Тут некоторые деятели из числа эрзянских националистов в очередной раз возбудились — вынь да положь им памятник Пургазу. Срочно! А то весь цивилизованный мир решит, что не ценят в Мордовии ее великих исторических деятелей. Ефим Штырь критически отнесся к идее, а заодно и к ее «отцам-основателям».

Факты и фантазии о популярном «инязоре»

Что же на самом деле мы знаем о персоне, которой предлагается воздвигнуть монумент? Начнем с общедоступных текстов. Например, с «Википедии».

«Пургаз (инязор Пургаз, в русских летописях указывается Пургаз; XIII век, даты рождения и смерти неизвестны) — выдающийся эрзянский военный и государственный деятель первой половины XIII века, эрзянский князь (инязор), национальный герой эрзян. В свою пору стоял во главе эрзянского государственного образования, которое летописцы называли «Пургазовой волостью».

Далее следует текст, разбавленный фрагментами летописных цитат, из которого мы должны понять, что наличествуют бесспорные факты для следующих утверждений:

— Пургаз был талантливым полководцем. В 1228 году он разбил дружины русских князей Ярослава Всеволодовича, Василька и Всеволода Константиновичей.

— Пургаз был мудрым дипломатом. Для совместной защиты от набегов русских князей он заключил союз с Волжной Булгарией.

— Пургаз был умным и толерантным правителем Эрзянь Мастор. Он разрешал селиться в Эрзянь Мастор беглым крестьянам из русских княжеств.

— Пургаз был храбрым и полководцем и человеком. Он не сдался монгольским войскам сам и не сдал им свою страну Эрзянь Мастор, хотя понимал, что противостоять такой мощной силе будет очень трудно.

Так вот, правда заключается в том, что ни одно из вышеперечисленных утверждений не опирается на исторические факты, а является плодом домыслов и допущений.

Фактов по этой теме на самом деле не очень много. Основной источник всего один — так называемая Лаврентьевская летопись. Она же — и самый аутентичный, поскольку наиболее ранний из всех дошедших до нас летописных текстов. Людям, мало знакомым с древнерусской историей, будет интересно знать, что оригинальных текстов русских летописей XI—XIII веков не сохранилось вообще. Лаврентьевский список датируется концом XIV века (это времена Дмитрия Донского) и включает в себя знаменитую «Повесть временных лет». Все остальные списки моложе и в различных степенях приближения воспроизводят более ранние образцы. Главные отличия разных списков обычно связаны с разными местами происхождения летописей. В Новгородской, например, больше внимания уделяется истории Новгорода, а Лаврентьевская, происходившая из Владимиро-Суздальской земли, более подробно отображает тамошние события.

Рассказ, положенный в основу исторических и литературных реконструкций о Пургазе, стоит привести целиком. «Тогож лета (1228), месяца сентября, Великий Князь посла на Мордву Василька Констянтиновича и своего мужа, Еремея Глебовича, воеводством с полком, и бывшим им за Новым Городом (Нижним Новгородом) на пределах Мордовских, послав Гюрги взврати их, не дасть им воевати, зане погодья им не бысть: бяхутьбодождовевелмимнози день и нощь. … Того же месяца (января) 14 день Великий Князь Гюрги и Ярослав и Констянтиновичи, Василько и Всеволод, идоша на Мордву, и Муромский Князь Гюрги Давидович, вшед в землю Мордовскую, Пургазову волость пожегша, жита потравиша, и скот избиша, полон послаша назад, а Мордва вбегоша в лесы своя в тверди; а кто не вбегл, тех избишанаехавше Гюргеви Молодии в 24 день Генваря. То видавше Молодии Ярославли и Василькови и Всеволодожи, утаившееся назаутриеехаша в лес глубок; а Мордва давшее им путь, а сами лесом обидоша их около и избиша, а иных изымаша, бежаша в тверди: тех тамоизбиша, и Князем нашим не бысть кого воевати; а Болгарский Князь пришел был на Пуреша, ротника Юргева, и слышав, оже Великий Князь Юрги с братьеюжжег села Мордовская, и бежа прочь в ночи; а Юрги с братьею и со всеми полкывзвратишась в свояси добре здорови.

…Месяца Апреля (1229 г.) придоша Мордва с Пургазом к Новугороду, и отбишася их Новгородци, и зажегше монастырь Св. Богородици и церковь, иже бе вне града, того же дни и отъехоша прочь, поимав свое избьеныябольшия. Того же лета победи Пургаза Пурешев сын с Половци, и изби Мордву и всю Русь Пургазову, а Пургаз едва вмалеутече».

