Рассмотрение божественной метафизики русского языческого менталитета, на мой взгляд, стоит начать с властителя более близкого к нам мира — Мира Яви. Безусловно, главенствующей фигурой тут выступает ее непосредственный охранитель от Нави, князь Богов и Бог князей — Перун. Но почему именно его набор описательных характеристик необходимо выдвинуть на первый план? Чем он заслужил особое положение? Ответы на эти вопросы могут дать нам базис для понимания героического культа в славяно-русской традиции, а также определить достаточно распространенный для русского мужчины набор характеристик сознания.
1. Я – Огонь Рдяный, что пылает в обители жизни.
2. Я – меч правый, что охраняет Явь от Нави.
3. Я – Дуб Живой, хранящий предков Завет.
...
5. Секира Моя разделяет Жизнь и Смерть.
6. Я – Закон, Право и Ряд.
7. Я – Честь, Верность и Суд.
8. Я – Возмездие ходящим стезями кривды.
9. Я — тобой данный Зарок и честно исполненный Обет.
...
Волхв Велеслав
Рассмотрение божественной метафизики русского языческого менталитета, на мой взгляд, стоит начать с властителя более близкого к нам мира — Мира Яви. Безусловно, главенствующей фигурой тут выступает ее непосредственный охранитель от Нави, князь Богов и Бог князей — Перун. Но почему именно его набор описательных характеристик необходимо выдвинуть на первый план? Чем он заслужил особое положение? Ответы на эти вопросы могут дать нам базис для понимания героического культа в славяно-русской традиции, а также определить достаточно распространенный для русского мужчины набор характеристик сознания.
На древность возникновения описательных характеристик Перуна указывают в своей работе В. В. Иванов и В. Н. Топоров, заостряя внимание на таких специфических чертах, как его атрибуты (конь, колесница, оружие из бронзы при пережиточных следах каменных стрел Громовержца).
Теперь пришло время поговорить о помощнике Перуна – его коне. Как мы отмечали ранее, этнография указывает на наличие у Громовержца именно колесницы, запряженной лошадьми, на которых он выезжает на грозную битву с врагами: воронеж. «Вот када маланья сверкая, то эта Илья скачя па небу на огняннай калясницы»[14] . К сожалению, этнографический материал в отношении этого атрибута Громовержца достаточно скуден и не позволяет сделать нам каких-либо далеко идущих выводов. Однако, в нашем распоряжении есть мифы и сказания. Например, в сказке о Добрыне Никитиче встречаем следующие описание:
«Ты поди-ка на конюшню на стоялую,
Ты бери коня с конюшенки стоялыя,—
Батюшков же конь стоит, да дедушков,
А стоит бурко пятнадцать лет,
По колен в назем же ноги призарощены,» [15]
Бурый цвет коня не случаен. По народным верованиям коричневый и красный цвет — это олицетворение сил крови и жизни. Конь символизирует силу русского народа и Матушки-Земли, которая его кормит. Он принимает участие в сражении со Змеем Горынычем вместе со своим хозяином — топчет детенышей Змея. В народном эпосе о Илье-Муромце также встречаем этот атрибут Перуна:
«Ай же ты конь богатырской
Служи-тко ты верою-правдою мне»[16]
У Платона образ воина или возничего олицетворяют сознание, лошадь же является жизненными силами, которыми он управляет при помощи вожжей – воли и разума, а повозка обозначает подчиняющееся им тело.[17] Лошадь представляет собой до-человеческое, животное, следовательно – бессознательно-психическое; поэтому лошади в фольклоре ясновидящи и время от времени говорят. В качестве находящихся под человеком она представляет лоно и встающий из него мир инстинктов. Здесь раскрывается еще одна характеристика Перуна – умение управлять своими животными инстинктами посредством Рассудка и подчинять их своей воле. В этом контексте выглядит логичным диалог Ильи – Муромца с конем, в котором последний спрашивает о том, способен ли богатырь им управлять:
«Конь-то проговорил Илёю таково слово:
«Ай же ты Илей, старой казак Илья Муромец,
Илья Муромец сын Иванович!
Ты мо'шь ли владать конем богатырскиим?»» [18]
Еще одной важной характеристикой Перуна выступает его статус «охранителя». Он защищает космические законы — Роту[19] , созданные самим Демиургом[20] – Сварогом, от их разрушения хтоническими силами. Такая же черта присуща и былинным героям:
«Ай же ты змея проклятая!
