Вокруг славянской мифологии наворочено столько всего, что без двух бутылок "беленькой" и не разберёшь что к чему. К сожалению, так получилось, что священнослужители сразу и безнадёжно невзлюбили язычников. При том, имеются удачные примеры сосуществования язычества и христианства, например, в исландской культуре или в религии вуду.
Церковь своим долгим и настырным выкорчёвыванием всевозможного "поганьства" превратило цельное когда-то мировоззрение в сумму суеверий. А панславянское возрождение XIX в. ещё больше нанесло мути. Все эти шафарики, ганки, сулакадзевы, фортунатовы, рыбаковы. За ними подтянулась совсем уж странная публика: всякие чудиновы, асовы и иже с ними: свароги, велимиры, берендеи... Нет, я ни в коем случае не считаю себя умнее других, но в одном я убеждён: научные методы познания должны сочетаться с ненаучными, герменевтикой. Это когда ты пытаешься влезть в шкуру человека из ушедшей эпохи...
Надо понимать, что для язычника миф — это не сборник текстов под красивой обложкой. Миф — это магический Образ, продолженный магическим Действием (обрядом). Если разорвать эту связь, мы получим Сказку — демистифицированный текст. Именно это и произошло с нашей славянской мифологией. Она дошла до нас в виде сказки.
Чтобы вернуться в язычество, мы должны воспринимать миф как Образ-Действие. Конечно, это непросто, так как ещё придётся поверить в эффективную магию мифа — в силу заговора, в силу обряда. Но другого пути нет.
Становой хребет общеславянской мифологии — это миф о земледельце и Земле. Это, можно сказать, основа основ. В литературе главного культурного героя принято называть Великим (Царственным) Пахарем. И в поисках его мы отправляемся в Польшу.
Основатель польской правящей династии Пястов - личность, конечно, легендарная. Первым о нём поведал Галл Аноним:
Пяст и Репиха, скульптор Чеслав Возняк
Был в городе Гнезно, что по-славянски означает "гнездо", князь по имени Попель. Он имел двух сыновей и, по языческому обычаю, готовил к их пострижению большой пир, на который пригласил многих сановников и друзей. Случилось так, что, по тайному решению Бога, туда пришли два чужеземца, которых не только не пригласили на пир, но даже грубо отогнали от входа в город. Они, как только увидели невежество этих людей, спустились в пригород и по счастливой случайности пришли к домику пахаря вышеназванного князя, устраивавшего пир в честь своих сыновей. Этот радушный бедняк пригласил чужеземцев в свой домик и оказал им свое гостеприимство. А они, охотно приняв приглашение бедняка и войдя в гостеприимную хижину, сказали: "Пусть наш приход будет вам на радость и вы получите от нас избыток благополучия, а в потомстве честь и славу".
