На постаменте памятника парка Хакасалми в Хельсинки выбита надпись: «Финской крестьянке, знавшей и сохранившей народные руны и предания».

О Ларин Параске рассказывает краевед Борис Шуйский

Поводом для поездки к члену Русского Географического общества Борису ШУЙСКОМУ в деревню Удальцово Приозерского района, послужило желание больше узнать о стране Похъёла, упомянутой в карело-финском эпосе «Калевала», 180 лет со второго издания которого отмечается в нынешнем году. Борис Андреевич утверждает, что граница этих эпических стран пролегает как раз по реке Бурная (Тайпалеен-Йоки), образовавшейся после взрыва Лосевской плотины, на берегу которой и стоит его деревня.

Руны и сказания

- Профессиональные биографы Захариас Топелиус и Людвиг Рунеберг в течение семи лет собирали руны и народные сказания, которые потом передали финскому военному врачу Элиасу Лённроту, загоревшемуся идеей собрать воедино всё богатство древнего фольклора. Надо отдать должное автору за тот титанический труд, который он проделал, чтобы объединить разобщенные рассказы и песнопения в одно произведение. К сожалению, утрачены имена людей, которые все это напели…

Первое издание эпоса вышло в 1835 году, ещё при жизни автора, второе — в 1949-м году, уже после его смерти. Это выдающееся произведение, созданное по мотивам народного фольклора, отражает понятия древних карел о сущности мироздания и образования жизни на Земле. Многие слышали о нем, но читали его немногие…

У меня появилась возможность посетить Ухтинскую Карелию, посмотреть те места, что описаны в «Калевале», прикоснуться к тем камням и деревьям, что помнят создателя эпоса и его героев.


Борис Шуйский: это совсем другая история…

Село Калевала (до 1963 года Ухта) находится в 750 км к северу от Петрозаводска, на границе с Финляндией. Это бывший райцентр, который в советские времена окружали колонии строгого режима. Когда я впервые приехал в этот поселок, населения там было тысяч семьдесят, сейчас осталось около десяти.

На прежнем месте сосна Лённрота: специалисты лесотехнической академии пропитали погибшее дерево смолой, воткнули в землю, теперь она будет стоять вечно. Я и на камне возле неё посидел, но ничего особенного не ощутил…

Кстати, большой мой друг, всеми любимый артист Виктор БЫЧКОВ, главный егерь страны Кузьмич, купил там хуторок…

Сказительница северной Ингерманландии

- Зимой 1939 года, когда в Приладожской Карелии в районе волостного центра Метсяпиртти шли кровопролитные бои, финны назвали реку Тайпалеен-Йоки той самой эпической рекой Туонелой, говорят, что тогда её воды были окрашены кровью. Согласно карельскому эпосу, именно по ней проходила граница страны Калевала и края мертвых Похъёла.

На южном берегу реки — деревня Луговое. До 1948 года она называлась Васкела, и известнo, что в ней жила великая финская рунопевица Ларин Параске — крещеная по православным канонам ижорка Прасковья Никитична Степанова (в девичестве Никитина).

У всех народов финно-угорской группы очень сильны певческие традиции. Самые известные рунопевцы исполняли свои руны, подыгрывая себе на кантеле. В 19 веке на праздниках существовало еще и «качельное» единоборство: две соревнующиеся певицы становились на качели и по очереди распевали, а побеждала та, у которой репертуар был богаче. И часто такой победительницей выходила Прасковья. Обладая феноменальной памятью, она уже в шестилетнем возрасте могла с первого раза запомнить всю руну целиком или обрядовые песни, да и сама была наделена поэтическим даром.

Но больше всего впечатляет то, что в деревеньке, где вместе с окрестными хуторами насчитывалось около сорока домов, перед войной писали стихи почти 150 человек!

А когда Параске было 13 лет, в её деревню приехал пастор Борениус из волости Уусикиркко, и она со своими родными напела гостю тему рабства, крепостного права. Феноменом сказительницы является то, что известные песнопения в ее исполнении получали новое звучание. Она пела как дышала, без усилий и остановок на обдумывание последующих строк. Эта неграмотная женщина была полна той поэзией, что Господь вложил в неё, и природа передала от далёких предков.

