"Овсянки" Алексея Федорченко продолжают победный полет по городам и весям киномира.
Фрагмент постера фильма "Овсянки"
После трех наград Венеции — призов ФИПРЕССИ, экуменистического жюри и приза за операторскую работу, кинолента выиграла "Черную жемчужину" — главную награду модного кинофестиваля в Абу-даби и в довесок 100 тысяч американских долларов. И это еще не вечер. Триумфатор Мостры получает ангажемент на киносмотры Ирана и Польши, Анапы и Нью-Йорка, Греции и Владивостока. Список можно продолжать и продолжать.
"Овсянки" снимались на частные деньги, поскольку Минкульт отказал в финансировании, посчитав сценарий порнографическим. Назло Минкульту и во славу порнографии зарубежная пресса встречает "Русский фильм, основанный на фольклоре" весьма благосклонно. Мнения разнятся от просто приветливых до откровенно восторженных. Общим местом в рецензиях становится преклонение перед этнографической основой фильма, перед причудливыми обрядами "почти исчезнувшего" в лесах Руси странного народца.
Так знаменитый репортер Guardian Питер Брэдшоу отмечает, что
"…действие фильма Алексея Федорченко "Овсянки" ("Silent Souls" в западном прокате) происходит в окрестностях озера Неро, в западной части России, где все еще встречаются следы мерянского сообщества (ведущего свое происхождение из Финляндии)".
Ему вторит Шон Данильсен из Indiwire:
" …Я смотрел на то, как разворачивается действие фильма, в состоянии восторженного оцепенения. Через два дня, не в силах выбросить его из головы, я пошел посмотреть его еще раз… Герои фильм, строго говоря, — не русские, но меряне, — странный народ, ведущий свое происхождение скорее от финно-угорских племен, чем от славян".
Отечественная кинокритика и некоторые западные рецензенты оценили "Овсянки" совсем с другого бока, совершенно справедливо разглядев в картине комедийную основу, тонкую стилизацию в духе предыдущей сенсационной работы Федорченко "Первые на луне". Напомню, что в ней речь идет о "геройских полетах советских астронавтов в космос в 30-е годы". Мокьюментари — не самый популярный жанр в России. Зато он имеет славную традицию, уходящую своими корнями в параллельное кино. Пудрить мозги зрителю с выражением глубокомыслия на лице в разные годы продолжали братья Аллейниковы, Дебижев, Селиверстов и Качанов. Громкий успех с подобным блефом, но уже в другом виде искусства — в телевизоре, имели в свое время Курехин, Шолохов, Кнышев. Прелесть же "Овсянок" заключается в том, мистификация здесь изысканна и малозаметна.
Во многом, поэтому картина туземным зрителем была встречена сравнительно прохладно. И этнографические "откровения", и изящный блеф пролетели сквозь его мозг и мозжечок, не оставив там никакого следа. В глаза же бросился стандартный набор примет российского авторского кино, который уже набил оскомину за 12 лет. А именно, место действия — глубокое захолустье, очень ограниченное число персонажей, мотив роуд-муви, перевозка мертвых и грустная смерть, как правило, в водоеме или в огне. Нечто подобное, можно встретить в каждом втором ярком представителе русского арт-хауса. Вот только первое, что пришло в голову: "Окраина" Луцика, "Сумасшедшая помощь" Хлебникова, "Трио" Прошкина, "Юрьев День" Серебрянникова, "Пастух своих коров" Гордона, "Морфий" и "Груз 200" Балабанова, "Четыре" Хржановского, "Время Жатвы" и "Яр" Разбежкиной, "Коктебель" Попогребского и Хлебникова.
Забавно, что в штыки фильм восприняли представители финно-угров России, в первую голову, марийцы. Последние, как и Минкульт, обвинили его в порнографии и еще в шельмовании целомудренных устоев своего народа. Дело в том, что большинство современных этнографов не находят ничего мистического в таинственных меря, считая их просто западным ареалом распространения марийцев, который был постепенно ассимилирован славянами. Вот марийцы и обиделись.
Но нет так-то тут все просто, как я описал выше. В фильме есть нечто большее, чем набор авторских штампов и мистификаций. И заслуга в этом принадлежит скорее не режиссеру, а фигуре весьма интересной и неоднозначной, а именно, сценаристу и автору одноименного романа — Денису Осокину. Сравнив фильм и текст романа, невозможно не признать, что кинолента является почти дословным пересказом романа с помощью волшебной камеры Михаила Кричмана и последующего "продюсерского" монтажа Игоря Мишина. Так кто же такой Осокин?
