В третьей части фантастического боевика о Джоне Уике герой Киану Ривза, киллер, спасаясь от преследователей, направляется в публичную библиотеку Нью-Йорка и просит выдать ему — внезапно! — том "Народных русских сказок" Александра Афанасьева. Даже указывает год издания — 1864-й. Мало того, что под роскошным переплётом "Русских сказок" герой блокбастера хранит свои личные сокровища. В следующей сцене ему приходится отражать нападение другого киллера, а книга становится весьма эффективным оружием…
Знать бы создателям фильма, что полное издание "Народных русских сказок", вобравшее в себя почти 600 текстов (включая варианты), было четырёхтомным и вышло в 1873 году. Впрочем, впервые сказки публиковались Афанасьевым в виде сборников с 1855 по 1863 год. Императорское Русское географическое общество, членом которого Александр Николаевич состоял с 1852 года, поручает ему дело, ставшее главным в его жизни. Нужно было опубликовать, а желательно и привести в некую систему архивы народных сказок, большую часть которых составляли корреспонденции Павла Якушкина. К ним добавились сказки, собранные Владимиром Далем и другими энтузиастами, а также опубликованные в различных периодических изданиях, причём преимущественно нестоличных.
Александр Афанасьев
Надо сказать, что попытки издавать сборники русских сказок предпринимались и до, и, разумеется, после Афанасьева. А сами сказки копились и переживали эволюцию в народном сознании веками. Но именно тот вариант сказок, что в середине позапрошлого столетия зафиксировал Афанасьев, мы теперь считаем "каноническими". Вместе с персонажами и сюжетными ходами. И именно по ним мы сегодня представляем образ мысли далёких предков.
Александру Николаевичу не было ещё и 35, когда он стал правителем дел комиссии печатания государственных грамот и договоров при главном архиве Министерства иностранных дел. Пожалуй, это был пик его карьеры чиновника. Параллельно службе он — страстный исследователь русской старины, автор десятков статей, посвящённых истории, литературе, русскому фольклору и народным верованиям, которые печатали знаменитые журналы той поры: "Современник" и "Отечественные записки".
Виктор Васнецов "Кащей Бессмертный". 1926 год. Холст, масло. Государственная Третьяковская галерея
Как отмечает кандидат филологических наук, доцент кафедры общего и славянского искусствознания Института славянской культуры Российского государственного университета имени А.Н. Косыгина, член этнографической комиссии РГО Варвара Добровольская, идея собрать русские (а также белорусские и малороссийские) сказки возникла после издания "Сказок братьев Гримм", буквально всколыхнувших Европу. Впервые их сборник был опубликован в 1812 году, но постоянно дополнялся. Седьмое издание, которое считается заключительным, вышло в 1857 году и содержало 170 сказок и легенд.
Интересу общества к фольклору и народной культуре в целом мы обязаны эпохе романтизма. Она же породила то, что сейчас называется национальным самосознанием, результатом которого было в том числе создание национальных государств в Европе.
— С появлением сборника Афанасьева стало очевидно, что русский романтизм — это не только романтизм, возникший под влиянием Англии и Германии, а еще и — Тамбова, Воронежа и других мест России, — говорит Варвара Добровольская. — Сказки Афанасьева перевернули отношение русского просвещённого класса к своей культуре как к чему-то вторичному, "некультурному".
Впрочем, Афанасьев, труд которого в значительной степени способствовал и подъёму русского самосознания, в предисловии писал об общей для индоевропейских народов матрице. Прекрасно владея многими славянскими языками, а также немецким, Александр Николаевич отмечал "удивительное с первого взгляда сходство, какое замечается между сказками различных народов, живущих на столь отдалённых одна от другой местностях и столь разною историческою жизнию".
Афанасьев принадлежал к ярким представителям мифологической школы, основоположниками которой считались всё те же братья Гримм и Фёдор Буслаев. Кстати, лекции последнего в Московском университете увлекли в своё время нашего героя. Корни национальной культуры "мифологи" искали и находили в мифах, которые в свою очередь связаны с древними народными верованиями — язычеством. В России была популярна "метеорологическая" теория, согласно которой пугающие природные явления (гроза, сильный ветер, тучи) обожествлялись древними людьми.
Титульный лист первого тома издания "Поэтические воззрения славян на природу". Москва, 1865
В фундаментальной работе "Поэтические воззрения славян на природу", выросшей из статей и комментариев к сказкам и легендам, Афанасьев смело толкует такие связи и строит изящные гипотезы, за что впоследствии его критиковали исследователи культуры и фольклора. Однако "Поэтические воззрения…" оказали очевидно вдохновляющее влияние на многих писателей и исследователей, оставаясь важным источником и для современных исследователей культуры.
Афанасьев был педантичен. Он скрупулёзно собирал и вносил в свой труд разные варианты сюжета одной и той же сказки, будто боясь потерять хоть какую-то деталь повествования или даже интересное описание.
