Языческое святилище в земле радимичей

Недалеко от Рогачева, близ с. Ходосовичи на левом берегу р. Днепра, примерно в 4—5 км к востоку от него, находится Святое (ныне Доброе) озеро. С двух сторон (с севера и юга) в него впадают безымянные ручьи. Вдоль всего берега в песке можно найти обломки керамики, относящейся к различным эпохам — от периода неолита до эпохи Киевской Руси.

Здесь же расположен курганный могильник, насчитывающий более ста насыпей. Раскопки курганов несколько лет тому назад производил И. И. Артеменко и обнаружил погребения как эпохи бронзы, так и сла­вянские XI—XIII вв.¹. В 1969 г. Восточно-Белорусская экспедиция Ин­ститута археологии АН СССР также раскопала несколько курганов этой группы и впервые открыла здесь курганы, содержащие останки сожженно­го на стороне умершего VIII—IX вв.

Первоначально предполагалось начать комплексное изучение как мо­гильника, так и близлежащего селища. Однако в процессе раскопок ос­новное внимание было уделено исследованию несколько необычного ком­плекса сооружений, которое, несомненно, было языческим святилищем. (В этой связи интересно сочетание названия озера «Святое» и располо­жение на его берегу святилища.)

Святилище занимало конечный мыс песчаной дюны, вытянувшейся с юга на север вдоль берега озера. Его западный склон возвышается над уровнем воды примерно на 2 м. С севера мыс омывается ручьем, впадаю­щим в озеро; на востоке он, постепенно понижаясь, переходит в луг. Верхняя площадка святилища имеет вытянутую овальную форму, раз­меры: С—Ю — 60 м, 3—В — 25 м. На юге мыс, несколько поднимаясь, сливается с основной частью дюны, заросшей соснами, среди которых разбросаны курганные насыпи. Дневная поверхность селища свободна от леса, но сильно испорчена военными траншеями и ямами. Территория селища была раскопана почти полностью.

Рис. 1. I — общий план раскопок селища № 1 близ с. Ходосовичи; 2 — северный профиль траншеи А. Разрез по линии 1—2: а — дерн, б — темно-серый песок, в — светло­серый песок, г — углистый слой, д — окоп, е — выброс из окопа, ж — обожженная глина, а—материк

Раскопки вскрыли здесь три разновременных культурных горизонта, впрочем, сильно перемешанных и стратиграфически не всегда разделимых. В самом низу, в слое слегка окрашенного гумусом материкового песка, встречались отдельные неолитические черепки, кремневые орудия: скреб­ки, ножевидные пластины, резцы и отщепы кремния. Прослеживались также расположенные бессистемно углубления, заполненные светло-серым золистым песком, смешанным с угольками. Некоторые ямки были напол­нены мелкими кремневыми чешуйками, а в одной стоял раздавленный неолитический сосуд.

К среднему горизонту относятся два жилых комплекса, расположен­ных в юго-восточной части памятника, несколько ям и обломки грубой лепной керамики серого или коричневатого цвета, плохого обжига с бугристой поверхностью из-за большой примеси дресвы, найденные повсеместно. Следует отметить, что этот слой выделен условно по вещевым находкам и сооружениям на материке.

Исследованные жилища расположены рядом и ориентированы длинны­ми осями под углом в 45° к линии запад — восток.

Жилище № 1 имело следующие размеры: 3—В — 3,5 м, С—Ю — 3,2 м и было углублено в материк на 0,2 м. Развал печки-каменки находился ближе к северо-восточному углу жилища. Вход не прослеживался.

Жилище № 2 имело более расплывчатый контур, так как сверху было испорчено постройкой XVIII в. Его приблизительные размеры 4 X 3,5 м. В этих двух жилищах найдена упомянутая выше лепная керамика, других находок не было. Датируются жилища, судя по керамике, второй полови­ной I тысячелетия н. э., ближе к ее концу.

С такой же керамикой северо-западнее жилищ были расчищены две ямы, перекрытые сооружениями более позднего времени (см. ниже).

