Скандинавские скальды и ирландские филиды сходились в стихотворных состязаниях так же, как Гнойный с Оксимироном, а оскорбительным панчам и матерной ругани с древних времен приписывалась магическая сила, позволяющая сокрушить противника. Рассказываем о рэп-баттлах древности и их связи со словесными поединками современных рэперов.
Есть мнение, что у баттл-рэпа глубокие культурные корни — разнообразные поэтические состязания от Античности до русского Серебряного века. Впрочем, это были соревнования лишь в поэтическом мастерстве: без «тематических баттлов по панчам» сходство с современными рэп-баттлами не велико.
Но есть и другая традиция поэтических состязаний, нацеленная скорее на буквальное уничтожение противника рифмованным словом, чем на качество стихосложения. Известный немецкий филолог и собиратель сказок Якоб Гримм в «Германской мифологии» писал:
«Поэтические поединки тесно связаны с самой природой поэзии. Древние мудрецы состязались, задавая друг другу вопросы, герои сражались друг с другом, проверяя силу своего оружия, а народные певцы, равно как и профессиональные поэты, устраивали песенные поединки. <…> В таких поединках закладывались головы… побежденный певец должен быть убит, как преступник».
Подобным образом развлекались древние германцы, кельты и скандинавы.
Считалось, что ритмически упорядоченное слово, произнесенное с определенной интонацией, обладает магической силой, и потому «баттлы» древнеирландских и скандинавских поэтов представляли собой настоящие магические дуэли.
Древнеирландские панчи
Давайте перенесемся в раннесредневековую Ирландию, в зимний вечер где-то между Самайном и Бельтайном, то есть между Хеллоуином и Первомаем. Перед нами большой дом, окруженный земляным валом и гордо именуемый крепостью — резиденция какого-то из многочисленных местных королей. Внутри шум-гам: пир горой, эль льется рекой, а королевские воины и гости соревнуются за лучший кусок мяса забитого по случаю кабана, похваляясь своими подвигами и похождениями. Но вот вперед выходит некий человек и начинает декларировать, совмещая и прозу, и поэзию, длинную историю: «Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой…», а завершается она тем, что и сам нынешний король в своих героических деяниях ничуть не уступает предкам. Таких профессиональных поэтов-рассказчиков в Ирландии называли филидами.
Филиды в дохристианской Ирландии и даже некоторое время после христианизации были привилегированным сословием — советниками королей, правоведами, хранителями истории, поэтами и даже немного прорицателями и магами.
И всё благодаря тому, что они прекрасно владели словом: поэзия и магия часто идут рука об руку.
В раннесредневековой Ирландии филиду проще всего было заработать на жизнь, сочиняя хвалебные оды и героические генеалогии для королей и знати, за счет которых последние подтверждали и повышали свой социальный статус. За такой словесный «социальный лифт» по ирландским законам филидам полагались дары или даже полный соцпакет. В случае же несправедливого обращения филиды могли наказать обидчика — с помощью той же поэзии. Считалось, что они в состоянии наслать на человека бедствия, прочитав «гламм дикинн» (glamm dicinn) — хулительную песнь или поэтическую насмешку. В трудах по кельтологии этот жанр, как правило, называют «сатирой», но подразумевается не столько высмеивание чего-то негативного, сколько сложно устроенное оскорбление в поэтической форме, имеющее магическую силу.
В тексте саги мифологического цикла «Вторая битва при Маг Туиред» сохранилась история появления сатирического жанра в Ирландии:
«Как-то раз пришел ко двору Бреса [тогдашнего короля Ирландии] филид Племен Богини по имени Корпре, сын Этайн. Затворился он в сумрачной, тесной и темной каморке, где не было ни огня, ни сидений, ни ложа. Три маленькие черствые лепешки подали ему. Поднявшись наутро, недоволен он был. И, проходя по двору, молвил Корпре:
Без пищи, что явится быстро на блюде,
Без молока коровы, в утробе которой теленок.
Без жилья человечьего в темени ночи.
Без платы за песни поэтов пребудет пусть Брес.
— Нет отныне силы у Бреса.
И было это правдой, ибо ничего, кроме пагубы, не знал он с того часа. Вот первая песнь поношения, которую сложили в Ирландии».
Пер. С. В. Шкунаев, цит. по: «Предания и мифы средневековой Ирландии»
Заметим, что речь здесь идет не только о каком-то символическом вреде типа урона для репутации.
Поэтическим насмешкам приписывалась способность наносить вполне реальный вред.
Кельтолог Олег Зотов в диссертации «Феномен сатиры в ирландской культуре раннего Средневековья» пишет: «Поэты-филиды (fili), заклинатели (cáinti), насмешники (glamma), предсказатели (fáith) и друиды пользовались словом как могучим оружием, способным „обагрить лицо и пронзить тело“, нанести оскорбление (ail), покрыть бесчестием (ainfialad), осмеять, опорочить, вызвать болезнь или обречь на смерть».