Патриаршая Никоновская летопись XVII века воспроизводит лаврентьевский вариант с небольшими отклонениями. Например, там нет «Пургазовой Руси», опущен «неприятный» эпизод с избиением мордвой «молодиев» князей Ярослава, Василька и Всеволода. Историк XVIII века Татищев чуть дополняет рассказ подробностями, очевидно, оперируя при этом летописным текстом, до нас не дошедшим: упомянуто место сражения Пургаза с Пурешевым сыном и более подробно описана осада Нижнего Новгорода.

Обратите внимание — БОЛЬШЕ НИКАКИХ САМОСТОЯТЕЛЬНЫХ ПИСЬМЕННЫХ СВИДЕТЕЛЬСТВ О ПУРГАЗЕ НЕ СУЩЕСТВУЕТ. Что гласит этот единственный, по сути, источник. В январе 1229 года крупные силы владимиро-суздальских князей вместе с отрядом князя муромского напали на мордовские земли, в которых существовала некая «Пургазова волость», и разорили их. Отряд «младших дружинников» нескольких удельных князей, утратив бдительность, попал в лесную засаду, был перебит, однако главные силы русских при этом не пострадали, никто из князей не погиб. Болгарский князь попытался в это время напасть на какого-то Пуреша, вассала то ли великого князя Юрия, то ли одноименного муромского князя, но узнал о разгроме мордвы и вернулся восвояси. Спустя три месяца мордва с Пургазом попыталась напасть на Нижний Новгород, город взять не смогла, пограбив в его окрестностях православные святыни. Летом Пургаз подвергся набегу Пурешева сына «с половцами», при котором была «избита» мордва и вся загадочная «Русь Пургазова», а сам Пургаз спасся с маленьким отрядом. На этом исторические факты заканчиваются и начинаются фантазии.

Где сочинители нашли «талантливого полководца»? Где — «мудрого дипломата»? Где — толерантного правителя, разрешавшего селиться «беглым крестьянам из русских княжеств»? Последнее утверждение происходит из упоминания «Пургазовой Руси». По данному термину сломано много копий, и версий выдвигалось немеряно. И что «Пургазова Русь» — отряд русских воинов-наемников на службе мордовского князя, и что она — реликт кочевников-алан, и группа русских колонистов, и чудом сохранившийся островок Именьковской (славянской) культуры. Кое-кто просто считал этот термин ошибкой переписчика. Во всех вариантах для утверждений о какой-то особой Пургазовой «толерантности» нет оснований. Во всех вариантах имеют место обычные для средневековья практики. Ну не было тогда национализма, и толерантности тоже не было. Это все недавно придумали!

Отдельный эпизод связан с монгольским нашествием. Ни один источник не упоминает Пургаза в связи с ним. Русские летописи пишут о мордве, которую после значительных усилий и боев покорили татары. Фламандский монах Вильгельм Рубрук, ездивший к монголам в 1255 году, пишет о мокше, чей правитель (безымянный) покорился Орде и сгинул в европейском походе Батыя. Отдельно о мокше, буртасах и арджанах писал монгольско-персидский историк и государственный деятель Рашид-ад-Дин. О двух князьях в мордовской земле, один из которых покорился монголам, а другой погиб, сопротивляясь нашествию, писал венгерский монах Юлиан, проезжавший по половецким степям вскоре после Батыева погрома. Ни Пургаза, ни Пуреша, ни какого-то иного «мордовского князя» персонально они не упоминают. Что бы там позже ни приписывали им современные фантазеры, в том числе и в «святой Википедии»!

Удивительно, что в десятках статей, заполонивших просторы Интернета, даже в интернет-«энциклопедиях», авторы как о самом собой разумеющемся пишут о «роде Пургаза», высчитывают его возраст, посылают его защищать Золотаревское городище в нынешней Пензенской области (действительно интереснейший археологический памятник, сохранивший следы большого сражения времен монгольского нашествия), рассказывают легенды о его политической деятельности. Ребята, ну нельзя же так! Ведь это все фантазии, литература чистой воды! Нет ни одного исторического факта, подтверждающего существование Пургаза, Пургазовой волости и Пургазовой Руси до и после 1229 года. Упоминания о столкновениях русских княжеств с мордвой нередки, например, под 1226-м или 1228-м годами, но там никакая Пургазова волость не фигурирует. Понятно, что какое-то время она существовала. Но какое — неизвестно.