Пяст, сын Котышко, и жена его, по имени Репка, отличались большим гостеприимством. Они с большим сердечным чувством, по мере своих возможностей, старались удовлетворить потребности гостей, а те, видя их благоразумие, были готовы помочь им своим советом осуществить их сокровенные пожелания. Когда чужеземцы по обычаю несколько помедлив, поговорили о том, о сем и попросили чего-нибудь выпить, гостеприимный пахарь ответил: "Есть у меня бочоночек перебродившего пива, которое я приготовил в честь пострижения моего единственного сына, но какая польза от такой малости? Если угодно — пейте..." Этот бедный крестьянин решил приготовить кое-какое угощение в честь пострижения своего сына именно тогда же, когда и господин его, князь, готовил пир в честь сыновей, — ведь в другое время он не мог бы этого сделать вследствие своей чрезмерной бедности; он хотел пригласить несколько человек из друзей своих, таких же бедняков, как и он сам, но не к обеду, а к более скромной закуске, и откармливал поросенка, приберегая его специально для этого случая. Я намереваюсь рассказать вам о чуде, но кто может понять величие Бога? Или кто осмелится рассуждать о благодеяниях Бога, Который нередко возвышает бедняков в нашей бренной жизни и не отказывается вознаграждать гостеприимство даже язычников. Итак, гости спокойно приказывают хозяину налить пива, хорошо зная, что оно во время питья не будет убывать, а, наоборот, будет прибывать, и, как говорят, пиво прибывало до тех пор, пока не наполнились сосуды, взятые взаймы, а также и сосуды пирующего князя, которые чужеземцы нашли пустыми. Они приказывают также заколоть и упомянутого выше поросенка, чьим мясом, как рассказывают, были наполнены, к удивлению всех, десять мисок, называемых по-славянски cebri. Пяст и Репка, видя совершившееся чудо, поняли великое предзнаменование, касающееся сына, и уже мыслили пригласить князя и его гостей, но не осмеливались, пока не спросили об этом чужеземцев. Что же мы медлим? По совету и с одобрения своих гостей, земледелец Пяст приглашает хозяина своего, князя, и всех гостей его, и князь не отказывается снизойти до приглашения крестьянина. Еще не было столь могущественно княжество польское, и князь этой страны не кичился такой спесивой гордостью и, выступая, не был еще окружен столь многочисленной клиентелой Когда по обычаю начался пир и всего оказалось в изобилии, эти чужеземцы совершили обряд пострижения мальчика и дали ему имя Земовит, согласно предсказаниям о будущем.
После того, как все это произошло, мальчик Земовит, сын Пяста, внук Котышко, рос, мужал и с каждым днем выказывал свое благородство до такой степени, что Царь царей и Князь князей ко всеобщей радости назначил его князем Польши и совершенно изгнал из королевства Попеля со всем его потомством.
Эта история была повторена в "Сказке о Марко Богатом" и в сильно искажённом виде проникла в "Сагу о Хальвдане Чёрном". Её главная идея: боги даруют княжескую власть тому, кто всегда готов поделиться с ближним своим. Она наполнена множеством языческих смыслов, зашифрованных в тексте — впрочем, как и в тексте любого другого мифа. Мы для начала разберём имена почтенного семейства Piast, Rzepka и Semovit. Традиционно имя Пяста объясняют жезлом власти (булава, посох); Семовит — владыка семьи. Ну а Репка — она репка и есть, чего с неё взять.
Польская легенда о Попеле и Пясте подверглась всяческим интерпретациям. Среди самых невинных — миф о противостоянии подсечного земледелия (Popel — пепел) и пашенного земледелия (Piast — плуг?). Полагаю, что если я добавлю ещё одну — большого греха не будет.
Помятуя о правиле, что в мифе ничего случайного не бывает, женщина-корнеплод выглядит как-то подозрительно. И подозрения только усиливаются, как только обратимcя к оригиналу. У Галла Анонима никакой Репки нет, а есть Репиха (Rzepicha).
Есть соображение, что Ржепиха — вовсе не корнеплод, а Пиха — женское лоно. Она же Пихва (укр.), она же Похва (бел.), она же Почва (рус.). Женское плодородное начало.
Теперь понятно, кто такой Пяст? Тот, кто пихает в Пиху. Великий Пахарь. И сынок у них под стать: то ли рождённый Землёй (Zemo-vit), то ли произошедший от семени отца (Semo -vit). А может, и то, и другое: из *vitati 'жить'.
Галл Аноним, как священнослужитель, мог намеренно исказить имя жены, чтобы убрать эротическую, греховную составляющую. Таким образом, эта легенда вводит нас в пласт древнейших земледельческих верований и обрядов, которые отождествляли мужское (оплодотворяющее) начало с небом и дождём , а женское (плодородное) — с Матерью Сырой Землёй.
Символическое пихание с Землёй крестьяне совершали каждый год по весне перед паханием, — чтобы своим мужским семенем обеспечить плодородие земли. Этот обряд засвидетельствован по всему миру. Он должен обеспечить будущий урожай: вспаханная пахарем почва рожала пшеницу.
