В былые времена самый длинный день в году был важнейшим событием в жизни людей . Два солнцеворота (солнцестояния) и два равноденствия определяли год, задавая жесткую циклическую структуру для всей жизни.
Праздник летнего солнцестояния – Купала, ставший на время господства юлианского календаря Иван-Купалой – приходится на 21-22 июня. Купальские гулянья проходят чуть ли не в каждой области Центральной России. Но ярчайшим считается слет в Красотынке под Калугой, организуемый Союзом славянских общин славянской родной веры (ССО СРВ). Поэтому когда бывшая однокурсница с факультета религиоведения Свято-Филаретовского института пригласила съездить на берега Калужки, я сразу бросился искать давно потерянные в недрах кладовки спальный мешок, коврик и прочие походные принадлежности.
Пятничные московские пробки и дорога до Калуги прошла в выборе имени для нашего третьего спутника: девушка-студентка желала порвать с христианством, раскреститься и стать язычницей. Волнения и богословских диалогов не было – скорее интерес к обряду и муки выбора. К тому же, девушка не собиралась останавливаться на первом шаге, а имела планы стать "ведуньей, ведьмой".
"Посему и имя должно быть выбрано соответственно",
— поясняла она
Вход на территорию лагеря и участие в празднике стоит 800 рублей. Каждому выдается красивый браслетик, журнал "Родноверие" и предупреждение о строжайшем запрете алкоголя крепче 3%. Никаких животных на гулянии не предусматривалось — ни жертвенных, ни для показа и забавы. Зато народу собралось много. Самому младшему не было и трех месяцев, самому старшему было под 70. Дети бегали босиком по росистой траве, маскулинные парни в татуировках собирались у турника с брусьями, контингент постарше тянулся к кухне на аромат кофе и овсяной каши. Кухней с большим очагом из кирпичей, на котором на огромном противне готовилась яичница, а в кофемашине от генератора варился кофе, заведовала женщина с соответствующим именем Ведана. Одетая в народный костюм с рубашкой, сарафаном и передником, она с материнской заботой кормила всех жаждущих земной пищи (ибо до духовной впереди был еще целый день). Не на каждом фестивале и гуляниях получишь за весьма небольшую по московским меркам цену полноценный завтрак и улыбку.
Торжище только оживало, продавцы выкладывали товар, обычный для такого рода этнических мероприятий: обереги, литературу, музыкальные инструменты (варганы, свистульки, бубны), а также пояса, платки, рубахи, сарафаны и косоворотки всех фасонов и цветовых гамм. Поскольку для планируемого имянаречения требовалась обрядовая рубаха и пояс, за выбором оных мы провели достаточно много времени, найдя, среди прочего, и старинные оригинальные женские льняные и конопляные рубахи. Подтвердить подлинность слов продавца не могу, но товар правда был красив и тянул на настоящую крестьянскую рубаху. Даже не отстиранные пятна имелись.
Многие ремесленники ткали пояса и салфетки, сучили нить и даже ковали гвозди в небольшой открытой кузнице.
- Как выбираешь узор? – спрашиваем у колоритной брюнетки с именем Ворон, плетущей фенечку.
– В интернете нашла, дополнила своими мотивами, подходящими по размеру квадратов.
– А это что за узор? – спрашиваю, указывая на обрезанную свастику с точками вместо крайних линий.
– Свастика. Сейчас приходится заменять вот так, чтобы люди в метро реагировали адекватно, – объясняет ремесленный новояз Ворон.
При этом на расписных спинах вокруг то и дело мелькают коловраты, свастики и даже волчий крюк. Пожалуй, в нынешней ситуации только здесь все они могут свободно ходить, демонстрируя свои "картины".