Одним из «отцов» Пургаза можно назвать писателя Кузьму Абрамова, издавшего еще в 1988 году книгу «Пургаз». По словам почетного гражданина Мордовии, этот роман стал для него «пиком творчества, результатом многолетних исканий путей изложения, обобщения исторического прошлого…». В «Википедии» указывается, что писатель не участвовал в каких-либо окололитературных политических кампаниях… Фото: Юрий Кемаев

Не знает Пургаза и устное творчество мордовского народа. Нет его ни в одном из народных сказаний, дошедших до нас. Тюштя есть. У Мельникова-Печерского, едва ли не самого раннего исследователя мордовского фольклора, жившего в XIX веке, есть Соловей и несколько других персонажей с птичьими именами. Пургаза нет!

Нельзя не сказать, что на западе нынешней Мордовии и пограничных с нею территориях Рязанской и Нижегородской областей есть топонимические объекты, связанные с именем Пургаза — Пургазовское городище, упоминаемое еще в документах XVII века (у села Полянки Темниковского района), Пургазово городище близ села Большой Мокателем Первомайского района Нижегородчины, Пургазово прудище также в Нижегородской области, село Пургазово в Кадомском районе Рязанской области. Темниковское Пургазово городище представляет собой маленькую крепость (двухметровый земляной вал окружает территорию с радиусом от 70 до 100 метров), которая никак не тянет на центр крупного владения. К тому же оно — из другой эпохи. Первой половины первого тысячелетия. Лет за триста до Пургаза на его городище уже никто не жил.

Но что еще интереснее — такие топонимы имеются и весьма далеко от локализуемой где-то между Кадомом, Темниковом и Арзамасом «Пургазовой волости». Села с названием «Пургазово» существуют в Буйском районе Костромской, в Калининском районе Тверской, в Воловском районе Тульской области. Неужели и там наследил наш великий Пургаз? Или это был другой Пургаз? Вышеозначенные местности не были никогда мордовской этнической территорией. Может, и мордвином-то Пургаз вовсе не был?! Что теперь — изрядно пофантазировать о мордовских колониях великого княжества Пургаза на пространствах от Тулы до Твери и Костромы? О великом предке всех волжских финно-угров, взявшем себе имя из балто-славянского языческого пантеона? Если кто не знает, имя Пургаз (переводится как «гром» или «гроза», родственно имени бога громовержца Пургинье-паза) на самом деле никакое не мордовское, а происходит от имени Перуна-Перкунаса — бога грома у балтов и славян. Если же копнуть глубже — то это очень древнее индоевропейское имя громовержца, в разных вариациях встречающееся у самых ранних ответвлений индоевропейского древа — малоазиатских хеттов и ведических ариев.

Да мало ли чего можно напридумывать по этому поводу. Придумали же целую историю вокруг краткого летописного свидетельства.

Подводим итог. Достоверно мы знаем лишь то, что в 1229 году существовало какое-то территориальное образование в землях мордвы, которое называлось по имени его главы — Пургазова волость. Обратим внимание — не княжество, каковыми считались русские уделы, соседняя Волжская Болгария, а волость, как бы «недокняжество», то есть не вполне суверенный удел или протогосударственное образование. В нем, наряду с мордвой, жила «Пургазова Русь» — то ли русская наемная дружина, то ли незнакомое племя, то ли русские колонисты или беженцы от христианизации и феодализации. Образование, видимо, было не слишком долговечным (кроме событий 1229 года, более никогда не встречается). Имя лидера — Пургаз — имело индоевропейское происхождение. Пургазова волость враждовала с соседними русскими княжествами, а поддерживалось в этой борьбе Волжской Болгарией. Война с Владимиро-Суздальской Русью и вассалом князя Юрия — Пурешем (загадочный персонаж, о котором достоверных фактов еще меньше, поэтому нафантазировано еще больше, но не о нем сейчас речь) — закончилась для Пургаза разгромом и исчезновением со страниц летописей.