Если первое издание призвано было собрать сказки, то во втором он сделал попытку их систематизации: сказки о животных, волшебные, бытовые сатирические сказки, анекдоты. Получилось три увесистых тома, четвёртый же составили примечания и так называемые лубочные сказки. Увы, до выхода в свет второй редакции в 1873 году Александр Николаевич не дожил.
Почти сразу же после первого издания Афанасьев решает издать отдельным сборником "Русские детские сказки", предназначенные для чтения в семейном кругу. В него вошла 61 сказка: 29 сказок о животных, 16 волшебных и 16 так называемых бытовых.
"Увлекаясь простодушною фантазиею народной сказки, детский ум нечувствительно привыкнет к простоте эстетических требований и чистоте нравственных побуждений и познакомится с чистым народным языком, его меткими оборотами и художественно верными природе описаниями", — писал Афанасьев.
Увы, издать этот том оказалось делом непростым. Цензура заподозрила подвох.
"Чего только не изображается в них, не говоря уже о главной основной идее почти всех этих сказок, то есть торжества хитрости, направленной к достижению какой-либо своекорыстной цели, в некоторых проводятся олицетворенные возмутительные идеи, как, например, в сказке "Правда и кривда", в которой доказывается, что "правдою на свете мудренно жить, какая нынче правда! За правду в Сибирь угодишь", — возмущался глава цензурного комитета Платон Вакар.
Неудачей обернулась попытка издать "Русские народные легенды", в сущности, апокрифы, где хорошо заметно смешение христианских идей и библейских сюжетов с языческими мотивами. Кстати, довольно актуальная тема, объясняющая в том числе то, как в сознании верующих живут и разного рода суеверия. Несмотря на исчерпывающий "дисклеймер" составителя, тираж был изъят после того, как Священный Синод счёл некоторые тексты категорически неприемлемыми.
Стоит ли подробно объяснять, почему Афанасьев даже не пытался опубликовать в России раздел народных сказок, которые позже получили название "заветные". Они были изданы как "Народные русские сказки не для печати" спустя десять лет в Женеве, анонимно.
Стихия народной лексики (включая обсценную), неприкрытый эротизм и главное — насмешливое до язвительности отношение к представителям высших слоёв общества и духовенства не просто вызывали ханжескую брезгливость, а даже и пугали власть.
"Никак не могут понять, что в этих народных рассказах в миллион раз больше нравственности, чем в проповедях, преисполненных школьной риторики", — сокрушался Александр Николаевич.
Неразрывная связь "заветных" сказок и "классических" иллюстрирует почти что курьезный случай, когда вполне академическая первая часть сказки "Мужик, медведь, лиса и слепень" вошла в официальное собрание, а вторая, фривольная, осталась в "Заветных сказках".
К слову, и в новое советское время судьба их не была более счастливой. Рукопись книги Афанасьева находилась в ленинградском Институте русской литературы АН СССР под семью замками…
Иван Билибин. Иллюстрация к "Сказке об Иване-царевиче, Жар-птице и о Сером волке", 1899 год
В 1862 году был арестован Николай Чернышевский, а Афанасьев был изобличён в связи с Александром Герценом и потерял место в московском архиве. Интересно, что Александр Николаевич не был ни бунтовщиком, ни революционером. Увлечённый и очень дотошный исследователь, он был своего рода романтик мысли. А вот с прагматикой жизни имели место известные проблемы.
Довольно долгое время после увольнения Афанасьев бедствовал и, как считается, умер в нищете в 45 лет от чахотки. Говоря об этом печальном факте, исследователи обычно цитируют письмо Ивана Тургенева к Афанасию Фету: "Недавно А.Н. Афанасьев умер буквально от голода, а его литературные заслуги будут помниться тогда, когда наши с вашими, любезный друг, давно уже пожрутся мраком забвения".
Судя по всему, Иван Сергеевич несколько драматизировал, пытаясь вовлечь Афанасия Афанасьевича в дела Литфонда, призванного материально помогать писателям. Справедливости ради нужно сказать, что Александр Николаевич имел какие-то поступления и от своих журнальных публикаций, и от "Поэтических воззрений славян на природу". В 1865 году ему дали место помощника секретаря Московской думы, затем он трудился секретарём съезда мировых судей 2-го округа Москвы и чиновником Коммерческого банка. Не самая лестная работа для надворного советника, но и не совсем нищета, конечно. А вот туберкулёз буквально изъедал человека.
Варвара Добровольская говорит о некоем невезении, которое началось с момента, когда выпускнику юридического факультета Московского университета, кандидату Афанасьеву было отказано от места профессора.
— Пробную лекцию Александра Николаевича услышал граф Уваров. И посчитал её слишком либеральной. Если бы в тот момент присутствовал не министр народного просвещения, известный своим консерватизмом, а кто-то другой, Афанасьев остался бы в университете и, не сомневаюсь, стал бы крупным юристом.
Но юристом Александр Николаевич не стал. А его не вполне счастливая при жизни судьба дала плоды, которые оказались в итоге большой удачей для культуры целого народа…
