Как известно, у ряда индоевропейских народов обожествлённое Солнце имело не только мужскую, но и женскую ипостась. Такова, например, балтская Сауле, которая несёт одновременно образ матери и молодой девушки, обитает на Небесной горе рядом с верховным богом Диевасом.
Она посылает плодородие страждущим, а также карает грешников[1]. В скандинавской мифологии Солнечным божеством опять–таки является Богиня — Соль. Женский род приписывается и исконной праиндоевропейской солярной Богине, чьё имя восстанавливается как Sehul[2]: на то, что это именно Богиня, указывает, в частности, женский род слова «солнце» в таких архаичных языках, как уже упоминавшиеся балтские, а также готский и древнеанглийский[3].
Германцы, балты и палеоиндоевропейцы — это, конечно, хорошо. Но как насчёт женских солярных божеств у славян? Разумеется, таковые были. Об украинской Панне-Солнце можно сделать отдельный пост, сейчас же мы предлагаем вам кое-что другое. А именно – один из немногих дошедших до нас в более-менее чистом виде славянских мифов. Это песня, «Солнце и Добринка», записанная в районе города Трявны в Болгарии, и приведённая в сборнике «Песни южных славян» (1976). В полном виде вы найдёте её в прилагаемом сборнике.
Итак, сия песня повествует нам о девушке Марийке, которая никак не может забеременеть. Мать советует ей пойти на реку, найти там белый камень, обмыть его, завернуть в пелёнки и ухаживать за ним, как за младенцем. Когда она пропела триста песен и развернула пелёнки, камень превратился в прекрасное дитя, наречённое Добринкой.
Добринка росла в доме своей матери, скрытая от мира: её даже не выпускали за водой. Но однажды, когда она вышла на балкон и вышивала там на пяльцах, её увидело Солнце и влюбилось с первого взгляда, да так, что глядело на неё три дня и три ночи, не заходя. По совету своей матери Солнце делает золотые качели и спускает их на солнечных лучах, чтобы на них покачалась молодёжь в Георгиев день[4]. Когда приходит черёд Добринки, Солнце поднимает качели вверх, похищая девушку. «С тех пор и по наши поры\Светят на небе два солнца;\Первое солнце — Солнце,\Другое солнце — Добринка, Солнце сияет летом,\А Добринка — весною.»
Разумеется, наши «единственнообъективные» оппоненты из стана клерикалов, у которых в фольклоре нет никакого язычества, хоть ты тресни, примутся разыскивать в сей песне христианские корни: им не привыкать. Скорее всего, они объявят таковым элементом мотив чудесного зачатия Добринки после того, как она долго не могла забеременеть: мол, точно так же родились пророк Илия, Самсон, святой Николай, дева Мария и ещё много кто. Что ж: сей мотив не является христианским. Он даже не индоевропейский, а общечеловеческий: сложно найти народ, у которого нет мифов о чудесном зачатии героя, вспомните хотя бы Персея или Чайтанью. За вычетом этого момента из христианского в песне лишь чисто календарное указание на день святого Георгия. Всё остальное явно указывает на языческий характер песни о Добринке; плод ли это фантазии неизвестного сказителя в Средние века или же действительно дошедший до нас древний миф — сложно сказать. Но даже если верно первое — перед нами всё равно, повторимся, языческое по сути произведение, один из тех славянских мифов о Богах (а светила — это Боги), мнимым отсутствием которых нас попрекают критики.
Существует и другая, более драматичная, версия сего предания, песня «Солнце и Мария»[5]. В ней нет обстоятельств рождения Солнечной Девы, но зато есть кое-что другое. Итак, в героиню, которую здесь зовут Мария и которая опять-таки не выходит из дому, влюбляется солнце, отчего замирает на три дня, и похищает с помощью золотых качелей. Судя по всему, эти общие элементы — части более древнего предания, что легло в основу обеих песен. А вот дальше начинаются весьма занимательные различия.