К последующему периоду существования селища — X в. относится основной комплекс археологических памятников этой дюны — святилище, открытое на материке под слоем углистого песка.

Центральную часть святилища составлял круг диаметром 7 м, по краю окружности которого шла кольцевая канавка шириной 40 и глубиной 40—50 см, заполненная темно-серым песком, смешанным с золой и мелки­ми угольками. Следов отдельных столбов в канавке не было. Около 1/3 круга не сохранилось, так как эта часть вплотную примыкала к запад­ному краю мыса, который размывается водой.

В центре круга сохранилось круглое в плане углубление (до 0,15 м) диаметром 1 м с плоским дном.

С трех сторон (север, юг, восток) на расстоянии до 2 м от внешнего края круга находились серповидные с закругленными концами ямы дли­ной до 6 и шириной до 1,8 м, глубиной до 1 м, имевшие корытообразное дно. Ямы были заполнены черным углистым песком. На дне наблюдалось скопление угля и обожженных камней.

С кольцевой канавкой и между собой они были связаны системой столбов, точно установить которую мешает обилие ям других периодов. Однако все же можно заметить одну особенность: у концов «серпов» восточного ровика находились две ямки от довольно толстых столбов (по одному с каждой стороны), отличающиеся от остальных своими разме­рами.

Ямы имели плоское дно, а по краю располагались другие углубления, значительно меньшего диаметра и глубины. Причем посредине «серпа» с каждой его стороны один столбик был поставлен прямо против другого. Ямы были обильно насыщены обломками славянской керамики, встреча­лись также железные предметы неопределенной формы.

Кроме того, к южному «серпу» примыкало конструктивно с ним свя­занное округлое в плане углубление (диаметр 2,25 м) со сходящимися на конус стенками (глубина 1,3 м). Его заполнение аналогично заполне­нию основных ровиков. Другая яма, подпрямоугольной формы, глубиной до 0,5 м, с неровным дном, размещалась между северным и восточным ровиками. Установить ее действительные очертания не позволила траншея военных лет, срезавшая часть сооружения.

На расстоянии 10 м к востоку от центрального круга было обнаружено второе кольцо несколько меньших размеров (диаметр 5 м). Канавка имела глубину 25 и ширину 20—30 см. В нескольких местах на дне ка­навки были обнаружены ямки от отдельных столбиков диаметром 15—20 и глубиной 20—30 см.

В центре круга, как и в первом случае, находилась круглая в плане яма диаметром 60 и глубиной 25 см, также с плоским дном. На одной с ней линии у внутренних бортиков канавки находились еще две неболь­шие ямки от столбов.

С северной и южной сторон круга, на расстоянии 1,5 м от него были расположены две серповидные ямы. Длина северной, полностью сохранив­шейся, — 6 м, наибольшая ширина 1,1, глубина 1,2 м.

Южная яма, сильно поврежденная траншеей военных лет, перекрыва­ла более древнее сооружение, также углубленное в землю. Здесь было найдено немного лепной керамики, характерной для второго горизонта селища. G внешней стороны у южной стенки ямы находился какой-то плохо сохранившийся очаг. Об этом свидетельствует пятно обожженной глины и прокаленного песка с более темными полосами сгнивших и ча­стично сгоревших деревянных конструкций.

В самой северной части дюны (стрелке мыса) при впадении безымян­ного ручья в Святое (Доброе) озеро было открыто жилище, одновремен­ное святилищу. Размеры жилища 4,5 X 4,6 м. Стенки жилища были ориен­тированы с отклонением в 30° от направления по странам света. Яма от жилища была заполнена черным жирным песком, смешанным с золой и углем. Остатки печи-каменки находились у юго-восточного угла жилища. Под развалом камней свода печи удалось расчистить остатки пода, сделан­ного из мелких плоских камней, обмазанных глиной.

