Когда-то славянские племена жили на всём пространстве Европы — до самой Дании. Но смерть Карла Великого нарушила равновесие, стала для славян экзаменом, провалив который многие оказались вычеркнутыми из истории.
1205 лет назад, 28 января 814 г. в городе Ахен скончался человек, который держал под своей рукой добрую половину Европы. В другой половине его имя стало нарицательным, превратившись в слово, обозначающее верховного правителя. Звали его Карл, или, точнее, Карл Великий — этот почётный довесок он получил ещё при жизни.
Его влияние на исторические пути европейских народов действительно велико. В конце концов, то самое слово, что произошло от его имени, знакомо каждому, кто говорит на любом из славянских языков. Король — прямая калька с Carolus, латинского варианта записи имени этого человека.
Считается, что энергичная деятельность Карла, в 800 г. ставшего «Императором Запада», в общих чертах определила конфигурацию Европы как таковой. На самом деле сюда следует внести одну существенную поправку. Не столько деятельность, то есть жизнь, сколько смерть Карла Великого стала тем фактором, что определил будущее Европы. Смерть и то, что последовало за ней.
Особенно это касается территорий, что населяли славяне. Славянские владения на момент смерти Карла были весьма обширными — гораздо больше, чем сейчас. Во всяком случае, на западе. Граница между условным германским и условным славянским миром пролегала по реке Эльба, которая тогда носила вполне славянское имя Лаба. И если миры были условными, то граница, стараниями того же Карла, обрела вполне конкретные, рукотворные формы. За три года до смерти Карл возвёл северо-саксонскую военную линию, отделявшую германские земли от славянских. От нижнего течения Эльбы, через Гамбург и до самой Кильской бухты протянулись укрепрайоны шириной от 5 до 15 км. Что, конечно, на корню подрывает хвастливые заявления биографа и современника Карла, Эйнхарда, который писал: «Все варварские народы от Дуная до Вислы и до моря признали себя его данниками и добровольно поддались ему».
От «добровольных подданных» не загораживаются укрепрайонами, так что успехи Карла в походах против славян были ограниченными. Да, племенной союз вильцев, капитулировал, а князь Драговит выдал Карлу заложников. Но ни малейшей попытки утвердиться на территории славян и завести там свои порядки Карл не предпринял. В отличие от других земель, где после таких вот походов и изъявлений покорности моментально вводилась франкская административная система с делением на графства.
Словом, Карл был для славян хоть и не всегда приятным, но всё-таки сносным соседом. Власть его была крепка и справедлива. К нему, например, не стыдно было обращаться, как к третейскому судье. Более того, славянские князья совместно с графами Карла покончили с отвратительным наростом на теле Европы, Аварским каганатом — разбойничьим государством степняков, грабившим и насиловавшим народы Европы в течение нескольких столетий.
Тот самый худой мир, который лучше доброй ссоры, поддерживал Карл. С его смертью этот мир кончился. Был запущен процесс распада империи. Такие процессы всегда чреваты пограничными войнами, и данный случай — не исключение.
Для южных и западных славян, с которыми граничила империя, это стало очень серьёзным испытанием на прочность. Выиграли в этом забеге те, кто не только сумел извлечь из распада империи свои выгоды, но мыслил стратегически. Потому что выгоды старались извлечь все. Сербы, хорваты, чехи, ободриты и вильцы — эти крупные союзы славянских племён сразу вступили в войну с наследниками Карла. Война шла с переменным успехом. Скажем, славяне, жившие на Эльбе, заключали союзы с викингами и устраивали совместные грабительские походы, в результате одного из которых был почти полностью уничтожен Гамбург, а проповедник и миссионер, епископ Ансгар, называемый «Апостолом Севера», был вынужден бежать. На первый взгляд — самый лучший выбор стратегии. Так сказать, грабь награбленное.
Жизнь показала, что линия эта была неправильной. Принося на короткой дистанции кое-какие дивиденды, она отнимала главное — время. Князья племенных союзов славян Подунавья, Далмации и Балкан, проиграв в нескольких прямых столкновениях и формально изъявив покорность наследникам Карла, занялись принципиально иными вещами.
Карта расселения славян и их соседей (ок. 862 г.)
Именно в процессе распада империи Карла Великого формируется государственность у чехов, сербов и хорватов, которая с некоторыми оговорками и сильно видоизменившись, дошла до наших дней. И позволила славянскому языку и славянской идентичности устоять под чудовищным напором сначала романо-германского, а потом и исламского мира.
А от славян, живших по Эльбе и даже восточнее — до самого Одера, остались разве что топонимы. Например, Лейпциг — искажённый немцами Липск, который сродни нашему Липецку. Или Пренцлау — опять-таки искажённый Пренцлавь, что сродни Переславлю. В самом лучшем случае победители обходились без искажений — так, название немецкого города Росток не изменилось. Прежние хозяева его называли точно так же — «Место, где растекаются воды». В самом худшем случае немецкие завоеватели отнимали даже имя, полностью переводя его на свой язык. Таков Мекленбург — бывший славянский Велиград. Точная калька. Град превратился в бург. Велий, то есть Великий, превратился в Michel, что в переводе и значит «большой, сильный». А всё вместе стало иллюстрацией на тему того, что бывает со славянами в Европе, если они не озаботились созданием своего сильного государства, которое защищает их интересы.
