История Японии
В условиях возобновившихся среди «властных элит России» разговоров о целесообразности передачи Японии островов Малой Курильской гряды целесообразно поговорить и об истории Страны восходящего солнца.
Япония с определенной точки зрения может быть названа реликтовой цивилизацией. Изначально, предки японцев были связаны с народами Маньчжурии и Кореи.
Наиболее ранние реальные исторические сведения, которыми мы располагаем, относятся к 8 веку нашей эры.
Принц Наканоэ истребил род Согэ, узурпировавший власть в стране и построил Нара – первый город в Японии.
Но японское общество, в своей основе, было резко отличным от китайского, имея феодальную структуру. Замещение должностей происходило по принципам клановой принадлежности. Поэтому китайская система была глубоко деформирована.
Однако вскоре императоры в значительной мере выпустили власть из своих рук, которая перешла к клану Фудзивари. Его представители приватизировали пост первого министра на несколько столетий.
Здесь надо иметь в виду, что термин "император" применительно к Японии упоминается явно всуе. Римский император был, прежде всего, главнокомандующим армией, а потом уже всем остальным (великим понтификом, народным трибуном и т.д.).
В Японии же император — "тэнно" является верховным жрецом, потомком солнечной богини Аматэрасу. В сущности, он напоминает священных царей жрецов древних обществ, глубоко почитаемых, но лишенных политической власти.
Правление клана Фудзивари было временем мира и культурного процветания. Клан был чрезвычайно многочислен и разветвлен, его члены занимали большинство должностей в административном аппарате. Поэтому представителям иных кланов приходилось часто выселяться на север, в поисках места под солнцем. Среди этих переселенцев были и неудачливые выходцы из самой императорской семьи.
Северные территории Японии населялись тогда племенами айнов — древним народом, в культуре которого причудливым образом соединялись черты культур Севера (культ моржа и медведя) и южных морей (культ человеческих черепов). Айны строили городища и хоронили своих вождей в курганах. Во время боя они пользовались отравленными стрелами и (согласно японским летописям) умели напускать туман.
Однако, несмотря на сопротивление айнов, японские кланы медленно, но неуклонно оттесняли их к северу (в этом японцам помогали и междоусобицы среди вождей племен). Здесь сказалось типичное превосходство цивилизованной страны над варварами (так же как, например, Англия организационно превосходила Шотландию).
Захват новых земель чрезвычайно усилил северные кланы. Особенного могущества достигли Тайра и Минамото. Клан Фудзивари еще некоторое время сохранял формальное главенство, благодаря искусному балансированию между различными центрами силы. Но вскоре он лишился и тени власти, которая перешла к Тайра.
Однако клан Минамото поднял мятеж. После упорной борьбы власть досталась Минамото Еритомо. Сильный политик, он победил во многом благодаря талантам своего родственника Есицуне (которого устранил после). Наступила длительная эпоха господства военных вождей.
При Минамото Япония подверглась великой опасности. Монгольский хан Хубилай (правнук Чингисхана) закончив завоевание Китая, предпринял две морские экспедиции на японские острова. Первая, слабейшая (20 тысяч человек экипажа) была рассеяна тайфуном. Вторая — 100 тысяч монголов и китайцев также сильно пострадала от тайфуна, но смогла-таки войти в соприкосновение с японскими войсками.
Сначала монголы уничтожили всех защитников западных островков Кюсю (вкупе с мирным населением). Затем они высадились.
Монгольская тактика резко отличалась от японской. Японцы во многом напоминали европейских рыцарей с их кодексом индивидуальной боевой чести. Монголы же воевали в плотных боевых порядках, выход за пределы которых с целью проявления доблести в поединке, карался смертью. Кроме того, китайские и корейские технические специалисты армии Хубилая забрасывали самураев начиненными порохом разрывными бомбами.