Возможно, печь стояла не на материке, а опиралась на сруб или опалубку из дерева, так как по краям развала были выявлены три ямки от столбов глубиной 20—25 и диаметром 25 см. Четвертая ямка находи­лась, по-видимому, под бровкой. Ямки образовывали правильный квадрат со стороной примерно 1 м. Сбоку от печки (к северу) почти в центре жилища находилась овальная в плане предпечная яма (размеры: 3—В — 2,3 м, С—Ю— 1,2 м, глубина 0,65 м). Яма имела покатые края, округлое дно и была заполнена золой, угольками, небольшими камнями и облом­ками гончарной керамики X в. Здесь же был найден обломок серебря­ной подковообразной фибулы, украшенной «скандинавским» орна­ментом.

Кроме того, в полу жилища оказался еще ряд ямок меньших размеров (в северо-западном углу, в центре и у восточной стенки) и несколько еще более мелких углублений.

Два столба у западной и восточной стенки, по-видимому, поддержи­вали двускатную крышу. Вдоль северной и части восточной стены, воз­можно, были сделаны нары; южная половина жилища служила, видимо, для хозяйственных целей, северная — для жилья. Открытое жилище было единственным и, несомненно, связано со святилищем. Специально зало­женные вокруг него и вдоль краев дюны разведочные раскопы и траншеи других сооружений не обнаружили.

Вновь открытое экспедицией святилище стоит в одном ряду с такими же памятниками, открытыми И. П. Русановой на р. Гнилопяти и В. В. Се­довым в урочище Перынь под Новгородом. Определенное сходство обна­руживает оно и со святилищем балтов, раскопанным П. Н. Третьяковым на городище Тушемля.

Однако отсутствие вокруг последнего характерных серповидных ям, ориентированных по странам света, а также весь археологический мате­риал, найденный в заполнении святилища в Ходосовичах, не позволяют сближать эти памятники.

Святилище, изученное И. П. Русановой², — наиболее раннее по време­ни, оно датируется VII—IX вв. и представляет собой углубление кресто­образной (или скорее даже человекообразной формы), заполненное угли­стой землей, ориентированное по странам света. Размеры его с севе­ра на юг 14,2 м, с запада на восток 11 м, углублено оно в материк на 40—50 см.

Рис. 2. Реконструкция плана святилища

В центральной части святилища находилась большая яма от столба, немного сдвинутая к востоку, заполненная камнями, а к северу и югу от нее симметрично расположено несколько меньших ям, окруженных рядом мелких ямок и камней.

Вся центральная часть святилища была занята кострищем, перекры­тым сверху каменной вымосткой. Кострища находились также в южном и восточном выступах углубления.

И. П. Русанова так реконструирует святилище:

«Под открытым небом горели мощные костры и в определенном порядке стояли большие и ма­ленькие столбы (идолы)»

В 12 м к юго-востоку от святилища находилось кострище правильной круглой формы диаметром 8,5 м, в середине которого прослеживается круговая канавка (диаметр 6,6, ширина 1,2, глубина 1,9 м), заполненная углистой землей и камнями.

К северо-западу от святили­ща, примыкая к нему, располо­жен могильник, а к северу (на расстоянии 60 м) находится жилой комплекс (дом и хозяй­ственные постройки).

Второе святилище исследова­но В. В. Седовым в Перыни близ Новгорода³. Оно представляло собой круглое возвышение (диа­метр 21 м) с горизонтальной поверхностью и с вертикальным столбом в центре, обрамленное рвом с восемью лепестками (ра­диус лепестков 7 м) для кост­ров.

В. В. Седов вполне обосно­ванно полагает, что открытый им комплекс — святилище Перу­на.

И наконец, В. В. Хвойкой в Киеве было также раскопано языческое святилище, которое представляло собой каменную вымостку неправиль­ной формы с четырьмя выступами по странам света⁴.

Открытое нами святилище ближе всего по своей конструкции стоит к перынскому, но в то же время имеет отдельные черты, которые сближа­ют его и с гнилопятским, и с киевским.