В частности, чётко акцентируется внимание на то, что у Солнечной девы «мать неродная». Почему — известно из песни о Добринке: она родилась из камня. Сия женщина, будучи, на первый взгляд, типичной «злобной мачехой» из сказок, накладывает на Марию завет: «Говей свекрови и свекру[6]\Девять лет год за годом\А также деверю Огняну[7]\И ему говей четыре года\Четыре года с половиной\И своему супругу\Тоже год с половиной!»
Мария повинуется наказу мачехи. Судя по всему, её принимают за немую и глухую; Солнце решает найти себе другую жену и выбирает Утреннюю Зарю, или, как её называют в песне, Дену-Денницу, а Марие предлагает быть «сестрицей» на свадьбе. Несчастная Мария снова подчиняется. На венчании она держит свечи. Они догорают, и пламя обжигает руки Марии. Дена-Денница, заметив это, говорит ей: «Пусть немая ты и глухая\ Но ведь есть у тебя очи!\ Гляди — догорели свечи\ Пальцы твои загорелись!». Тут Мария не выдерживает и раскрывает свою тайну: она не немая и не глухая — просто связана зароком. Тогда Солнце, взмолившись богу[8], отказывается венчаться с Деной-Денницей и берёт в жёны Марию. Отвергнутая же Денница превращается в ласточку, у которой Солнце выдёргивает хвостовое перо, чтобы все знали о её позоре.
Скорее всего, перед нами несколько более позднее осмысление исконного сюжета, хотя бы потому, что оно чем-то напоминает сказки типа «Золушка» со злой мачехой и падчерицей. Однако же не всё так просто. Миф о зачарованной невесте, которая освобождается через жестокое и унизительное испытание, широко распространён у индоевропейцев; в частности, интересную для нашего исследования легенду рассказывает Саксон Грамматик в «Датской истории». Повествует она об Отаре, сыне Эббона, и принцессе Сирит, которая была столь непорочна, что никто не мог выдержать её взора[9]. Сирит была околдована великаном, который так спутал её волосы, что ни единого свободного от волос места нельзя было найти на лице девушки. Все попытки влюблённого в неё Отара снять заклятие оказались тщетны, более того — ему казалось, что Сирит избегает его. Чтобы раскрыть её помыслы, Отар разыграл фиктивную свадьбу и попросил Сирит держать факел. Когда факел догорел, пламя обожгло руки принцессы, но великую стойкость проявила она. Тогда Отар сказал ей поберечься — и она подняла на него глаза. Чары спали, Отар прекратил разыгрывать фиктивную свадьбу и женился на Сирит.
Как видим, элементы, которыми песня о Марии отличается от песни о Добринке, совпадают с датским преданием почти в точности, с поправкой на местный колорит. Напоследок обратим внимание, что имя Сирит напоминает словоформы вроде ведического Surya и литовского Saule, да и у славян подобная форма должна была звучать как Сыль или Сырь [10], т.е. его можно считать солярным. Затворничество Добринки\Марии и пленение Сирит относит их, по-видимому, к той разновидности легенд, где прекрасная дева заточена в башне, а похищение её Солнцем соотносится с освобождением прекрасной девы. Впрочем, о чём, о чём, а об этом типовом (случайно ли?) сюжете рыцарского романа и героического предания написано так много, что наша статья, и так весьма длинная, разрастётся до совершенно неприличных размеров, и вдобавок мы растечёмся мыслью по древу. Точно так же мы не будем касаться, по крайней мере сейчас, мотива наказания Утренней Зари.
С приведёнными мифами также перекликается и приводимая Краузе[11] песня о Грозданке, правда, там Солнце похищает возлюбленную не на качелях, а с помощью колыбели. В остальном события в сути своей совпадают: Грозданка хранит молчание по завету матери, Солнце хочет жениться на другой, от Грозданкиной свечи вспыхивает фата невесты,
Грозданка разрешается от безмолвия. Известны аналогичные предания и в хорватском, македонском, греческом фольклоре[12]. Украинский фольклор также даёт нам сказки о похищении девушки Солнцем (и попытках брата её вызволить — по-видимому, сюжет сильно изменился, чуть ли не до инверсии).
