетие нам отшибали память так, что мы с трудом додумывались хотя бы до вопроса: "Кто мы?". Как Коловрат забывает всё, кроме умения драться, так и русский народ забывал в определённые моменты всё, кроме своих великих боевых качеств. Однако Коловрату удаётся вспомнить, обрести себя. В этом ему помогает, в частности, книжечка — образ письменной традиции Руси, сохраняющей нашу память. И в какой-то момент он даже после удара и потери сознания уже помнит всё, отказывается забывать. Это образ Руси сегодняшней, которая после опамятования, кажется, приняла твёрдое решение больше уже ничего не забывать, навсегда оставаться собой.
Что ж, этому "быть собой" "Легенда о Коловрате" учит каждого зрителя и уже хотя бы поэтому войдёт в золотой фонд русского кино, подавая нам надежду на будущее.