Как и перынское, оно имеет круглую форму, в центре также стоит центральный столб, принадлежащий главному идолу, вокруг которого го­рят «неугасимые» огни.

Однако святилище Перуна под Новгородом — более высокая ступень, это уже архитектурное сооружение.

Со святилищем, открытым В. В. Хвойкой в Киеве, ходосовичское свя­тилище связывают четыре полумесяца, ориентированные строго по стра­нам света (в Киевском святилище им соответствуют четыре выступа).

И наконец, святилище на Гнилопяти. Внешне, кажется, здесь нет ни­каких общих черт, хотя гнилопятское святилище, напоминающее своим контуром антропоморфную фигуру с раскинутыми руками, также имеет четыре выступа. В то же время нельзя не обратить внимание на такие детали. И там, и здесь к северу от святилища расположен жилой комплекс (дом и хозяйственные сооружения), и там и здесь непосредственно к свя­тилищу примыкают могильники (бескурганный — Гнилопять, курганный — Ходосовичи). Кроме того, на гнилопятском святилище также имеются ям­ки от многих столбов, которые связываются И. П. Русановой со многими идолами.

Попробуем реконструировать святилище у Святого озера.

Прежде всего бросается в глаза определенное, почти детальное сход­ство плана вскрытых сооружений с картиной, получаемой после зачистки подошвы многих славянских курганных насыпей. На это первым примени­тельно к святилищу в Перыни обратил внимание В. В. Седов⁵. Недавно в печати выступил Д. А. Авдусин, также считающий, что конструкции курганов подчинены общим закономерностям ритуального порядка⁶.

В связи с этим необходимо решить один существенный вопрос: не явля­ются ли раскопанные комплексы остатками разрушенных курганов? По совокупности всех наблюдений ответ должен быть отрицательным. Во-пер­вых, в 50 м к югу от них хорошо сохранились одновременные курганные насыпи. Объяснить существование одних и разрушение других случайными причинами трудно. Во-вторых, что особенно важно, при общем сходстве с конструкцией подошвы кургана изученные сооружения имеют ряд несом­ненных отличий: дополнительные ямы, ряды столбов и т. п. Более того, околокурганные ровики у всех раскопанных в Ходосовичах насыпях, как и у хорошо сохранившихся курганов, нигде не имеют таких четких форм и столь абсолютной ориентации. В-третьих, центральное кольцо уже в кон­це XI— начале XII в. было перекрыто каким-то неясно выраженным жилым комплексом с очагом. Если вспомнить, что прилегающая к мысу часть кур­ганного могильника датируется самым концом X—XI в., то маловероятно, чтобы некоторые могилы спустя короткий промежуток времени после их сооружения были уничтожены какими-либо хозяйственными постройками. Надо думать, что обнаруженная постройка (очаг с предочажной ямой) была возведена уже на пустом месте, когда низлежащее сооружение пере­стало функционировать и было заброшено.

Следовательно, предложенное нами определение раскопанного памят­ника как языческого святилища правильно. Сходство его конструктивных особенностей с устройством курганов вполне объяснимо и лишний раз подтверждает сделанный вывод. Органическая связь погребального обря­да древних славян со всей системой их религиозных воззрений хорошо известна.

Реконструировать святилище у Святого озера можно следующим об­разом. Первоначально была размечена круглая площадка. В центре поста­вили массивную деревянную статую идола. Площадку окопали правильной кольцевой канавкой. Ее назначение могло быть двояким: или здесь разме­щали «малый» огонь (жгли, наверное, сучья и солому), или это следы окружавшего идола частокола. В первом случае огонь не должен был быть особенно сильным, иначе бы сгорели столбы внутри круга и за ним. Этот огонь, возможно, зажигали по особо торжественным поводам — большим праздникам.

В расположенных по сторонам основного круга полумесяцах также, по- видимому, горели костры⁷. Мощный зольный слой в них указывает на то, что пламя горело там дольше (неугасимый огонь). Обилие же в их запол­нении черепков от различных горшков дает возможность предполагать, что сюда приносили жертвенное питье, которое затем выливали в этот огонь, а горшки разбивали и бросали также в костер.