Я ли нунь порушил свою заповедь
Али ты, змея проклятая, порушила
Ты зачим летела через Киев-град,» [21]
Примечательно, что целью подвига богатыря становится не окончательное и безоговорочное уничтожение Хаоса, но лишь восстановление баланса . В этом проявляется и сама суть языческого мировоззрения как цельной структуры Мiра и Хаоса. В то же время, в этом мифе проявляется оборотная сторона охранительства Перуна – жестокость и грозность по отношению к нарушителям Роты. Так, пребывая в ярости от факта нарушения Вселенского закона, Добрыня Никитич нисходит до уничтожения всего змеиного рода:
«Притоптал же всих он маленьких змеенышков» [22]
Мотивы убийства змей могут быть напрямую связаны, в том числе, и с земледельческими работами. Так, нашим предкам приходилось культивировать и собирать урожай вручную голыми руками. В растительности всегда могла затаиться змея, потревожив которую, можно было получить смертельную рану.
Бог гроз остается грозным и в отношении рода земного, убивая людей, нарушивших определенные запреты, точно так же, как он убивает нечистую силу – ударом молнии, а помимо этого, огнем пожарищ, валом деревьев, утоплением. Вершить высшую справедливость – его работа, и для нее он поставлен: «Гром гримить и просишь: «Илья-прарок, прасти, ни наказвай нас бедами»». [23]
Приведенные выше примеры указывают на то, что герои народного эпоса действуют согласно архетипу Перуна. Кроме этого, обратившись к их поведенческим реакциям нам станет понятен и метафизический смысл использования Перуном широкого спектра природных стихий. Ключом к пониманию характера Громовержца может стать освещение деятельности самих былинных героев перед непосредственным подвигом. Так, в «Исцелении Ильи Муромца» обнаруживаем, что он сидел тридцать лет на седалище. Поскольку данный эпос является героическим, то смысл «сидения» нужно воспринимать метафизически, т. е. до этого момента совершение подвигов – не было его прямым предназначением. Характерно, что после получения божественной силы Илья-Муромец занимается земледелием:
««Ай же вы мои рожденые родители!
Где вы работали крестьянскую работушку?»
Говорил ему родитель да рожденые:
«Ай же ты Илей, мы работаем луг и пожню,
Чистим луг, пожню за три поприща от дому»
—«Ай же ты родитель мой рожденыя
Сведи меня туда да на займище,
Укажите вы мне мою работушку».
Привел его родитель да на займище.» [24]
В сказке о Никите Кожемяке указано, что, обладая огромной силой, он занимался не воинским искусством, а мял кожу: «В ту пору Никита кожи мял, держал он в руках двенадцать кож».[25] Кроме этого, часто в народном эпосе вообще отсутствует явное намерение героя совершить подвиг при помощи своей силы:
«И задумал Добрынюшка поехать он
К той ли ко речке ко Пучайныи;
Надо в той мне речке покупатися,
Простудить мне-ка нынь да тело нежное».[26]
Совершенно очевидно, что все эти мотивировки выезда — поохотиться, людей посмотреть, взглянуть на море, выкупаться, посмотреть на богатырей, выезд без всякой цели и причины — не представляют собой завязки.
Отсутствие внешней завязки важно и в другом отношении. Русский богатырь никогда не совершает подвига ради подвига. Он никогда не едет на совершение бесцельных подвигов и не ждет интересных приключений. Но русский герой всегда совершает свои подвиги там, где это от него требует жизнь и обстоятельства, где его подвиг нужен, и тут он не знает никаких колебаний и не ведает страха.[27]
Все эти биографические данные о былинных героях кажутся странными, если рассматривать их отдельно. Однако, стоит наложить на них составленный ранее образ самого Громовержца, и все становится вполне логичным. В народной традиции Перун, в первую очередь, выступает как властитель «живительной» силы дождя, податель земного блага, коим для земледельца является урожай. И это вполне объяснимо: землепашцу Бог-воитель без особой надобности. В своих ежедневных молитвах он не будет обращаться к его «воинской» стороне. Однако, Перун является и воителем, и производителем, но установление централизованной власти с сословно-представительской (кастовой) системой правления на Руси привело к его «раздвоению», в то время как метафизика Бога уходит корнями в общинно-родовой строй. Таким образом, разные сословия Древней Руси понимали и почитали одного(!) Бога по-разному. Беря во внимание то, что славяне в большей степени аграрный народ, образ Громовержца – охранителя был им ближе. Именно эти черты воплотились в Перуне и сохранились в этнографии. В этом он похож на скандинавского Тора, которого широко почитали все слои населения Скандинавии как Бога – охранителя. С разделением функций Перуна, «абсолютный мужчина» (имеется ввиду полный набор характеристик Бога, собранный в одном сознании) в рамках его Логоса перестал существовать. Мы имеем дело лишь с его отдельными проявлениями, не отражающими всей полноты Божественной сущности Громовержца.