Почему сеятель без штанов?
А так оплодотворяют Землю на Вануату.
Теперь обратимся к "Чешской хронике" Козьмы Пражского. Основатель чешской династии Пржемысл Орач (Пахарь) тоже ведёт происхождение от крестьян; его атрибуты — волы, плуг, посох, лапти. Люди выбирают его по подсказке Либуше, которая, видимо, воплощала в себе плодородное начало Земли. В момент обретения власти Пржемысл вонзает свой посох в землю, — и тот распускается живым деревом. Это соитие Пржемысла с Землёй должно подтвердить его потенцию. Только тот, кто имеет власть над Землёй, может управлять людьми.
Чехи зовут Пржемысла на княжение. Присутствуют священные атрибуты Пржемысла: волы, дерево, лапти.
Феодальная элита пыталась эксплуатировать в своих целях древние верования славян. Чешская и польская династии включают миф о князе-пахаре в свои династические легенды. В словенской традиции при восхождении на трон власть герцогу вручал деревенский староста в виде пары волов и плуга. Происходило это при большом стечении народа, причём нового правителя намеренно обряжали в крестьянское рубище.
Великий Пахарь присутствует и в древнерусской традиции. Это Микула Селянинович, архаичный народный князь. Его власть над Землёй такая же мистическая, как и власть Пржемысла, но он вынужден уступить власть над людьми новому деятелю, которого воплощает Вольга Святославтович. Источник власти Вольги — не в Земле, а в дружине. Силой Земли он овладеть не может.
В древнерусской традиции Основной миф изменился и приобрёл классовую оценку. Смысл его прост: Земля не может принадлежать кому-то одному, Земля принадлежит сразу всем, и в первую очередь — крестьянам. Феодальный класс не имеет никаких моральных прав на главное средство производства, то есть, на землю.
Те смыслы, которые нам кажутся слишком запутанными, тёмными, земледелец ловил на лету. Ведь в этом была вся его жизнь. Связь крестьянина с Матерью Сырой Землёй много глубже, чем мы это себе представляем. Это связь чувственная, трепетная, почти мистическая. Для того, чтобы понять её лучше, я предлагаю к просмотру фильм Александра Довженко "Земля" 1930 г. Довженко, как никто, почувствовал нутро крестьянина — и перенёс его на экран. Для советской власти фильм, прежде всего, был агиткой, но в действительности его сюжет повторяет вечный миф о крестьянине и его жене, Земле. Агитирующий за колхоз тракторист Василь вступает в конфликт с кулаком Хомой. Кулак хочет заполучить плоды Земли для себя — Василь хочет дать их людям. Хома убивает Василя, но и сам остаётся ни с чем. В момент похорон Василя Хома пытается изнасиловать Землю, втыкаясь в неё головой — но у него ничего не получается. Земля ему не принадлежит; а в это время осиротевшая Земля в образе невесты Василя в отчаянии мечется по своей хате.
Сейчас принято хвалить кулака, как рачительного хозяина, однако общественная оценка была не столь лестной: мироед. Кулак поедом ел мир, то есть крестьянскую общину, распространяя вокруг себя капиталистические отношения. И в этих новых исторических условиях Основной миф заблистал новыми красками.
Хома и Василь. Попель и Пяст. Микула и Вольга. Общинник и собственник.
Хома молит Землю полюбить его.
Земля.
В своём фильме последний мифотворец Русской Земли Александр Довженко обращался, в первую очередь, к крестьянам. Он говорил с ними на том языке, который был им понятен. Код фильма крестьяне "считывали" инстинктивно. Фильм возбуждал в крестьянах древнюю веру в их собственную силу — силу, которую даёт Земля. Видимо, партаппаратчики тоже что-то почувствовали, — и положили фильм на долгую полку, где он и протомился до смерти Сталина. Такая "коллективизация" советской власти была не нужна. Зато с нами осталась история Великого Пахаря и его любимой Земли.