У южных ровиков как первого, так и второго кольца существовали ка­кие-то сооружения, по всей видимости, жертвенники. Определить их кон­струкцию в деталях трудно. При малом круге это был наземный очаг, а при большом — очаг, углубленный в грунт с камнями на дне.

Хуже обстоит дело с обилием ямок от столбов как вокруг святилища, так и внутри него. Одни из них хорошо связываются с комплексом. Это прежде всего ямки вокруг восточного полумесяца. По-видимому, большая часть их является остатками столбовой оградки, а два крайних больших столба, возможно, также принадлежали идолам или конструкции для добывания трением «живого» огня (как предполагает Б. А. Рыбаков).

Интересно сопоставить святилище близ с. Ходосовичи с описанным Ибн-Фадланом святилищем руссов в Болгарах.

«Каждый из них (руссов), пишет он,— идет в город, имея при себе хлеб, мясо лук (чеснок), молоко и крепкий налиток (мед), отправляется к высоко поставленному чурбану, который имеет точно человечье лицо и окружен небольшими изваяниями, за которыми поставлены снова высокие колья (частокол)… кладет при­несенное пред деревянным идолом…». И дальше: «Если жертвы (неодно­кратные жертвы) не помогают, тогда приносят жертву одному из неболь­ших идолов и говорят: «это нашего бога жены и дочери»— и так переходят от одного идола к другому, прося их заступничества и благоговении пре­клоняясь перед ними»⁸

Ямки от столбов ходосовичского святилища, возможно, и принадлежали этим меньшим богам.

Мы встречаемся здесь с каким-то пантеоном родственных русских божеств, вс главе которых стоит один главный бог. Таким главным богом, по-видимому, был Перун, которому посвящали неугасимые огни. Культ Перуна был широко распространен на Руси, его статуи стояли и в Киеве, и в Новгороде.

В Белоруссии (именно в тех районах, где производились раскопки) до сих пор во время грозы занавешивают окна, зеркала и т. д., говоря:

«Перун может ударить»

Перуну, видимо, принадлежит и святилище у с. Ходосовичи с «вечным» огнем вокруг его статуи. Второе святилище, меньших размеров, возможно, было посвящено уже не общеславянскому, а местному божеству, покрови­телю данного рода.

Жилище, находящееся на северном конце мыса, также связано со всем комплексом и принадлежало жрецу или тому лицу, которое обязано была следить за святилищем и поддерживать огонь. В этой связи интересно сопоставить его со святилищем на Тетереве, где, как уже упоминалось выше, то же расположение и жилища, и святилища, и могильника (ведь в период христианства у каждой церкви также были погосты).

Теперь вопрос о конструкции: круг (правильной или неправильной фор­мы) и в одном случае четыре выступа (Гнилопять, Киев, Ходосовичи), в другом — восемь (Перынь).

В. В. Седов пытается эту конструкцию (восьмилепестковую) объяснить тем, что святилище Перуна повторяет цветок с восемью лепестками. Сла­вяне-язычники посвящали некоторые цветы Перуну (именно те, которые имеют восемь лепестков. Эти цветы дошли до наших дней в народных вы­шивках).

Отсюда вывод:

«По-видимому, план святилища Перуна представ­лял собой геометризированное изображение одного из таких цветков, по­священных Перуну»⁹

Более вероятным, кажется, обратное мнение: цветы, чьи лепестки на­поминали форму святилища, получили название «божьих цветков», «перу- ники» и т. д.

Почему в Перыне было восемь лепестков, а в Ходосовичах четыре? Трудно сказать. Выше уже отмечалось, что и по размерам Перынь в три раза больше ходосовичского и, конечно, превосходит последнее по архи­тектурным формам. Кроме того, Перынь — капище древнего Новгорода, Ходосовичи — одной из частей радимичских (возможно, и драговичских) племен.