Тем не менее, японцы, благодаря боевому духу, военному опыту и хорошему вооружению, сумели отстоять свою страну
Прекращение смуты связано с именами трех великих правителей: Ода Нобунага, Тоётоми Хидеёси и Токугава Иэясу.
Ода Нобунага сумел сломить могущество феодальных кланов и буддийских монастырей. Последние подверглись особенно жестокому разгрому, после которого не оправились. И не случайно, Ода покровительствовал начавшему проникать в Японию католичеству (в качестве идеологического противовеса буддизму).
Но с феодалами дело обстояло хуже. Один из перешедших на службу к Ода, но затаивших обиду князей, улучив момент, когда правитель остался в замке без серьезной охраны, совершил нападение с верным войском. Конечно, все заговорщики были обречены, ибо их ждала неизбежная кара от огромной армии Нобунага. Но, видимо, здесь сказался самурайский кодекс верности патрону (пусть даже и ведущему в никуда). Как бы там ни было, в результате заговора Нобунага погиб.
У правителя были два главных помощника — Тоётоми Хидеёси и Токугава Иэясу. Их происхождение и жизненный путь чрезвычайно отличались друг от друга. Хидэёси происходил из крестьян, и сделал карьеру в войсках асигару во время смуты. Он отличался широтой взглядов и грандиозными планами.
Иэясу был аристократ. Его характеризовали консерватизм, верность своему классу, упорство и методичность в достижении поставленной цели.
Случилось так, что во время мятежа поблизости во главе большой армии оказался Хидэёси. Он быстро покарал заговорщиков (сам мятежный князь бежал и был насмерть забит крестьянами в поле). Нобунага же был далеко от верных частей и долго пробирался к ним. Поэтому новым правителем был провозглашен Тоётоми Хидэёси. Добравшийся же, наконец, до собственной армии Иэясу не стал начинать гражданскую войну, а согласился на место второго человека в государстве.
Быстро наведя порядок, Хидэёси приступил к грандиозному проекту создания великой японской империи. Надо отметить, что в истории страны были всего две подобных попытки, и вторая происходила во второй половине девятнадцатого – первой половине двадцатого веков.
Хидэёси приписывают стремление завоевать Китай, Корею и острова южных морей. В Корею он действительно высадил огромную армию (согласно источникам – около 200 тысяч человек).
Сразу обнаружилось подавляющее превосходство японцев в качестве войск. В открытом поле корейцы не могли оказывать долгого сопротивления, ограничиваясь осадой городов. Японцы быстрым маршем прошли всю страну с юга на север (где развлекались единоборствами с диковинными для них тиграми).
Но здесь начались непредвиденные сбои. В войну вмешался Минский Китай (чьим вассалом считалась Корея) и двинул против японцев сперва 40 тысяч солдат, затем еще 150 тысяч. Армия Хидэёси воевала лучше, но приход китайцев сильно изменил стратегическую обстановку в стране. Корейцы при обороне городов удачно использовали разрывные бомбы. А на море проявил свои таланты корейский флотоводец Ли Сун Син.
Здесь сказались просчеты Хидэёси, бывшего исключительно сухопутным генералом и не понимавшего всей стратегической роли флота. Японцы в это время использовали корабли лишь как плавучие платформы для переброски войск. А Ли Сун Син действовал чрезвычайно активно, разрушая морские коммуникации противника. Кроме того, он применил новый тип судна – «кобуксон», укрытый бронированными палубами, которому на море японцы ничего не смогли противопоставить.
Хидэёси бросил в Корею новую армию, но она увязла в осадах и боях. Война становилась все более бесперспективной. Внезапная смерть правителя была воспринята со всеобщим облегчением – кошмар закончился, японская армия эвакуировалась.
После смерти диктатора начался очередной раунд борьбы за власть, новым и наиболее реальным претендентом на которую выступил Токугава Иэясу. Поскольку сын Хидэёси был еще ребенком, его сторонники, в свою очередь, выдвинули от своей партии некоего Икэда. Но последний не имел серьезного боевого опыта и авторитете в войсках, находясь при Хидэёси на административной работе. Поэтому он проиграл борьбу и погиб.