Еще до полудня начинаются обряды. Ворота капища с огромным идолом Перуна и жертвенником украшаются лентами. Делают это исключительно девушки и женщины, распевая народные и обрядовые песни. Точнее, поют три девушки-зачинщицы, остальные делают вид, раскрывая рот. Женская обережная энергетика должна оградить и охранить мир сакральный (капище) от профанного. После красны девицы завивали и украшали срубленную молодую березку – Ярилину невесту, что окончательно смешало действо в недавно прошедшие троицкие гуляния у некоторых православных храмов.
Пришло время первой очереди личных обрядов: венчаний и имянаречений. Обрезание волос, окропление водой, обвод новобрачных вокруг жертвенника – все было знакомо, но как будто, в кривом зеркале.
Зато все молитвы и заговоры пропевались на понятном современном русском языке:
Гой-гой, Сварог
Проведи через порог!
Гой-гой, Сварог,
Ладе-Ладе есть пирог!
В языческом "перекрещивании" тоже есть немало знакомых нам элементов. Иницируемому срезают прядь волос, "роднят с четырьмя стихиями: машут топором над головой – воздух; обсыпают зерном – земля; окропляют водой; окуривают головешкой из жертвенного костра – огонь. После новообращенную облачают в новую обрядовую рубаху и подпоясывают поясом. При этом старая одежда, как и старая жизнь, топчется ногами, изрубается топором и наконец, — сжигается.
После моя спутница в сопровождении жреца принесла жертву богам – испеченный мной по ее просьбе маковый хлеб. Жрецы поздравляют, а присутствующие выкрикивают "Слава Вечернице!" — такое имя после консультаций с жрецом Осокой выбрала имянарекаемая. В интернете можно встретить описание раскрещивания с попиранием ногой иконок и креста, проклятий в адрес старой религии. В реальности обряд короток, насыщен и не требует вербальных отречений от чего-либо, а ногой попирается лишь старая футболка и немного травы на священном капище.
Рядом в молодой смешанной рощице стоит деревянный Храм огня Сварожича – первый в Европе языческий храм, как утверждает табличка у входа. Внутри полумрак и прохлада.
"Можно зайти внутрь?" — "Конечно, только через поклон",
— отвечает невысокая стройная женщина в длинной зеленой рубахе – жрица Ворона
В центре стоит каменный очаг, в нем пляшет небольшой ровный огонь.
Дым уходит в открытую крышу и совсем не слышен внутри. По четырем углам стоят деревянные идолы: Макошь, Перун, Дажьбог и Стрибог, а под крышей из ласточкиного птенца выглядывают птенцы-малютки. И хотя на первый взгляд интерьер напоминает небольшой этнографический музей, в который стащили всё, что нашли на окрестных чердаках и в сараях, расположение предметов упорядочено: блюдо с деньгами перед Дажьбогом, прялка и кухонные рушники перед Макошью, меч перед громовержцем Перуном.
На торжке тем временем торговля шла все бойче, организовались игры и забавы. Две команды из равного числа молодцев и девиц соревновались в силе, ловкости, слаженности в движениях. У турника немолодой мужчина давал мастер-класс по боксу, а на окраине у околицы – метание ножей и копий, стрельба из лука. А у ряда "дачных скворечников" разместилась мобильная баня – на вид обычные большие палатки с трубами. Большого ажиотажа около них не наблюдал, но отбить организацию праздника точно помогают. Дети крутились вокруг сеновала, гулливерских качелей из половины бревна и двух батутов с надувным замком.
Женщина у прялки прядет нить. Рядом от жары часто дышит пудель.
- Неужели его шерсть?
- Нет, вон в теньке маламут лежит. Из него вычесали и добавили покупного мериноса.
Нить ловко скользит меж пальцев и из пышного комка на бобину наматывается уже готовая и прочная нить.
После обеда из наваристого горохового супа и гречки с сосиской, подготовка к главному действу продолжилась. Девицы во главе с Вороной отправились в поле и ближайший лес собирать травы, цветы и плести Ярилу. Оставшись без своих спутниц, я спустился по крутой дороге со следами недавнего селя к реке. Калужка в этом месте с небольшим, совсем мелким, порожком, после которого в бочаге глубиной по пояс купались несколько татуированных славянскими рунами и языческими символами молодцев.