Денис Осокин — писатель и сценарист, лауреат литературной премии "Дебют" 2001 года — уже много лет работает на телевидении, снимает телефильмы о волжских народах, в частности о финно-угорских. Только о марийцах он снял 4 фильма. Вместе с Федорченко он сделал уже два фильма — игровой "Шошо" о марийских друидах и документальный "Ветер Шувгей" о булгарских дровосеках в Коми. Сейчас на очереди — эротическая новелла "Небесные жены луговых мари".
Особенно со времен "Новой волны" вклад режиссера в создание фильма, на мой взгляд, несколько переоценивается. По-сути, для большинства зрителей он и есть единый и великий Создатель, Автор. Вся слава достается ему и актерам. Отблески иногда падают на композитора и оператора. Сценарист же выступает в роли парии, роль которого в том, чтобы молча трудиться в тени и особенно не выступать на людях. Несправедливость этого положения дел отчетливо видна в отношении фильма "Овсянки" , где роль сценариста в создании фильма переоценить трудно.
Некоторые специалисты на Западе отмечали поэтичность языка героев фильма. Напомню, что сюжет фильма раскрывается в основном прямой речью персонажа фильма — фотографа Аиста. Два музыкальных номера, которые так оживили фильм, являются декламацией стихотворений Дениса Осокина, вставленных в текст романа. Осокинский стиль, по сути, являет собой вариант "платоновского" языка с налетом "мамлеевщины". Поэтика эта основана на легком нарушении норм русского языка c акцентом на анатомические подробности.
"Пошел в уборную. У меня огорчительно заболел живот"
"Все три отверстия у Танюши были рабочие. И распечатал их именно я"
"Танюша закусывала, угадайте чем? Прямо мной. Рюмку выпьет — я ей сразу же суну в губы"
"Это Таня делает ртом. Я всегда просил ее делать шумно". "Она была очень сильно мертва", и так далее.
Однако, магия фильма и прозы Осокина заключается в том, что автор подобно главному персонажу фильма Аисту, которой вплетал цветные ленточки в лобковые волосы умершей Танюши, переплетает вымысел и правду, вызывая из небытия целый мир исчезнувших финно-угорских народов. Таким хитроумным методом он подходит к очень непростому вопросу — к вопросу о русской идентичности. Да, с одной стороны, в фильме царит иронический вымысел. Картина нашпигована осокинскими изобретениями. Например, "дымить" — совершать погребальные беседы полные пикантного интима. "Веретеница" — якобы "возлюбленная" по-мерянски. "Манянь" — "женский лобок" или "хлеб и мед" якобы на языке коми.
С другой стороны, Осокин знакомит зрителя с массой интересных и реальных фактов. Герои фильма называют Москву "Коноплянкой". Известно, что до XX века Москва-река в верховьях называлась Коноплянка. В России действительно существует сообщество, которое идентифицирует себя с древними меря — это так называемые "кацкари", обитающие в глуши Ярославской области. Путешествие главных героев фильма — директора бумкомбината Мирона и фотографа Аиста проходит по очень сложному и кривому маршруту, где, словно на нитку нанизаны важнейшие топонимы финно-угорского происхождения. Нея, Унжа, Чухлома, Вохма, озеро Неро, Кинешма.
Художественный стеб Дениса Осокина отнюдь не столь безобиден, как это может показаться на первый взгляд. Он совместно с другим автором, знаменитым уральцем Алексеем Ивановым иногда с помощью мистификации, иногда посредством исторической реконструкции занимаются мифотворчеством, которое может иметь довольно далеко идущие последствия для самосознания русского народа. Современная цивилизация построена на мифах, которые со временем становятся повседневной реальностью. У Умберто Эко в романе "Маятник Фуко" один из героев-мистификаторов, Бельбо, участвовал в шутливом заговоре, целью которого являлась мистификация мирового заговора розенкрейцеров. Таким образом, он спровоцировал появление доморощенных конспирологов и оказался, в конце концов, ими повешен на струне маятника.
Нечто подобное проделывает и Осокин, теперь уже совместно с Федорченко на ниве кинематографии. Он на основе и реальных фактов, и мистификаций создает новую финно-угорскую мифологию, которая, возможно, станет культурным ориентиром для русских, а, возможно, сподвигнет современных российских финно-угров на культивирование национальных особенностей, и, а в будущем может даже на попытки самоопределения вплоть до сепаратизма. Это уже не раз было в истории, когда региональные различия возводились в ранг национальных. Возникали новые нации — белорусы, македонцы, молдаване.
