- Как фильм о любви превратился в большое исследование?
Один из самых небанальных современных режиссеров, екатеринбуржец Алексей Федорченко представил в столице Урала новый фильм "Большие змеи Улли-Кале". Деньги на картину о взаимоотношениях России с Северным Кавказом выделили российский Минкульт и миллиардер Роман Абрамович. На одну из главных ролей, как признался режиссер, он сначала хотел пригласить главу Чечни Рамзана Кадырова, но вовремя передумал.
- "Большие змеи Улли-Кале" заявлен авторами как игровой культурологический фильм-путешествие. Герой-рассказчик делает невероятную находку – ему в руки попадает дореволюционный киноальманах из девяти частей, каждая снята в разных техниках, напоминающих работы пионеров кино начала ХХ века.
Фильм выполнен в излюбленном Федорченко жанре, в котором в России работает чуть ли не он единственный – мокьюментари. Самому режиссеру больше нравится определение "документальная сказка", и в каждом интервью он подчеркивает: в фильме – "всё правда". "Уралинформбюро" публикует отрывки из беседы Федорченко со зрителями, которая состоялась после показа.
- Жанр фильма – мокьюментари. Как понять, что в нем правда, а что нет?
- В этом фильме, несмотря на то, что он игровой, всё – правда, за исключением внешней канвы, которую мы придумали. Все истории, которые мы рассказываем, основаны на документах.
Сегодня, когда снимается кино о Кавказе, в основном переиначиваются произведения Толстого, Лермонтова, заглянуть дальше все обычно ленятся. Мы обратились к первоисточникам, к людям, которые первыми открывали Кавказ, к замечательным суфийским шейхам – там есть очень интересные поэтические тексты, сюжеты. Наше обращение – к истории Гази Магомеда, Кунта-Хаджи, Шамиля.
И если о последнем мы что-то знаем, то о Гази Магомеде – фактически ничего, а Кунта-Хаджи не знаем вообще, а это – великий мыслитель мирового уровня.
Мы ориентировались на документ даже в тех новеллах, которые кажутся сказкой, комедией – например, блок о Пушкине ("Пушкин и газават") я взял из воспоминаний офицера, который несколько дней сопровождал поэта, когда Александр Сергеевич ехал в Арзрум. Правда, этот офицер записал свои воспоминания, когда ему уже было 70 лет, в конце 1860-х годов. Поскольку эти рассказы были такие хулиганские, непохожие на канонические воспоминания о поэте, их отодвинули в сторону, стали считать апокрифом.
Но я сравнил их с воспоминаниями самого Пушкина и понял, что все это правда – Александр Сергеевич действительно рисовал на стенах сакль и дразнил горцев в красных турецких шароварах и плаще. Он и, правда, бежал от горцев, а они в него бросали камни. И дразнилка "Пушкин-кукушкин" тоже оттуда – это реальная история.
- Почему фильм о Кавказе снят как художественный, а не документальный?
- Кино изобрели в 1895 году, а мы рассказываем о XIX веке, как документ мы это показать не могли. Но мы изучили немое кино начала века – тогда было снято первое анимационное, первое игровое, первое салонное кино. Мы отсмотрели всех российских режиссеров того времени и "присваивали" их открытия в кинематографе себе, точнее отдавали их режиссерам, которые прошли "кастинг". Примерно из 30 кинематографистов в итоге было выбрано девять таких, кто теоретически мог снять фильм о Кавказе и занимался Кавказом. В то время это было модно – фотографы, операторы с удовольствием ехали на Кавказ, снимали людей, праздники, обряды.
Режиссеры, которых мы в итоге сделали авторами новелл в фильме – реальные люди. Кто-то более известен, как Николай Минервин (часть "Страна Удода") или Вахтангов. Кто-то менее на слуху – как Владимир Сашин или Владимир Сиверсен.
Модератор беседы киновед Вячеслав Шмыров и Алексей Федорченко
- Стояла ли задача на 100% эмулировать съемки тех лет?
- У нас в компании "29 февраля" слово "референс" (отсылка. – Прим. ред.) запрещено. Мы все придумываем сами, а если получается на что-то похожим, то снимаем по-другому. В этом случае мы отошли от этого принципа, потому что должны были ориентироваться на реальное кино нулевых годов ХХ века. Многие работы того времени я не знал, занимался поиском с нуля, восхищаясь каждый раз, например, первой российской анимацией. Считается, что пионером мультипликации у нас был Владислав Старевич, но и до Старевича было еще несколько удивительных аниматоров.
Каждому из режиссеров новелл в фильме я хотел придумать отдельный прием, который не копирует кино того времени, но использует некоторые находки. Например, красный плащ черно-белого Пушкина – это было целое направление цветного кино, которое раскрашивали от руки.