Существуют и другие интересные предания, связанные с этим незаслуженно забытым персонажем. Так, существует украинская сказка о том, что «хто уявляє собі сонце як обличчя панни, той каже, що воно ходить ногами чоловіка, якого проковтнуло»[13]. В ней рассказывается о жившем в незапамятные времена охотнике, который однажды добрался до восходящего солнца — огромной девы. Она начала раскрывать рот, чтобы светить ярче, а чтобы охотник ей не мешал — проглотила его. Здесь, помимо свидетельства о том, что украинцы также хорошо помнили о женской ипостаси Солнца, содержатся припоминания о другом мифе — истории жившего в незапамятные времена охотника и прародителя челочества, погубленного женским Божеством. Сей миф в традициях народов мира разобран Серяковым в произведении «Забытый прародитель человечества»; здесь мы его касаться не будем, отметим лишь, что связь солнечной Богини с гибелью Небесного охотника устанавливает, с нашей точки зрения, весьма большую древность представлений о ней: не младше матриархальной эпохи неолита.
Интересна и другая украинская сказка – «Чому буває сумне Сонце»[14]. Она раскрывает нашу историю с несколько неожиданной стороны. Итак, после того, как Солнце похитило девушку, её брат (сия сказка не содержит указаний на чудесное рождение Солнечной Девы) отправляется искать сестру туда, где солнце заходит. Попав в дом Солнца, брат предлагает ему пойти вместо него светить на небо хотя бы на один день. Солнце соглашается. Тогда герой, найдя место, где Солнце садится ужинать, ломает там все ложки и тарелки, наказывает ветер и мороз за то, что они мешали ему в пути, ломает лестницу, по которой Солнце взбирается на небо, и убегает вместе с сестрой. Когда Солнце увидело данное непотребство, оно так разозлилось, что несколько дней не показывалось людям.
К сожалению, данная сказка весьма обрывочна. Из неё неясно, что было потом, вернулась ли Солнечная Дева к мужу и каким образом. Исходя из логики мифологии, можно предположить, что да, вернулась: всё же Солнце осталось «Панной». Тогда перед нами может быть искажённый фрагмент некоего эпоса о борьбе за любовь Солнечной Девы между двумя претендентами: похитившим Её богом Солнца и её родным братом (инцест не мог не подвергнуться цензуре). Мифологемы о братьях, борющихся за любовь сестры, достаточно хорошо известны и изучены под названием близнечных мифов; несохранившийся миф мог напоминать балтийские предания о соперничающих между собой «сыновьях неба»[15]. Но сия тема нуждается в более глубокой проработке.
«Многие считали Солнце за женщину» и на русском севере[16]. В сочетании с изложенными ранее фактами этот факт отлично ложится в картину бытования мифа о Солнечной Деве у всех групп славянства.
Вообще, наша солнечная Добринка (или Сыль\Сырь?) незаслуженно выпала из поля зрения учёных: о Ней почти ничего не написано, хотя информации больше, чем, например, о Стрибоге или Хорсе. Творческой реконструкции бояться не стоит: взаимодействия сакрального мира с нашим очень сложны, а Родноверие — не авраамизм с его догматизированными канонами. Те «критики», что обвиняют нас в новоделе, не понимают сути язычества; новодел плох лишь тогда, когда явно противоречит Традиции (как, например, псевдоязыческие спекуляции Хиневича). Реконструкции известны не только у славянских язычников: например, английская Википедия именно как реконструкцию описывает образ Кернунноса[17].
Разумеется, в этой статье многое осталось за кадром. Но, будем надеяться, что завесу неизвестности вокруг женского солярного божества у славян мы немного развеяли. Основные элементы мифа о Солнечной Деве (обстоятельства Её рождения, похищения и свадьбы) рассмотрены достаточно подробно, сейчас же мы коротко дадим ещё несколько общих предположений. Итак:
Культ Солнечной Богини очень стар. На это указывает как связь её с образом Небесного Охотника, так и более поздние сюжеты вроде чешской сказки «Три волоска деда Всеведа», где Она, хоть и утратив формальную связь с весенним солнцем, осталась матерью Деда-Всеведа — солнца иного мира[18]. По мнению С.В. Алексеева, под дедом Всеведом в сей сказке и подобных скрывается Велес[19], один из древнейших славянских Богов.
