А.М.: Проект Kirpiklass выпустил новый релиз «Колом-ава». Антон, перво-наперво поздравляю тебя с выходом нового сингла, между прочим первого мерянского мини-альбома на пространствах России. Мы все привыкли, что твое творчество связано в первую очередь с чудью и коми – народами. Расскажи, как появилась идея сделать именно мерянский материал?
А.К.: Ну, во-первых, это не только тропинка по которой ходят единицы, но и совершенно потрясающий культурный пласт. Мерянская культура практически прекратила своё существование, растворясь в общей великорусской, и тут мы ее в последний миг за шиворот с края пропасти выдергиваем и даем ей новую, современную жизнь. Интересно же записать трек на языке, который, казалось бы, навсегда забыт. Быть первым так сказать.
Идея появилась, так сказать, спонтанно. Сперва родился звуковой ряд, но этого явно не хватало. Тогда я обратился к Тане Гейслер из проекта «Ночь рогатая», с которой у нас уже был один трек по мансийской мифологии с просьбой записать женский вокал, и она меня моментально поддержала.
А.М.: Твой интерес к теме чуди и шире — финно-угорским народам Севера, это что-то личное, связанное с историей семьи, как это иногда бывает, или своеобразная «культурная ниша» для творчества?
А.К.: Как говорится, дыма без огня не бывает. Первоначальный интерес к чуди возник еще в детстве, когда я пересыпал песочек на берегах Северной Двины, играл камушками на берегу Белого Моря и слушал отцовские истории про чудинов. Уже в тот момент вопрос самоидентификации уже был решен. Практически все мои предки, так или иначе, с Севера. По отцу – архангелогородские поморы, по материнской линии, я долго не знал, но выяснилось, что тоже в корнях старообрядцы из Холмогор.
Когда начал писать музыку, «культурная ниша» сама собой была определена. Тем более, когда я начинал писать эмбиент в 2012 году, эта тема была не то что не занята, об этом никто даже и не думал.
А.М.: Очень похоже на мой личный путь – краски и звуки деревенского лета, рассказы взрослых — как основа для самоидентичности. А какое оно – звучание чуди и поморов? И есть ли в нем особые чудские и поморские нюансы?
А.К.: Я бы сказал так, если славяне — это Солнце, огонь и золото, то финно-угры – это Луна, вода и серебро. Холодная так сказать составляющая, потому что нет у нас солнца жаркого и вода – это наша пашня. Поморы на севере, это сословие, субэтнос, как казачество на юге. Всякий человек, если он был работящим и обладал изрядной долей авантюризма, мог найти там убежище и начать новую жизнь. Разница лишь в субстрате. На юге доминировало славянское большинство, переваривая в себе новоприбывших, на севере – чудское, финно-угорское.
Поморское звучание – свежее, напитанное морским ветром и солеными брызгами, чудское – душное, таёжное, густое от жужжания полчищ мошки и комаров. В своём творчестве я пытаюсь всё это смешивать. Получается, как говорится, то, что получается.
А.М.: А каким может быть по твоему ощущению «мерянский звук» в сравнении с «чудским»? Как вообще звучат чудь и меря?
А.К.: Если рассуждать категориями, то чудское звучание более мшистое, лесное. Мерянское, в свою очередь, больше привязано к деревням, полям, сенокосам, березовым рощам.
Вообще «звучание» народа напрямую зависит от его истории. Мерянская культура, гармонично перемешавшись со славянской, дала базис великорусской культуры в принципе, чудская же, максимально не хотела никакой интеграции, но, тем не менее, медленно перемешиваясь, отползала, на Север в болота и тайгу, к подножиям Урала и берегам Белого моря, оставляя за собой след из непонятных для современного русского уха топонимов и гидронимов. Вообще мне очень нравятся строки Варлама Шаламова про Аввакума в Пустозерске, касательно того, что такое чудь и меря, можно сказать, перефразируя их, что – «меря в брёвнах, а чудь в рёбрах».
А.М.: Музыка и магия, есть между ними связь? Когда ты писал Колом-аву, какие картины перед тобой открывались в процессе твоего музыкального камлания?