Русскому человеку Перун скорее должен является как хозяин двора, старейшина рода, князь. Он, восседая на своём грузном богатырском коне, облачённый в кольчугу, окидывает взором свои владения и руководит производственными работами. Его больше заботит не присоединение территорий, не романтика авантюризма, а урожай, который необходимо собрать в достатке, чтобы прокормить своих сородичей. Он «пограничник», ходящий по кромке междумирья, который находится в постоянной готовности защитить свои земли и хозяйство от чуждых посягательств без жалости и без пощады. Защитник Роты, блюститель порядка и законов Яви, отражением которой является сама русская община и ее быт. Ярый искатель правды. Его методы могут отличаться чрезвычайной жестокостью к ее нарушителям. При этом, сама возможность в любой момент восстановить справедливость подразумевает постоянное нахождение в боевой готовности, а также совершенствование своей физической формы и военного умения. И в этом описании отражена вся суть подлинного русского мужского характера. Именно поэтому Перун выступает в качестве главного Божества, всецело отражающего набор характеристик сознания русского мужчины.
В завершении хотелось бы привести слова филолога и фольклориста Владимира Яковлевича Проппа: «Герой в русском эпосе не тот, кто храбр, а тот, чья храбрость направлена на защиту родины». [28]
P.S. Выражаю огромную благодарность Волхвам Велеславу и Богумилу за этнографический материал и экзистенциальный опыт, собранный в «Книге Перуна».
____________________________
1-Иванов В. В., Топоров В. Н. Исследования в области славянских древностей. М., 1974, С. 158.
2-Рыбаков Б. А. Язычество древних славян, М., Наука, 1980, С. 271.
3-Аничков Е. В. Язычество и древняя Русь, С. 319, 327.
4-Гасанов Б. А. (влх. Богумил), Черкасов И. Г. (влх. Велеслав), Книга Перуна, М., 2017, С. 142.
5-В. Даль, Толковый словарь великорусского языка, М., «Терра», 1992, Т. 3, С. 1722.
6-Гасанов Б. А. (влх. Богумил), Черкасов И. Г. (влх. Велеслав), Книга Перуна, М., 2017, С. 159.
7-Б. Н. Путилов, Сборник былин, СПб., 1986.
8-Гасанов Б. А. (влх. Богумил), Черкасов И. Г. (влх. Велеслав), Книга Перуна, М., 2017, С. 161, 176.
9-Б.Н. Путилов, Сборник былин, СПб., 1986.
10-Гасанов Б. А. (влх. Богумил), Черкасов И. Г. (влх. Велеслав), Книга Перуна, М., 2017, С. 22.
11-В. Даль Толковый словарь живого великорусского языка, М., «Терра», 1998, Т. 2. стр 802.
12-Там же, Т. 4, С. 1201.
13-Рыбаков Б. А., Язычество Древней Руси, М., 1987.
14-Гасанов Б. А. (влх. Богумил), Черкасов И. Г. (влх. Велеслав), Книга Перуна, М., 2017, С. 187.
15-Б. Н. Путилов, Сборник былин, СПб., 1986.
16-Б. Н. Путилов, Сборник былин, СПб., 1986.
17-Платон, Диалоги, XXI. Федр
18-Б. Н. Путилов, Сборник былин, СПб., 1986.
19-Понятие Роты подразумевает под собой закон, экзистенционально связанный с Божественным Началом, в то время как, например, Лад является лишь отражением равновесия Порядка и Хаоса.
20-Демиург как «творец», «создатель».
21-Б. Н. Путилов, Сборник былин, СПб., 1986.
22-Там же.
23-Гасанов Б. А. (влх. Богумил), Черкасов И. Г. (влх. Велеслав), Книга Перуна, М, 2017, С. 206, 207.
24-Б. Н. Путилов, Сборник былин, СПб., 1986.
25-А. Н. Афанасьев, Народные русские сказки, 1873, Т.1, С. 710.
26-Б. Н. Путилов, Сборник былин, СПб., 1986.
27-В. Я. Пропп, Русский героический эпос, М., «Лабиринт», 1999, С 189, 190.
28-Там же