Образ Солнечной Богини может иметь индоиранское происхождение: в наиболее полном виде предания о Ней сохранились именно у тех славянских народов, чьи предки долго соседствовали с индоиранцами (Украина) или, по мнению учёных, частично или полностью напрямую восходят к ним (южные славяне). Тогда Её имя — заимствование, как Хорс и Сварог, и должно содержать корень Сырь[20]
Она Богиня весеннего солнца, в остальные сезоны властвуют иные боги. Помимо упомянутого в первой части статьи прямого указания на сие обстоятельство, есть и косвенные. Так, на костяном писале из Преслава (Х век), имеющем четыре покрытых солярными знаками грани (4 времени года?) и 4 лица, только одно из них — женское и только одна грань содержит женскую символику (треугольник вершиной вниз)[21].
День, связанный с Её становлением Божеством – Георгиев день, 23 апреля — близок к середине весны, кульминация власти Солнечной Девы. Это может позволить реконструировать более древнюю, аутентичную дату Её почитания.
[1] М. Элиаде, «История веры и религиозных идей», том 3, глава XXXI
[2] Статья на англоязычной wiki, со ссылкой на Mallory & Adams, 2006. Сей труд у нас, по-видимому не переведён, но мы искренне надеемся, что это временно.
[3] Сильченко А.И. Остатки гетероклитического склонения в древнегерманских названиях «солнца» // Молодой ученый. — 2012. — №6. — С. 273-275.
[4] 23 апреля, праздник плодородия скота. Об общеславянской традиции качаться весной на качелях см. в паблике «Кудеса» со ссылками на источники: https://vk.com/kyddeda?w=wall-135778904_157
Оба этих сказания взяты из сборника «Песни южных славян» (1976, вступительная статья Ю. Смирнова, переводы Н.Заболоцкого, Д.Самойлова, Б.Слуцкого, П.Эрастова, А.Пушкина, А.Ахматовой, В.Потаповой и других).
[6] Согласно болгарской свадебной обрядности, в доме мужа молодица должна была молчать в течение определенного срока… По свидетельству С. Герберштейна, ритуальное молчание наблюдалось и среди русских в XVII в. (примечание составителя сборника).
[7] Как известно, в переводе «Хроники Иоанна Малалы» солнечный Даждьбог – сын Сварога, огонь на Руси также называли Сварожичем. Таким образом, Огонь — брат Солнца-Даждьбога (или Хорса\Яровита\Радегаста); данная песня между делом подтверждает истинность этой реконструкции.
[8] Предвидя радостный визг «правослабных фольклориздов»: и в языческих мифах Боги младших поколений время от времени обращаются к Тем, Кто выше Их. Это не делает песню христианской.
[9] Приводится по: Эрнст Краузе, «Славянские ключи к нордическому мифу» (далее СКНМ), глава 15 «Отар и Сирит», стр. 201 и далее.
[10] Зализняк А.А, «О Велесовой книге», цитируется по этой статье.
[11] СКНМ, стр. 212-215.
[12] Там же, стр. 215-221.
[13] Приводится по: Серяков, «Богини славянского мира» (далее БСМ), стр. 76.
[14] Дмитренко, «Украинская мифология», стр. 9.
[15] «Мифы народов мира», ред. Токарев, 1987, том 1, стр. 175.
[16] БСМ, стр. 77, со ссылкой на Цейтлин Г. Знахарства и поверья в Поморье // Известия Архангельского общества изучения русского Севера. 1912. №1. С. 156.
[17] Статья на англоязычной wiki о Кернунносе
[18] Приводится по: Серяков, «Богини славянского мира» (далее БСМ), стр. 77.
[19] С.В. Алексеев, «Праславяне. Опыт историко-культурной реконструкции», стр. 221.
[20] См. ссылку на Зализняка.
[21] БСМ, стр. 74-75.