Музыка – это и есть своего рода магия. Иначе как можно объяснить, что при помощи куска дерева, обтянутого кожей, какой-нибудь железной бренчалки и тростника с дырочками, человека выкидывает абсолютно в другое измерение и он может посмотреть те миры, о которых даже никогда не догадывался. Во время написания работы картин открывалось очень много, в основном связанные с поездками по Костромской области прошлой осенью. Забытые погосты, какие-то непонятные одиночные могилы посреди леса. Вообще тогда вдохновения получил вагон и маленькую тележку. Все эти шепотки осеннего леса, ковер из опавших березовых листьев, тут и там торчащие зонтики мухоморов. Сам ландшафт очень живой и насквозь пропитанный седой древностью.
А.М.: В одном из треков нового сингла звучит заклинание на реконструированном мерянском языке. По твоему мнению, какова может быть концептуальная роль аутентичных финно-угорских языков или реконструированных языков, как в случае с чудским и мерянским, в музыкальных проектах?
А.К.: Это сложный вопрос. Тут все зависит от того кто пишет музыку. В XXI веке, музыка изрядно коммерциализированна, соответственно если ты берешь для творчества языки, которые знают небольшое количество человек, то и шансы продать эту музыку резко уменьшаются. Насколько знаю, есть те, кто делают современную не этническую музыку на марийском, мансийском. На чудском и мерянском – не слышал. Но если откинуть финансовый аспект, то такое творчество широко востребовано в узких кругах, поэтому, я считаю, что оно необходимо, что б культурно не отрываться от своих корней.
А.М.: Неоднократно приходилось слышать мнение славянских ультраправых, что обращение к финно-угорскому субстрату несет в себе угрозу для русской идентичности, что во внимание нужно принимать только славянскую половинку. Есть ли реальная угроза для русских в чуди и мере, и какова, по твоему мнению, их роль в нашем культурогенезе?
А.К.: Ну какую угрозу обращение к финно-угорскому субстрату может нести для русского человека? Им гордиться надо! Зачем нам все время смотреть на запад? Считать «братьями» славянские народы вроде поляков и чехов? Зачем это нужно, если в большинстве из нас текут как славянские, так и финно-угорские и тюркские крови. У них своя история, у нас своя. Русскому человеку слишком долго в голову вдалбливали, что запад это очень хорошо, считаю, что именно оттуда и растут все эти культы рун, вместо пасов, латиница вместо анбура и так далее. Почему то считается, что быть славянином это очень круто, а если предки из, например, мордвы, удмуртов или чувашей, то это что то такое, о чем не говорят. Тем самым люди добровольно себя кастрируют, отрекаясь от своих настоящих предков, и их наследия, не мифических витязей и волхвов, а от пахарей, рыбаков и скотоводов. Учитывая, что у каждого из нас есть 2 родителя, 4 бабушки-дедушки, 8 прабабушек-прадедушек и так далее в геометрической прогрессии, вопрос крови весьма спорный, тут дело в самоидентификации. Русские – это, в первую очередь нация, огромный плавильный котел, а уж с каким этносом кто себя идентифицирует внутри этого котла, это дело каждого.
А.М.: В наших с тобой беседах ты неоднократно говорил, что Архангельск для тебя место силы и «точка твоей сборки». На пространствах Мерянии для тебя есть места по силе подобные Архангельску?
А.К.: Меряния, хоть и очень близка мне по духу, но с берегами Северной Двины, пожалуй, ничего не сравнится. Я довольно много где путешествовал, но именно находясь там, я чувствую глубину вросших в эту землю моих чудских родовых корней. Вижу, как они переплетаются с растущими на песке соснами, как они оплетают булыжники и вгрызаются в вечную мерзлоту.
А.М.: А есть какие-нибудь легенды связанные с чудью в твоей родовой деревне или её округе?
А.К.: Каких-то особо интересных нет, учитывая то, те, чьи воспоминания можно было зафиксировать, все были уже городскими. Вообще все легенды о чуди можно пересчитать по пальцам, и все они записаны этнографами П.С. Ефименко и Е.А Рябининым.