Русская национальная идея, начиная с XIX века, базировалась на славянофильстве (также как и на "евразийстве"). "Славянское" всячески культивировалось как изначальное и родное. Оно противопоставлялось "европейскому", "романскому", "германскому" как чуждому и наносному. И это в высшей мере справедливо. Действительно, именно славяне оказали решающее влияние на этногенез русского народа. А вот широкое понимание вклада финно-угров в русскую культуру пришло сравнительно недавно. Немалая заслуга в этом принадлежит новой науке — геногеографии. Геногеография — наука, исследующая характерные генетические признаки живых организмов и человека по различным географическим районам Земли. На основе генного анализа мутаций человеческого ДНК было в частности установлено, что значительная часть русских от 25% — до 30% ведут свое происхождение от финно-угров. Большинство финно-угров и значительная часть русских принадлежат к так называемой гаплогруппе N. В русском народе намешано "немало кровей", но дело в том, что в этой мешанине по своему значению выделяется влияние только двух значительных генетических субстратов. Большинство современных генетиков говорят сейчас о доминирующих в русском народе гаплогруппах R1a и N. Кое-кто из археологов и историков связывает эти гаплогруппы именно со славянами (R1a) и финно-уграми (N) как с типичными их носителями.
"Овсянки" являют собой одну из первых попыток в истории отечественного кино раскрыть "тайну русской души" с помощью генетического кода. "Поскреби русского — найдешь мерянина" вот — главная мысль этой картины. Демографы отмечают удивительную схожесть жизненного уклада финно-угорских народов и русских. Все финно-угорские народы, от коми до венгров, отличаются склонностью к суициду, пьянству и семейной нестабильности. И русские тоже здесь преуспели. Финнам и марийцам, эстонцам и венграм свойственны самоуглубленность, вдумчивость, рефлексия. Те же самые черты наблюдаются у северных русских, заселивших территории исчезнувших финно-угорских народов — меря, чудь, весь, мурома. Именно эти черты героев подчеркнуты в фильме Федорченко.
Россия по уровню убийств и самоубийства на 100 тысяч человек в год является одним из лидеров в мире. Забавно, что одним из лидеров в Европейском Сообществе по уровню убийств является, как это ни странно, Финляндия. Эта страна по этому показателю значительно опережает своих соседей — Швецию и Норвегию. Венгры, другой финно-угорский народ, — одни из лидеров по самоубийствам. По данным сексологов россияне лидируют в мире и по количеству внебрачных половых связей.
А вот цитата из фильма: "Народ странноват тут — да. Лица невыразительные как сырые оладьи. Волосы и глаза непонятного цвета. Глубокие тихие души. Половая распущенность. Страсти не кипят. Частые разводы, убийства и самоубийства не имеют видимых оснований. Ласка всегда внезапна, исступленно-отчуждена… Все как в старинных книжках по финской этнографии!"
Россия испещрена следами своего финно-угорского наследия. Так автор монографии "Мерянский язык" Орест Ткаченко пишет, что вплоть до XVIII века летописи содержат упоминания о так называемых "мерянских станах". В славянских, как и в индоевропейских языках притяжательная конструкция "у меня есть" — встречается редко. Там доминируют номинативные конструкции. Украинец говорит "Я маю". Македонец — "Jas imam". Американец — "I have". А вот в финно-угорских языках, как и русском такие конструкции — весьма типичны. В языке удмуртов, русских, финнов распространенно удвоение. Например, в русском — "руки-ноги", "жив-здоров", "нежданно-негаданно". Даже зачин сказок "жили-были" — калька с финно-угорских наречий, нетипичная в иных славянских языках. Район Москвы "Шаболовка" — ничто иное как финно-угорский топоним с корнем "бола" (деревня). И так примеров — сотни.
Но вернемся к самому фильму. Игра актеров, за исключением Виктора Сухорукова (отец Аиста, безумный поэт), не впечатлила. Юрий Цурило (Мирон) и Игорь Сергеев (фотограф Аист) были скорее пешками в партии режиссера, чем живыми персонажами. Румяная Юлия Ауг в роли трупа выглядела слишком живой. Лучше бы здесь смотрелась настоящая мертвая тетя. Музыка Андрея Карасева — таинственна и страшна, но весьма вторична. Являет собой перепев мотивов Артемьева в "Сталкере" и саундтрека в фильме "Звонок" (реж. Гор Вербински).
При всем идейном богатстве "Овсянкам" не хватает корма, художественной выразительности. Круг его почитателей будет ограничен ярославскими интеллектуалками, этнически озабоченными гражданами и образованными бизнесменами.