Однако Токугава выиграл еще не все. Оставался сын Тоётоми Хидэёси, укрепившийся в своем замке. Поскольку отец оставил ему колоссальные богатства, а по стране бродило огромное количество самураев, лишившихся вождей, вскоре под знаменами младшего Хидэёси стояла весьма значительная армия.
И снова началась война – осада замка войсками Токугава. Однако взять крепость не удалось, начались мирные переговоры. Противники достигли договоренности, согласно которым, молодой Хидэёси добровольно разрушил стены собственного замка. Зачем он это сделал? Вероятно, сын великого воина не был похож на своего отца и стремился не к власти (несмотря на подталкивания своего окружения) а к спокойной жизни. Поэтому он и обрек себя и своих сторонников на смерть – вскоре Токугава Иэясу вновь напал на них и всех уничтожил.
Токугава Иэясу стал военным правителем Японии – сёгуном.
Если принять за основной критерий, отличающий цивилизованный народ, его уверенность в культурно-технологической самодостаточности, тогда варвары будут охарактеризованы противоположным образом, как люди, стремящиеся к разнообразным заимствованиям. С этой точки зрения, западный мир – цивилизация. Для людей Запада их ученые, писатели, актеры – самые лучшие. Китай – также цивилизация, Поднебесная, Срединная равнина. Исламский мир – опять таки цивилизация (хотя и с оговорками). С другой стороны, такую страну, как Япония можно отнести к варварскому типу.
Сразу скажу, что слово "варварский" не несет АБСОЛЮТНО никакого негативного смыслового оттенка. Да подобный оттенок выглядел бы странно в рассуждениях человека, защитившего диссертацию "Культура Варварской Европы: типология мифологических образов" и которому, к тому же, японская история, живопись, система питания и, особенно национальный культ Синто глубоко симпатичны.
Япония, на протяжении всей своей истории, представляет нам пример смены культурных влияний. С 8 века нашей эры (переворот Тайка) она находилась под сильнейшим воздействием Китая (иероглифическая письменность, конфуцианство, дзэн-буддизм и т.д.). Усвоив китайские новшества, японцы придали им своеобразный колорит, поскольку японский национальный дух, во многом, являет собой противоположность китайскому.
В 16 веке страна познакомилась с католическим вариантом европейской культуры через португальцев. В течение нескольких десятилетий князья, самураи, крестьяне на юге страны массами принимали христианство. Напуганное правительство сегуна предприняла очень жесткие контрмеры и закрыло страну.
Здесь стоит привести пример варварского гения. К берегам Страны Восходящего солнца прибило шлюпку с тремя португальцами, у одного из которых был мушкет. Местный князь велел своим оружейникам скопировать оружие. И через десять – двадцать лет в стране насчитывались уже десятки тысяч бойцов, вооруженных огнестрельным оружием – асигару.
Насколько это непохоже на все другие случаи отношений народов Востока и американских индейцев с европейскими конкистадорами и колонизаторами. И как это похоже на экономическую историю 20 века, когда японцы научились делать отличные автомашины, бытовую технику, компьютерное "железо". Но здесь мы видим и ограниченность подражательности варваров, которая не создает принципиально новое, а доводит до совершенства уже имеющееся и не в состоянии занять место локомотива мировой цивилизации.
Через 250 лет картина повторилась, но теперь уже Европа была представлена Англией, Францией и США. Проникновение западной культуры сломав установившееся равновесие, привело к падению режима сегуна, усилению императора и технологическому рывку. Религиозного проникновения теперь почти не было, но лишь потому, что Запад сам стал индифферентен в этом вопросе.
После поражения во Второй мировой войне, Страна восходящего солнца в последний раз в своей истории подверглась всепроникающему влиянию, на этот раз американскому.