А.М.: Можешь одну из них рассказать?
А.К.: Моя любимая легенда, которую собственно с детства запомнил, это про, то, как село Койдокурья Архангельского уезда получило свое название.
По легенде, название пошло от первого поселившегося в тамошней местности чудина по прозванию Койда. Род Койды был неимоверно великорослым и чрезвычайно сильным. Криками, они могли общаться между собой на огромном расстоянии. Один из тех чудинов был настолько силен, что однажды, когда он вышел поутру на крыльцо и затем чихнул, своим чихом до того напугал барана, что тот бросился в огород и убился до смерти.
А.М.: Планируешь ли ты в будущем возвращаться к мерянской теме в своем творчестве? И какие вообще планы на будущее?
А.К.: Возвращаться видимо придется, потому что во время написания треков, я довольно глубоко проникся самой сутью мерянства. С чудью оно переплетено не то что объятиями, а буквально проросло друг в друга. Такие похожие и одновременно такие разные судьбы народов, заложивших фундамент великорусского народа.
По планам сказать что-то конкретное сложно, естественно их множество, но удастся ли их воплотить, знает только Великая Иомала.
А.М.: Что ты напоследок хочешь пожелать читателям портала Пантеон, многие из которых фанаты языческой этномузыки?
А.К.: Читателям хотелось бы сказать, что бы они не обращали внимания на внешний шум и визуальную шелуху, а слушали свои корни, их вибрации которые никогда не обманут и покажут верный жизненный путь.
Также, пользуясь случаем, хотелось бы особо поблагодарить Александра Лесова («Полночь зимы»), Sergius Strix (Eschato Logic) и художника Сергея Салина за то, что добрым советом и делом всячески поддерживают мое творчество.
Вопросы: Андрей Мерянин
Ответы: Антон Кирпиклас
Источник: https://vk.com/pantheon
Огни в окнах деревень, с названиями звучащими как старинные заклинания, погасли и все жители отправились ко сну. Ночной туман поднявшийся с озера Неро, окутал землю. Стрекотание сверчков в густой траве изредка прерывается заунывным криком вышедшей на охоту совы, бесшумно парящей на фоне звездного неба над старым заброшенным коломищем. Кое-где над поросшими травой и бурьяном могилами, отбрасывая блеклые сполохи, загораются и мерцают светлячки. Вымоченные дождями, почерневшие от времени деревянные голбцы и домовины издают тихие потрескивания и скрип на древнем наречии тех, кто испокон веков населял эти земли. Где-то далеко в небе слышен утробный рокот приближающейся грозы. Медленно в тумане плывет темный силуэт согбенной старушки, беспрепятственно проходя сквозь кресты и деревья.
Вечный дозор несет Колом-ава, осматривая свои владения. Бережет она покой усопших, поёт колыбельные им на давно забытом живыми мерянском языке...
Держательница всех могил, Кайк шугаракан кирдызеш,
Хозяйка кладбища, милая, Коломан кондызеш, томшо,
Хозяйка кладбища-матушка, Коломан кондызо-авеш,
Покойники, мой род-племя, Лилдомк, минь конд-буйем,
Встречайте родную бабку мою, Кохте шач минь папем,
Примите бабушку-старшую, Пурте когуз папам,
Не пугайте любимую бабоньку, Ойшарте шум папам,
Не обижайте свой род-племя, Ойкемле аше конд-буям,
Положите бабоньку на место, Пане папам вер пяль,
Возьмите к себе в жизнь вечную. Нале мыйне мянг ильмас
*Колом — мерянск. "грунтовая яма", "могила", сродн. калмо (эрз)., калма (мокш.), коломище — "кладбище" (древ. рус).
Музыка и звуки природы — Kirpiklass Official VK Community
Вокал: Таня Гейслер.
Оформление обложки — Андрей Мерянин.
Похоронный причет Хозяйке кладбища на основе терюханского причета записанного Д.В. Карабельниковым в Нижегородской области — Андрей Мерянин.
Перевод причета на мерянский — Кирилл Матвеев.
Текст песни "Над Русью угро-финнской" — Станислав Флинт.