Немолодая пара по-шамански обстукивает бубном желающих – выгоняет хвори, решает проблемы, исцеляет недуги душевные и духовные.
Подхожу с каверзным вопросом:
- А разве у восточных славян были бубны?
- А как же?! – добродушно улыбается мужчина. Слово "кудеса" слышали? Это он и есть. Кудесить, кудесничать. Это мы. Я вот работаю с Марой — хтоническим божеством смерти.
- Как это?
- Ну стоит Мара у каждого за плечом. А я с ней общаюсь, заговариваю, чтобы отсрочить ее приход.
Женщина поворачивает свой "кудес". На внутренней стороне ручка из веревок в виде Мирового древа, даже с корнями.
На торжке тем временем мужчина средних лет торгует бубнами.
- Сколько бубнов можно сшить из одной шкуры?
- Если большой баран – то два 40-сантиметровых можно. А если добрый бык – то весь лагерь обшить бубнами можно!
О кудесах он не упоминает, а форму ручки объясняет не древом, а просто "как кому удобнее держать". При этом иконография Перуна на одном из бубнов поразительно напоминает Спаса Нерукотворного…
Но вот торжище потихоньку утихает, солнце опускается ниже, окрашивая вечер в розовато-персиковые цвета. Приближается время главного действа. У украшенного входа на капище зажигают два небольших костра, и одна из жриц бросает туда пряные травы. Теперь сквозь очистительное пламя и дым можно войти внутрь, на сакральную территорию богов. Присутствующие выстраиваются вдоль забора по кругу. После недолгих песнопений мужчины отправляются добывать "живой огонь". То есть с помощью каната вращать огромный кол, зажатый в специальной плахе. Огонь долго не разгорался, но наконец боги сжалились над добрыми молодцами или вняли активной и искренней женской пионерской поддержке "гори-гори ясно, чтобы не погасло". В этот момент над капищем расправил крылья сокол, что погрузило некоторых участников в настоящий мистический экстаз.
Добытый потом и кровавыми мозолями огонь относят к жертвеннику. Жрецы по очереди читают молитвы и религиозные гимны. В стихотворной форме с простыми рифмами они звучат как конкурс выразительного чтения в школе. Тем временем по кругу обносят поднос для денежных подношений, корзину для съестной жертвы, обстукивают всех присутствующих бубном от дурного глаза, обсыпают зерном для благословения, обносят каравай для передачи через него богам пожеланий и просьб, мажут углем с полена из жертвенного костра лоб. Все это в той или иной степени вновь напоминает продукты на канун для поминовения усопших, кропление святой водой, окуривание ладаном, миропомазание. Литургически действа поразительно схожи.
Глядя на объем хлебобулочных изделий, сожигаемых на алтаре, я подумал, что присутствующие вполне бы могли составить хлебобулочную артель. Тем временем действо продолжилось менее торжественной частью: гаданием по брошенной головешке и игровыми "кавалерийскими" боями между парами.
Но вот несколько обнаженных по пояс мужиков вносят на капище куклу Ярилы. Звучат бабские причитания о безвременно умершем божестве. Впрочем, не весь Ярило умер. Циклопических размеров фаллос красного цвета весьма красноречиво говорит о еще имеющейся энергии. Куклу выносят через другие ворота в поле к погребальной ладье. Здесь окрутники (скоморохи) в белых халатах и стетоскопом на шее пытаются реанимировать умершее божество. Все тщетно. В последней отчаянной попытке девицы бросаются на Ярилу, ласкают, целуют и имитируют половой акт – напрасное дело. Солнце уже повернуло к зиме и Яриле уже не подняться. Наконец божество возлагают на погребальный костер и огонь из алтаря поглощает умершее и пока еще не воскресшее божество. Печаль окутывает глаза верующих. Стоим молча и смотрим на костер. Лишь позже от случайных "захожан" я услышу, что когда горел Ярило – "это был угар".