Пургаз, очищенный от литературных фантазий и сомнительных исторических реконструкций, предстает только как противник русских князей и союзник (а может, вассал) мусульманской Волжской Болгарии. Ничем иным он не знаменит, никакого другого следа в письменной истории не оставил. Вопрос — кому инициаторы собираются ставить памятник? Реальной исторической личности или литературному герою, чья биография является плодом вымыслов и домыслов? Соседние пензяки поставили в Наровчате памятник княгине Нарчатке, которая является персонажем древней мокшанской легенды. Но, согласно этой легенде, она сопротивлялась ордам Батыя. У нас же, спустя шесть лет после грандиозного празднования Тысячелетия единения мордвы с Русью, предлагается воздвигнуть монумент персонажу, известному исключительно своей борьбой с русскими князьями, и НИЧЕМ БОЛЬШЕ.

P.S. Друзья, если вы услышите от людей, именующих себя историками, общественными деятелями и писателями, что есть еще какие-то исторические свидетельства о Пургазе, попросите подтвердить это ссылками на источник. И проверьте. К сожалению, значительная часть их свидетельств выглядят так: «В семье моего знакомого из поколения в поколение передается предание о том, что прапрапрадед чай с Пургазом пивал и на медведя ходил». Интересно, что главный «толкач» этой идеи — проживающий в Киеве эрзянин Александр Болькин. Прославился он как активный участник киевского майдана 2014 года, ярый противник ДНР и ЛНР, организовывал оказание помощи украинским карателям вместе со своими товарищами из националистической бандеровской партии «Свобода». Сейчас Александр Болькин — один из лидеров группировки, выступающей за отделение от России поволжских республик и создание федерации «Идель-Урал» в составе Татарстана, Чувашии, Мари Эл, Мордовии, Башкорто­стана. Достойный наследник Пургаза бандеровец Болькин хочет прославить своего кумира?!

Особое мнение

«Мое отношение к данной статье неоднозначно, — говорит доктор исторических наук Эдуард Богатырев. — С одной стороны, факты излагаются вполне справедливо. Действительно, о Пургазе не так много данных и образ, который создан в общественном сознании, является романтизированным. Большую роль в его создании сыграл писатель Кузьма Абрамов. В то же время, сам эмоционально-раздражительный тон представляется далеко не лучшим вариантом подачи такого рода материалов. Статья представляет собой как бы разоблачение специально фальсифицированного сюжета, и сам материал подтверждает это. Но дело в том, что специалисты-историки прекрасно понимают, что практически любой исторический сюжет представляет собой определенную реконструкцию, степень достоверности которой зависит от многих факторов — это и количество дошедших до нас фактов, и объективность или субъективность историка, и многое другое. Причем чем дальше мы уходим в прошлое, рассматривая проблемы формирования того или иного этноса, возникновения государственности, которые отражены в источниках крайне фрагментарно, тем больше допуски в такой реконструкции и тем больше вероятность того, что реалии отличались от создаваемого образа. Именно такая ситуация затрагивается в данной статье.

Письменных источников по ранней истории мордвы мало, а еще меньше в ней каких-либо исторических персоналий. Поэтому внимание, которое вызвали упоминания о Пургазе, пусть и отрывочные, вполне понятно. Каждому народу нужны свои герои, в том числе те, кого можно связать с возникновением государственности. Их образы участвуют в создании своего рода культурного пространства этноса, служат сохранению этнической идентичности. Поэтому такие образы часто романтизируются.

Хотя в статье упоминается Пуреш, так и его тоже иногда могут трактовать как еще одного мордовского князя (хотя это и вызывает еще больше вопросов), но он в большей степени выступает как антипод Пургаза, в связи с чем романтизировать его уже гораздо сложнее.

В чем прав автор статьи — однозначных доказательств характеристики Пургаза как выдающегося деятеля, стоящего у истоков формирования государственности мордовского народа, мы не имеем. Этот образ — один из вариантов исторического реконструирования, когда имеющиеся сведения встраиваются в более общую картину, а сама картина уже зависит от личности «художника», в данном случае — историка, который реализует свое представление происходивших процессов. Резкий тон может породить ситуацию, когда предметом обсуждения станет не соответствие образа Пургаза исторической действительности, чем, на мой взгляд, должны заниматься историки и здесь есть о чем говорить, а эмоциональная перебранка между сторонниками существующего в общественном сознании образа Пургаза и сторонниками данной статьи. Критика сложившихся в сознании образов, которые бывают дороги людям, достаточно болезненна. Особенно если эти образы связаны с историей этноса в полиэтничном регионе. Эти вопросы должны рассматриваться максимально толерантно и сдержанно, избегая резких эмоциональных оценок».

Поиск

Журнал Родноверие