Представление проходило в театре оперы и балета. По словам журналистки, многие зрители были шокированы происходящим.

На днях сходила на оперу Римского-Корсакова «Снегурочка» в красноярский театр оперы и балета. Опера основана на пьесе А. Островского.

Сюжет восходит к народным преданиям, связанным со славянским богом Солнца — Ярило. По сюжету этот бог дает земле мало света и тепла. Весна Красна договаривается с Дедом Морозом о том, что их дочь Снегурочка, которую хочет погубить Ярило, должна жить в стране берендеев. Родители беспокоятся, что их дочь влюбится и ее сердце растает. В конце оперы это и происходит: она испытывает взаимные чувства к купцу Мизгирю и погибает.

Вроде бы постановка шла по сюжету, в ней использовались яркие декорации и костюмы, но всё-таки некоторые элементы осовременивания поразили. Сначала немного удивил танец берендеев, в конце которого невесты ложатся на пол, а женихи залазят на них и, извиваясь, начинают целовать. На этом моменте некоторые зрители даже переглянулись.

Еще более непонятным было включение элементов харассмента (домогательства) в детскую постановку. По сюжету Мизгирь делает «страстные признания» Снегурочке, которые ее пугают. В постановке это показано так, что герой несколько раз ее толкает, а та падает и пытается уползти от него. Мизгирь не дает ей уйти и залазит на нее, пытаясь поцеловать. Останавливает его леший, затуманив тому разум. Сейчас подобные повороты сюжета неудивительно видеть в фильмах и сериалах, особенно американских, но никак не в постановке для детей, тем более написанной в XIX веке. Я даже услышала вопрос ребенка, сидящего рядом, про поведение несостоявшегося жениха: «Мама, а зачем он толкнул ее и бросил на пол?». Понятно, что мама не смогла ничего на это ответить. И действительно, зачем маленьким детям показывать подобные действия?

Конечно, я не претендую на роль театрального критика и не пытаюсь оценить спектакль с культурологической точки зрения. Просто понаблюдав за эмоциями детей в зале, а также услышав комментарии родителей после спектакля, я поняла, что у меня не у одной такое мнение.

Отдельно можно упомянуть декорации постановки. Сначала на фоне виднеются величественные языческие постройки из дерева и оранжевое солнце. Но ближе к концу оперы сзади появляется изображение с силуэтами голых девушек с обнаженными грудями в стиле «Камасутры» (см. фото), тянущихся к солнцу. В действии, где Снегурочка разговаривает с матерью, на заднем фоне появляется изображение зомби со сломанными шеями, выходящих из воды. С одной стороны, ясно, что действие происходит в выдуманном языческом мире, но если приглядеться, то становится не по себе.

Говоря о новых тенденциях в опере, можно вспомнить и относительно новую постановку «Груди Терезия». В 1947 году оперу поставил Франсис Пуленк, а в мае 2019-го состоялась ее премьера в Красноярске. Сюжет рассказывает о девушке, которая устала от роли жены и женщины и решила сменить свою половую принадлежность. Таким образом, в опере отражаются тенденции современных западных веяний толерантности к людям с гендерными изменениями и вопрос феминизма. Героиня считает, что, став мужчиной и избавившись от функции деторождения, она сможет стать кем хочет: «Быть хочу министром и командиром взвода! И фраером, и фюрером, Лениным, Сталиным, директором, диктатором и Чингисханом! Буду психиатром, чтоб не жили в истерике тупые консерваторы в Европе и Америке!». Здесь другая ситуация: эти темы уже были вложены автором в произведение изначально. Зритель, который идет на подобную постановку, уже должен быть готов к таким поворотам сюжета. А уж идти или не идти, каждый решает сам.

В итоге встает вопрос: нужно ли введение современных тенденций из жизни в классическую оперу наподобие «Снегурочки»? Особенно если она предназначена для детской аудитории. Конечно, решать только зрителю, и от него во многом зависит, что станет с классическими оперными постановками.

Поиск

Журнал Родноверие