Однако осталась ярилина невеста – заплетенная и украшенная девичьими руками березка. Девушки окружают ее двумя плотными кольцами, взявшись в крепкую сцепку. Как пояснил верховный жрец, целью "боя" была не березка – ее, мол, так и так возьмем – а "знакомство" с девицами: тесный физический контакт с эротической подоплекой. Штурм березки был, возможно, одним из самых ярких по адреналину сюжетов праздника. Толпа мужиков с разъяренными лицами и нечеловеческими криками неслась на плотно стоящих дев. Впрочем, уже через минуту невольный страх в глазах сменился радостными девичьими визгами. Березка, как и положено, с третьего раза была взята, и мы отправились готовиться к финальной части в деле создания купальских пар – плести венки и мастерить плотики для них.
Сумерки перешли в ночь, солнце почти полностью ушло за горизонт. Люди стекаются к огромному деревянному шалашу с колесом на макушке – будущему купальскому костру. Теперь здесь собрались почти все – около 1000 человек вместе с прибывшими днем. После молитв и гимнов жена одного из помощников жрецов поджигает факелом "шалаш". Верховный жрец поджигает колесо на длинном шесте и обходит с ним круг – солнце сгорает, и умирает, его путь клонится к концу, а ночи будут удлиняться.
При этом высшие силы вновь проявляют себя, когда при поджигании колеса выпавшая из костра длинная доска огревает жреца по плечу. К счастью, боги и тут лишь напомнили о себе. Все обошлось. Через пару минут поляна вновь ярко освещена, и человек сто из молодежи и детей несутся в бешеном хороводе вокруг гигантского факела. При этом хоровод то и дело разрывается и сцепляется вновь в другом месте, образуя три кольца вокруг костра. Скорость все выше, все большее число участников волей-неволей входят в экстаз. Крики "Гой, Купала" все громче и исступленнее, а хоровод превращается в бег на выживание (как распространенные по всему миру ритуальные танцы до упаду).
Наконец хоровод поредел. Кульминация позади, впереди красивый финал. Парни и девки встают друг напротив дружки. После недолгих смотрин девицы обегают молодцов сзади и хлопают понравившегося по плечу. Недолгая погоня – и вот уже купальская пара, держась за руки возвращается к костру. Кто-то пришел уже парой с заранее определенным выбором, кто-то впервые познакомился. Прыгать через костер решительно невозможно.
Поэтому молодые, держась вместе за короткую палку, подбегают в упор к костру и отбегают назад под всё то же "Гой, Купала!". Стоящий рядом немолодой, но еще крепкий мужик проникновенно рассказывает, что пары образуются здесь вовсе неспроста: боги выбрали их и одобрили союз. Таких здесь меньшинство, но они заметны.
За полночь процессия во главе со жрецами отправляется через лес к реке. На берегу зажигают небольшие костры, а вновь созданные пары, зайдя по колено в теплую воду, опускают венки на плотиках с горящей свечой в реку. Людей здесь уже значительно меньше. Некоторые привели и детей. Верховный жрец недоволен и мягко выговаривает нерадивым родителям. Немногие из пар, раздевшись, купаются. Скоро рассвет. Пары должны непременно встретить его вместе.
Несмотря на некоторую экзотику, прошедшее действо по сути своей не сильно отличается от гуляний в рамках русского православия на Масленицу, Егория, Троицу. Назвать этих людей альтернативным православием язык не повернется, но инородными они тоже не кажутся. И хоть цветущий папоротник никто не нашел, верю, что кто-то нашел свое счастье в эту ночь. И умершее божество обязательно воскреснет.
Благодарю за помощь в сборе материала и подготовку репортажа Анну Карасеву