Что касается цветового решения, мы весь фильм сначала снимали как черно-белое кино, потому что другого в то время быть не могло. А потом, когда я фильм собрал, то подумал, что всё вышло чересчур бесцветным. А раз все красят старые фильмы сейчас, думаю, дай-ка и мы покрасим. И мы придумали, что фильмы нашего киноальманаха сделала цветными нейросеть.
- Как возникла тема Кавказа?
- Я очень серьезно занимаюсь книгами, и мне попалась книжка об одном чеченском чекисте, это был нарком внутренних дел Чечни, очень жестокий человек – убивал, сжигал, травил, его ненавидела вся республика. Но книжка о нем была, конечно, героическая, ее напечатали в 70-х годах прошлого века. В ней я нашел такую историю: чекист встретил красивую девушку, ее звали Патимат. Он сказал: это будет моя жена. Я сейчас поеду повоюю с басмачами (его отправили воевать, чтобы его не убили кровники (имеется в виду кровная месть. – Прим. ред.). А вернусь – чтобы ее никто не трогал.
Старейшины собрались, думают, с какой стати, какой-то чудак из Грозного будет им указывать, у них свои парни есть хорошие. И некто Али украл Патимат по обоюдному согласию, по любви. Украл и ушел в горы. Чекист вернулся, поднял армию, пошел в горы, нашел молодых, посадил в тюрьму и хотел убить. К нему пришли старейшины и говорят: если ты их тронешь, то республика поднимется, будет вооруженный бунт. Тогда он влюбленных отпустил, а его самого скоро убили, возможно, свои же.
Я прочитал эту историю, думаю, надо наконец написать жанровое кино про любовь – сделать такой остерн. И своему соавтору Лиде Канашовой говорю: давай писать. А мы каждый раз, когда находим тему, проводим большой научный поиск. Стали собирать информацию по 10–20 годам ХХ века. Я подумал: если Али и Патимат поженились в 23-м году, то наверняка прожили лет 50. Стал искать могилу Патимат и нашел. Вижу – это не просто могила, а золотой склеп. И к нему люди приходят на поклонение – чеченцы, ингуши. Оказалось, что она – дочь одного из последних суфийских шейхов Овды Митаева. А ее сын был как раз последним шейхом, его звали Али Метаев.
Я стал изучать этого Овду – очень интересный персонаж (он был одним из героев в сценарии, но в итоге выпал). Про суфизм на Кавказе я ничего не знал, как и мы все. Думаю, откуда это все пришло? Дошел до его детства, нашел множество историй. Оказалось, что у него был учитель, тот самый Кунта-Хаджи, суфийский шейх. Стал изучать Кунта-Хаджи, потом разбираться откуда суфизм пришел на Кавказ, откуда пришел ислам, появились Шамиль, Гази Магомет, Первый газават.
И вдруг просто пропасть раскрылась – язычество, которое было там 150 лет назад, прекрасное, интересное, не похожее ни на что язычество Кавказа.
Я Лиде говорю: давай остановимся, надо уже начинать писать сценарий. Мы оттолкнулись от язычества и пошли писать, вставляя все истории, которые удалось найти. Дошли до 1813 года, когда должна была быть завязка новеллы о Патимат и Али, а фильм кончился. То есть "Большие змеи Улли-Кале" – это приквел фильма, которого нет. Фильм мы, кстати, снимали до 22 февраля 2022 года, и, когда смотришь сейчас, многие акценты изменились, что-то усилилось, возникли какие-то неожиданные смыслы.
Роль для Рамзана Кадырова
Северная Осетия, Чечня, Ингушетия, Адыгея… народов на Северном Кавказе уйма, все очень интересные, сам Шамиль (в фильме его сыграл Олег Ягодин. – Прим. ред.) то ли кумык, то ли аварец, до сих пор до конца не определено. Он говорил на трех языках: чеченском, кумыкском, аварском. Его изречение: "Когда я разговариваю с женщиной, говорю на кумыкском, когда иду в бой, говорю на аварском, когда хочу пошутить, говорю на чеченском". Там очень все тонко.
Я хотел сначала роль Шамиля предложить главе Чеченской Республики Рамзану Кадырову, он же очень любит сниматься в кино, но вовремя узнал, что он Шамиля ненавидит.
Чеченцы Шамиля считают предателем, поскольку он сдался в крепости Гуниб в 1859 году, а Чечня еще четыре года сопротивлялась.
- С чем связано такое внимание к малым народам?
- Я не люблю этнографическое кино. Я рассказываю не о народе, я рассказываю истории, которые меня задевают. Например, в свое время не было цели сделать историю лесных ненцев или хантов, была история Казымского восстания – восстания шаманов против советской власти, о которой мало кто знал (фильм "Ангелы революции", 2014. – Прим. ред.). Мы стали ее изучать, поверх нее наложилась история гибели русского авангарда. Я изучил биографии 400 русских авангардистов, чтобы отобрать какие-то сюжеты и "отдать" своим героям. В конце концов для меня самый кайф – взять фильм на тему, на которую снимали все, и сделать так, как еще никто не делал.