Четыре лепестка — ровика, точно ориентированных, по-видимому, свя­заны с представлением «о всех четырех странах света», известного уже с глубокой древности.

Перынь, как считает В. В. Седов, принадлежала одному Перуну. Свя­тилище у Ходосовичей, так же, как и гнилопятское, несомненно, включало- еще и других божеств.

Дата вновь открытого святилища устанавливается довольно отчетливо. Абсолютное большинство найденной внутри него и по соседству керами­ки — обломки гончарных сосудов со стреловидными венчиками, характер­ными для конца X—начала XI в. Есть также фрагменты сковородок или блюд. Среди черепков с обычным волнистым или глубоко прочерченным линейным орнаментом выделяются несколько обломков, украшенных оттис­ками круглого решетчатого, прямоугольного или треугольного штампа. Подобный орнамент имеет близкие аналогии в западнославянских землях. Индивидуальные находки: шиферное пряслице, половина подковообразной фибулы, железный ключ от кубического замка с Т-образной прорезью — не противоречат указанной дате. Упоминавшийся выше жилой комплекс с очагом и керамикой (сильно отогнутый венчик с закраиной) XII в., пере­крывший центральное кольцо, указывает, что к этому времени (начало XII в.) святилище было давно заброшено. Уточнить нижнюю дату помогает разрушенное вторым кольцом сооружение с грубыми лепными сосудами, датирующимися не ранее VIII в., а вероятнее всего, IX в. Таким образом, временем функционирования святилища на берегу Святого озера можно считать середину X— начало XI в.

Кому оно принадлежало? Все сооружение, в несколько раз меньше Перынского и конструктивно почти полностью совпадающее с виденным Ибн-Фадланом, являлось, наверное, межродовым капищем одного из племен ра­димичского союза. В течение последних лет Восточно-Белорусская экспе­диция исследовала в ближайших окрестностях несколько курганных мо­гильников, в инвентаре и обряде которых прослеживаются многие общие черты. Для них характерно также присутствие среди радимичских погребений или рядом с ними одновременных дреговичских захоро­нений. Напротив святилища за Днепром находится древнерусское городи­ще с курганным могильником у с. Лучин. К северо-западу, видный не­вооруженным глазом, располагается г. Рогачев. Наконец, в 1,5 км к югу на берегу того же озера есть одновременное селище.

Очень заманчиво связать исследованный памятник с летописным горо­дом Рогачевым (расстояние между ними примерно такое же, как от Нов­города до Перыни).

К сожалению, в Рогачеве пока неизвестны слои X в. Основной комп­лекс находок датируется там XI—XII вв., хотя значительных раскопок на Рогачевском городище не проводилось.

Дальнейшие исследования, несомненно, увеличат число подобных откры­тий и помогут более конкретно изучить языческие верования восточных, славян.

1. Г. Ф. Соловьева, И. И. Артеменко. Славянские курганы близ с. Ходо­совичи. КСИА АН СССР, 96, 1963.
2. И. П. Русанова. Исследование памятников на р. Гнилопяти. АО — 1965 М 1966, стр. 142-146.
3. В. В. Седов. Древнерусское языческое святилище в Перыни. КСИИМК, 50, 1953.
4. В.В. Хвойка. Древние обитатели среднего Приднепровья и их культура в доисторические времена (по раскопкам). Киев, 1913.
5. В.В. Седов. Ук. соч.
6. Д.А. Авдусин. Ровики славянских курганов. Сб. «Древности Восточной Ев­ропы», М., 1969, стр. 11—16.
7. Число полумесяцев, как нам представляется, было 4. Западный не сохранился и вместе с частью круга рухнул в воду. Обращает внимание необычайно правильная ориентация этих полумесяцев по странам света.
8. Ибн-Фадлан. Книга Ахмеда Ибн-Фадлана о его путешествии на Волгу в 921—922 гг. Харьков, 1956, стр. 142.
9. В.В. Седов. Ук. соч., стр. 146.

Источник

Советская археология №1 М., 1972. С. 146-154.