А вот другой сюжет, в некотором отношении связанный с первым. Л.Н. Гумилев полагал, что последний по времени пассионарный толчок затронул Южную Африку, и далее, миновав Индийский океан, прошел через Индокитай, Южный Китай и Японию. Если принять концепцию ученого, данный пример является великолепным поводом показать, как одно и то же базовое явление в разных обстоятельствах, ведет к непохожим результатам.
В Южной Африки образовались зулусские государства Чака и Матабеле. Они встали на путь экспансии, но потерпели неудачу, ибо столкнулись с английскими колонизаторами, обладавшими нарезными винтовками, скорострельными пушками и железными дорогами. Тем не менее, победа не далась англичанам легкой ценой: во время первого сражения зулусской войны, одна английская колонна (1 тыс. человек) потеряла всю артиллерию и была полностью уничтожена. Это привело к падению в Англии правительства Дизраэли Биконсфильда и крушению планов бонапартистов во Франции (среди погибших англичан был и сын Наполеона III).
В Таиланде возникло крупное королевство, выбравшее модернизацию и, одно из немногих, сохранившее независимость (во время Второй Мировой войны оно стало сателлитом императорской Японии). Во Вьетнаме же образовалось единое государство, которое, впрочем, было через несколько десятилетий завоевано французами.
В Китае в конце 18 века произошел огромный всплеск пиратства; затем, в середине 19 века – грандиозное восстание тайпинов (последняя крестьянская война старого типа, подобная восстанию Краснобровых или Желтых повязок); далее – буржуазная революция, падение манчжурской династии Цин и, наконец, гражданские войны, растянувшиеся на несколько десятилетий, осложненные иностранным вмешательством.
В Японии произошла революция Мэйдзи (свержение военной диктатуры Токугава, приход к власти императора). Страна осуществила свое техническое перевооружение и встала на путь внешней агрессии (попытку внешних завоеваний Страна восходящего солнца предпринимала только однажды – в конце 16 века при диктаторе Тоетоми Хидэеси по отношению к Корее и Китаю, и неудачно).
Мировую войну, Япония, как известно проиграла, однако, благодаря успехам в экономике, долгое время японский опыт выглядел гораздо убедительнее синхронного с ним китайского. Однако к концу двадцатого века соотношение изменилось. Особенно после экономического кризиса в Восточной Азии, который благополучно миновали лишь китайские экономические структуры. Япония оказалась в состоянии экономического застоя, осложненного старением населения и деформацией традиционной культуры. Лидерство в Азии явственно переходит к Китаю.
Данный пример возможно, свидетельствует, что то, что рождается трудно, мучительно, в конечном счете имеет большие шансы на успех (аналогичный пример – в сравнении медленного начального роста Римского государства на фоне бурной экспансии его самнитских конкурентов в Италии., не говоря уже о кельтском завоевании Европы).
"Повесть о доме Тайра"
Древняя литература обычно пренебрегает описанием психологии своих персонажей, их чувств и мыслей. При этом изложены действия героя и слова, произнесенные им публично (которые фактически также являются действием). Надо сказать, что подобная манера часто лучше проявляет характер, чем многочисленные «психологические» произведения, показывающие «невероятно сложный внутренний мир» персонажей. Положа руку на сердце, признаем, что эта литература – в определенной степени плод гордыни, и внутренний мир человека несколько проще, и большинство поступков, да и мыслей носят вполне банальный характер (хотя иногда что-то и проблескивает).
«История дома Тайра» чрезвычайно талантливо живописует переход феодального клана от расцвета к упадку, и, далее – к гибели. Рассказ начинается с описания могущества аристократической семьи Тайра, глава которой – Киёмори стал военным диктатором Японии. Правление феодальных домов было характерно для этой страны. В Китае оно имело место лишь в смутные времена, а при стабилизации быстро сменялось бюрократической империей. В Японии же император традиционно воспринимался как священный символ государственности, а реальная власть находилась в руках феодальных семейств (которым, однако, никогда бы не пришло в голову сменить вечную императорскую династию – самую древнюю на планете).
