Полочане, кривичи, Брячислав-Всеслав – их место в здешнем прошлом стоило переформулирования.
1000 лет походам Брячислава
В то время, как события ярче заставили многих бросить интересовать историческими датами – а на “Свайксте” упоминалось 1500-летие основания старопрусского Ромовского святилища (этой годовщине была посвящена и последняя из изданных свайкстских книг “Старопрусская теократия“), – почти не замечено прошла одна достаточно важная и заметная дата.
Тысячу лет назад, в 1021-м[ согласно чужому счислению лет], полоцкий князь Брячислав, которому на то время было около тридцати лет, взялся территориально экспансировать. Отметим, что эта киевская Несторов летопись падает 1021-й год (“лтото 6529“), а исландская Эймундова сага фиксирует то событие на год раньше.
В любом случае – прежде Брячислав позарился на Новгород. Хотя Новгород и был сразу же Брячиславом потерян, но результатом похода стало расширение его, и Полоцка, владений вдвое.
Обычно читатели истории вдохновляются Брачиславовым сыном Всеславом-ведь это его "роди мати от волъхвования", это у него было "язвено на главѣ", а те “волъсви” надоумили его матери навязать то язвена и носить всю жизнь на себе, и поэтому он был “немилостивъ на кровопролитье“. Родился от чаш, носил с собой атрибут, и тот делал его безжалостным. Кому легенда, а кому и весь миф!
И тем не менее деятель он был уже в том пространстве, которое ему создал (и буквально, и фигурально) отец Брячислав – сын Изяслава и внук Киевского Владимира (“сынъ Изяславль, внукъ Володимеръ“, у Нестора).
Где концы " кривичины”
Наверное, видно, то, что Брячислав сягнул за Браслав и за Нарочь. Меньше определенности в южных границах. Куда должны были дойти полочане-показывают, например,” кривицкие " топонимы.
Наиболее южные кривичи-у нынешнего Солигорска, и рядом погост (так в старорусские времена назывался центр, где концентрировали дань, которую собирали с прилегающего округа). Там же сама, от Слуцка до Клецка-несколько "рубежей", и это южные рубежи увенчанной полочанами территории.
На севере, у Браслава и Нарочи, Полоцко-литовская граница тогда должна была идти меньше — больше так же, как нынешняя литовская государственная граница. А вот взимая больше на юг тогдашняя "Литва" достигала еще существенно вглубки нынешней белорусской страны.
Скажем, полочане не прошли дальше Молодечно, Раков, столбцы – об этом говорят пограничные, идентификационные названия: Полочаны у Молодечно, кривичи у Ракова, Рубежевичи у столбцов
Тем временем совсем на юге-доплыв, по-видимому, по Птичи-мимо Глуска, Слуцка, Клецка, Слоним пробились аж под Зельву, немного не добрав до Немана. Об этом говорят и упомянутые солигорские кривичи, и россыпь адыменных топонимов по указанному маршруту (адыменные Ратмировичи, Сологоща, Мыслобож и др.), и в конце концов-кривичи у Зельвы.
Особых "гомерик", надо сказать, здесь не открываем, потому что все эти диспозиции, основываясь как раз в первую очередь на топонимии, еще сорок лет назад подавал еды Ахманский.
Чужемение
Но интересно здесь что иное, чем увлекаться Полоцкой, Брячиславовой экспансией на весь север и центр нынешней Беларуси. Интересно с ”Кривицкой" топонимией. Где "кривичи" — там следы старославянской антропонимии.
Одни кривичи-между Будславом и Городиловичами (< Будислав, Городило), Раковские кривичи – рядом Пережиры (< пережир), солигорские – рядом Сологоща (< Сологост), зельвенские – еще недавно рядом был хутор с переменным названием Добромилл.
В общем, таких переменных названий, которые имеют сегать как раз тех “полоцких” времен, на севере и в Центре современной Беларуси можно насчитать меньше-более семи десятков. (Впрочем, это где-то втрое меньше, чем на территории нашей страны названий от старолитовских двухосновных имен, вроде Маствиловичи под тем же Клецком.)
Таким образом, столичный Полоцк был городом не только "старорусских" времен, но и” Старорусского " типажа. Здесь были те же "святополки", что и в каком Киеве или Новгороде (у нынешнего Верхнедвинска и вправду еще до недавно была своя Святополщина).
А "за околицами" тем временем еще полно было, как можно предположить, балцкоговорящих жителей – и их островки, помалу убывающие, терпели еще по меньшей мере четыреста лет после того (как в Обольцах под Сенно, на что акцентировал Ахманский).
Криевия и " кривичи”
То Полоцкое оппонирование действительно несло культуру "старорусского" типа — ее язык и ее религию. А также, как видим, и ее именник.
В” Старорусскую " пору Полоцк действительно превратился в колонизационный центр, откуда тогдашним преимущественно балцкоязычным жителям имели имплементировать унификационную культуру старорусского типа.
При этом само название города – балтского происхождения: Название Палаты связано с рядом балтских – а также и индоевропейских – слов, которыми называется разлившаяся или запряженная стоячая вода.
Так же сама и с” Кривицким " названием – согласно Ул. Топоровым, прежде это был никак не один из ручьев декларируемой “славянской колонизации”, но племя балтских жрецов-кривисов, сидевшее на месте истоков крупных рек (Днепр, Двина, Волга), откуда растекались в разные стороны. Латышские племена знали их как krievi, криевы.
Но потом произошла перемена. И Полоцк, и кривичи перестали восприниматься в связи с балткостью. Вдоль литовской границы (Браслав – Молодечно – Зельва) те полочане-кривичи подвигались уже в качестве совершенно иной, как проводники другой стихии.
Награмаживание или трансмутация?
Когда-то Вацлав Ластовский о прошлом своего края, нашей страны высказался как о " нагромаджанне противоречий "(в”истории белорусской (кривской) книги"). Это выражение, видимо, можно было бы прописать на гербе, такой же он подходящий.
Мало того, что имеем три названия, которые-более или менее уверенно, более или менее ярко – фигурируют на сегодня в этом пространстве: белорусская, литовская, Кривицкая. Так еще и каждая из них имеет, скажем так, по два слоя.
- За “Беларусью " прячутся лабиринты, в которых можно найти и на Киевщине, и на генетически с ней родственную Московщине.
- "Литва" может быть и Балтской страной Миндовгов и Довмантов (как она была когда-то, но есть и сейчас), а может быть и " sercem Słowiańszczyzny "(л. Желиговский в книжке “Zapomniane prawdy", 1943).
- Так и "кривиччина" есть до-Полоцкая и полная древней и нам не известной ритуалики, а есть Полоцкая и колонизационная.
Тот снаружи, кто действительно захотел бы разобраться в здешней" душе", – сломал бы шею на таких перепадах. Так и ломают, от безысходности упрощая.
Даже наименование” тутэйшы " приобретает тогда ВС видимую в другой оптике глубину, дополнительное глубинное измерение. Здешность может быть безымянностью (ваше имя непригодно, а своего не знаю) – а может быть и умением, сознательно абстрагировавшись, видеть те уровни-наслоения, оперировать ими, выгодно подсвечивать то и затемнять это, а потом иначе и по другой рецептуре
Такой, по-видимому, наилучший вывод из представленного выше изложения. Хотя, конечно, таинственные балтские криевы импонируют более чужих колонизаторов, шедших из одержанного ими Полоцка, неся унаследованное ими название.
Из цикла " История от праковека”