Пастор Адольф Неовиус в конце 1880-х годов также захотел послушать руны, и певунья двое суток пела ему без перерыва, даже когда он устал записывать и уснул с гусиным пером в руках. Он понял, что услышал эксклюзивные вещи: 32670 строк записал лютеранский пастор из Громова.

Пастор забрал Прасковью с собой в Хельсинки, купил ей поношенный старинный национальный костюм, головной убор «сорока» и кантеле. Так и возили её по Финляндии, превратив хранительницу древних народных сокровищ в участницу шоу.


Камни между колышками — остатки фундамента избушки Ларин Параске. Рябинка и шиповник посажены потомками тех, кто жил тут до войны, а их предки пели и таскали лодки с той самой рунопевицей.

С этой женщины писали картины, ей посвящал свои творения великий Сибелиус. Но призывы поддержать исполнительницу материально ни у кого отклика не нашли, стало подводить здоровье, и она вернулась в Васкела, чтобы последние четыре года жизни просуществовать на скудную пенсию…

Ильмаринен и Лоухи – все не так просто…

- Литературное наследие Ларин Параске не просто созвучно почти библейской теме «Калевалы», а является самостоятельным литературным сокровищем, в котором воспеваются те же события, края и персонажи, что и в эпосе Элиаса Лённрота. Только у Прасковьи свыше 32600 строк песен и преданий – в несколько раз больше, чем у Лённрота с помощниками, да и свой вариант «Калевалы», где акценты другие.

Ильмаринен у нее представлен в прямо противоположном статусе. Получив от старухи Лоухи (которой было всего 35 лет) в обмен на мельницу Сампо жену Айно, которая по неизвестной причине позже у него скончалась, он и сотоварищи поехал эту мельницу забирать. Бандитизм какой-то! А с точки зрения людей, живших в стране Калевала, дело они замутили хорошее. Замечу, что и за невестой Ильмаринен по какой-то причине поехал в страну мертвых – Похъёлу, и это вызывает недоумение.

А Лоухи в сказании Ларин Параске подданные любили, она очень заботливая глава государства. Ведь мельницу Сампо, которую она получила в обмен на дочь, Лоухи использовала для того, чтоб народ её жил сытно: мельница молола и зерно, и деньги. А в «Калевале» это злобная старуха.


Река Бурная – граница сказочных земель

В изложении сказительницы кузнец-язычник Ильмаринен становится жестоким рабовладельцем. Так, в её авторской поэме «Песня об Унтамо и Калерво» Калерво проиграл битву Унтамо и погиб, а противник продал его сына Куллерво в рабство Ильмаринену. Злобная жена кузнеца определила его пасти скотину, и, злорадствуя, испекла ему хлеб, положив в каравай камень. Когда доверчивый Куллерво сломал о тот камень свой нож – последнюю память об отце, то отомстил, перерезав все стадо, а из одной кости сделал дудочку. На звуки той дудочки сбежались волки и медведи, которых юный мститель загнал в хлев вместо погибшей от его рук скотины. А когда в темноте в сарай пришла злая хозяйка, последствия для неё наступили незамедлительно: «Тут кователя хозяйка подоить коров присела, начала доить корову — впился волк в бедро хозяйке, ухватил медведь за икры». Справедливость, в понимании Ларин Параске, восторжествовала.

«Калевала» Параске – это не «Калевала» Лённрота, о которой она и слыхом не слыхивала. И если бы был издан эпос в её варианте, то, по мнению писательницы Сенни Тимонен, в нем большое значение было бы отдано женскому началу, детям, равноправию и борьбе женщины за достойное место под солнцем. Но в нем все равно имело бы место рождение Девы, появление светил, Луны и звезд, и, конечно, кантеле, хотя играть на этом инструменте сказительница так и не научилась. И вся её «Калевала» была бы пронизана Божественным промыслом и мыслями о Боге.

Записала Ольга НАБАТОВА

Поиск

Журнал Родноверие