Правда, первые века существования подобной системы (эпоха Хэйан), страной правил миролюбивый дом Фудзивари, сконцентрировавший в своих руках все ключевые государственные и придворные должности и каждого нового императора женившего на представительнице своего рода. Точно такая же практика применялась в определенные времена в Китае. Но там представители подобных кланов стремились основать новую династию (могущество которой рушилось обычно уже во втором поколении).
Фудзивари же относительно спокойно правили несколько веков, ставших временем замечательного расцвета литературы. Причем, большая часть книг того времени написана придворными дамами (женщинам рекомендую по этому поводу прочитать «Дневники придворных дам древней Японии» — так озаглавили изданный недавно сборник, включающий три прелестные автобиографические повести японских фрейлин).
Однако на окраинах страны обитали грубые вояки, которые постепенно втягивались в придворные смуты.
Двенадцатый век был в этом отношении переломным. Начав с роли наемников при враждующих ветвях дома Фудзивари, князья и их самураи превращались в подлинных хозяев страны. В эту эпоху власть друг у друга оспаривали две могущественные феодальные семьи – Минамото и Тайра. Владения Минамото располагались на востоке страны, и она (имея предком отпрыска императорской фамилии) чрезвычайно укрепилась, захватив обширные земли местных аборигенов – айнов.
Тайра же вышли с юго-запада Японии, и прославились своей борьбой с пиратством.
Минамото, опиравшиеся на значительные людские и земельные ресурсы, пожалуй, были сильнее. Но они были весьма недружны между собой, в то время как Тайра всегда держались сплоченно. Большую роль здесь сыграли две личности – Тайра Киёмори и Минамото Ёритомо.
Тайра Киёмори сумел победить неудачливого отца Ёритомо – Ёситомо и стать военным диктатором с прозвищем «правитель-инок». Дело в том, что он принял буддистский монашеский сан.
Это, впрочем, не мешало ему ни воевать, ни держать наложниц. «Повесть о доме Тайра» описывает потрясающую историю о том, как ко двору правителя прибыла певица и танцовщица Хотокэ, надеющаяся показать свое искусство. Однако Киёмори велел ее прогнать. Любимая наложница правителя, госпожа Гио, заступилась за бедную певицу (помня свою бедственную юность). В результате же певица столь понравилась Киёмори, что он сделал ее своей любимой наложницей, а Гио прогнал (она была уже не так молода – двадцать лет, против семнадцати Хотокэ).
Тогда Гио приняла постриг (несмотря на то, что многие стали добиваться ее благосклонности) и, вместе с матерью и младшей сестрой удалилась в хижину. Вскоре к ним присоединилась и раскаявшаяся Хотокэ (!). Так, вчетвером, они и скончали свои дни в молитвах. Сколь недосягаемо по своей добродетели эти женщины выглядят для сегодняшнего дня.
Сам правитель-инок производит впечатление человека вспыльчивого, чванливого и крутого на расправу. Но он не был ни мелочным, ни мстительным, хотя его характер постепенно портился под влиянием мучительной болезни (возможно, то был рак). Он не так мало сделал для блага государства. Однако был лишен необходимого такта, в том числе и по отношению к императорской семье, которая, хотя и почти не имела реальной власти, высоко почиталась в стране.
При этом существовало как бы два императора. Дело в том, что, желая освободиться от сковывающего церемониала, японские монархи частенько принимали постриг, коронуя своего малолетнего сына, внука или племянники. Поэтому кроме императора (государя), правителя-инока Киёмори в это время был еще и государь-инок Го-Сиракава – прожженный интриган (вообще, императорский двор выглядит не очень достойно – слабые, но чванливые и коварные вельможи, боящиеся военных правителей, но плетущие интриги и, как правило, выходящие сухими из воды).
Тем не менее, такое разделение имело важные последствия. В Европе духовная власть противостояла светской, а в Японии – придворная императорская (император, к тому же был верховным жрецом традиционной религии синто) оппонировала военным диктаторам
В своей статье «Японский оксюморон» палеонтолог и фантаст Кирилл Еськов довольно справедливо говорит о возникновении специфического японского уклада, со значительной ролью личности (что отличает страну Восходящего солнца от ближайших соседей), как о результате воздействия этого самого разделения властей.
Да еще были тут монастыри полные до зубов вооруженных монахов и постоянно конфликтующие с императором, военными властями и между собой.
В общем, все более раздражительный Киёмори потерял всякий необходимый такт, поссорился с большинством монахов (когда его карательная экспедиция уничтожила славнейший в Японии монастырь), потерял доверие феодалов и простого люда. У него начались ужасные галлюцинации, и вскоре он умер, а преемники далеко уступали правителю в талантах и энергии.
Один из принцев поднял мятеж и погиб, но на защиту императорского дома выступили Минамото.
Вначале среди них имелось несколько претендентов на верховную власть, но законные права была у Минамото Ёритомо – сына казненного главы рода Ёситомо. Некогда Киёмори пощадил юного Ёритомо, поддавшись уговорам женщин из своей семьи. Много лет Ёритомо ждал своего часа.
Другим реальным кандидатом был Минамото Ёсинака, дикий горец, чья пятидесятитысячная армия разгромила войска Тайра и заняла столицу. Но он был полнейший варвар, императорская семья воззвала к Ёритомо, и тот командировал своего младшего брата Ёсицуне, которому суждено было стать прославленным героем и полководцем.
Вообще, теория военного искусства пришла в Японию из Китая. Но, в условиях пересеченной местности, правильное развертывание колонн было не слишком целесообразным. Поэтому, огромное значение приобрели штурмовые отряды, разведка, диверсионные группы и пр. То есть древние японцы предварили войны постмодернистского века.
Ёсицуне разбил свирепых горцев Ёсинаки, и в двух сражениях добил укрывшихся на западных островах Тайра. При этом в морской битве он отбил малолетнего императора и две священные императорские регалии (Печать и Зеркало), якобы пожалованные некогда первому императору Японии его божественной бабкой солнечной богиней Аматэрасу.
Третья регалия – меч, некогда добытый богом бури Сусаноо из среднего хвоста убитого им восьмиголового и восьмихвостого змея (этот меч Сусаноо подарил своей сестре Аматэрасу) к сожалению, утонул.
Но Ёритомо Минамото позавидовал славе брата, и подослал убийцу. Ёсицуне сумел спастись, и уговорил государя-инока (старого Го-Сиракаву) разрешить ему начать карательный поход против вероломного старшего брата.
Однако Ёритомо Минамото прочно держал все нити власти. Мало кто откликнулся на призыв героя. Ёсицуне бежал на запад, некоторое время укрывался там, но был найден и погиб. Голову героя доставили старшему брату в шкатулке, наполненной сакэ. Однако его подвиги и трагическая судьба были воспеты в «Сказании о Ёсицуне» (перевод на русский А. Стругацкого).
Затем, Ёритомо отдал приказ уничтожить всех представителей дома Тайра, включая младенцев. Это привело к волне доносительства – на многих незаконных детей, которых всегда бывает немало в стране воинов и аристократов, указывали как на отпрысков свергнутой фамилии. Громадный и славный род был полностью искоренен (крайне редкий случай, но на островах спрятаться негде).
Минамото Ёритомо стал военным диктатором и в стране на несколько десятилетий воцарились мир и покой. Но блестящий период Хэйан завершился. Япония вступила в период безраздельного господства самураев, который продолжался до революции Мэйдзи (середина 19 века) и модернизации страны.