Принято считать, что к VI–VII векам в Ирландии грань между сатирой и заклинанием совершенно стерлась. Профессор Татьяна Михайлова отмечает, что большинство песен-насмешек обладают повышенной звуковой организованностью, что сближает их с заклинанием. А поскольку люди того времени действительно верили, что от сатиры можно умереть, многие поэты-филиды зарабатывали банальным шантажом: просили в дар то, чего не могли получить, и когда им отказывали, то читали против «обидчика» сатиру, от которой нужно было срочно откупиться. Так, в предисловии к поэме «Чудо Колума Килле» читаем:
«Так велико было число поэтов и столь сильно было зло, которое творили они, что мужи Ирландии ни в чем не могли противостоять им, поскольку у того, против кого была исполнена песнь-насмешка, если только он не умирал сразу, появлялись на лице ядовитые нарывы, так что все сразу узнавали об этом и было это великим позором. <…> И многие поэты были тогда этим заняты, и ходили они по обыкновению трижды по десять человек сразу, и всё, что ни просили они, все им сразу давали, ибо, если кто отказывал им в чем-либо, против того исполняли они гламм дикинн и другие насмешки, так что сразу появлялись у него на лице три нарыва: нарывы позора, стыда и уродства, так они назывались. И тогда поэты потребовали у Аода сына Айнмире Рот Кро, так называлась драгоценная пряжка, которую короли Тары передавали один другому. И тогда Аод проклял их и изгнал из Ирландии».
Пер. Т. А. Михайловой, цит. по: «Ирландское предание о Суибне Безумном, или Взгляд из XII века в VII»
По легенде, святой Колумба (или Колум Килле, «Голубь Церкви») все-таки уговорил разгневанного короля оставить филидов в Ирландии, но с некоторыми ограничениями, в том числе законодательными:
«Выкуп за [неправомерное] использование сатиры приравнивался к выкупу за убийство, насилие и угон скота, а зачастую и превышал его, что показывает приравнивание, установление равноценности между материальными благами, которыми обладал король, поэтическим словом, которым владел поэт, социальным статусом и магической силой».
О. А. Зотов, цит. по: «Феномен сатиры в ирландской культуре раннего Средневековья»
Даже короли могли стать жертвами поэтической магии.
В одной из несохранившихся саг жена короля Коннахта (западной области, «пятины», Ирландии) Кайера увлеклась его племянником, юным поэтом Неде, и подговорила последнего сочинить против мужа сатиру, «чтобы пал на него позор, ибо опозоренный человек не может быть более королем». Текст этой сатиры переводится примерно так:
Зло, смерть, короткая жизнь Кайеру,
Пусть копья в битве поразят Кайера!
Кайер мертв, Кайер скончался, Кайер под землей,
Под курганом, под камнями Кайер!
Пер. В. П. Калыгина, дополнения О. А. Зотова, цит. по: «Феномен сатиры в ирландской культуре раннего Средневековья»
В основе этого словесного выпада, панча — изящная игра слов: слово “gair”, «короткий срок времени, жизни», созвучно имени Кайер. По легенде, на следующий день на лице Кайера появилось три нарыва, означавшие проклятие, и ему пришлось уйти, а королем Коннахта теперь должен был бы стал Неде.
Не правда ли, похоже на уже ставшую классикой историю с баттлом за «корону русского баттл-рэпа» (Oxxxymiron vs Слава КПСС (Гнойный))? «Опозоренный» проигрышем Славе КПСС Оксимирон перестал быть королем, но потом восстановил свой статус победой над более сильным противником — американским «королtм баттл-рэпа» Дизастером. Хотя самому Оксимирону, видимо, этого недостаточно: он продолжает вызывать на словесные поединки баттл-рэперов со всего мира.
Жемчужиной филидических панчей была «сатира, которая не кажется сатирой», то есть звучала как похвала, но представляла собой оскорбление.
Примером может служить дисс филида Фодагана Лайдиха на короля Лейнстера (одного из ирландских королевств):
Он расписан [татуирован] снизу до пояса,
Он покупает сверкающие мечи;
Дать ему женщину — что подошло бы больше?
Ноготь женщины лучше.
Пер. О. А. Зотова, цит. по: «Феномен сатиры в ирландской культуре раннего Средневековья»
На первый взгляд филид Фодаган Лайдих будто расточает похвалы королю, но на самом деле речь о том, что он уделяет своей внешности больше внимания, чем деяниям, подобающим королю и воину, — отсюда поэтическая параллель между мечом и ногтем.
А вот одна из самых жестких и прямолинейных филидических сатир:
Барсук по грубости и расцветке,
Обезьяна по образу и уродству,
Рак по выпученности двух его глаз,
Лиса по характеру, этот барон.
Пер. Т. А. Михайловой, цит. по: «Ирландское предание о Суибне Безумном, или Взгляд из XII века в VII»
Звучит довольно невинно по меркам современного баттл-рэпа — но это в целом характерно для филидов. «Ирландские насмешки, — пишет Татьяна Михайлова, — в отличие от исландского нида, никогда не содержат в себе оскорбления, осмеяния или поношения, однако воспринимались они именно так, о чем ясно говорят слова, обозначающие этот вид поэзии» (Т. А. Михайлова, «Ирландское предание о Суибне Безумном, или Взгляд из XII века в VII»).
Имеется в виду, что филиды пользуются нелестными сравнениями, каламбурами, пожеланиями скорой смерти — но не собственно обсценной лексикой (и даже неизвестно, была ли она у древних ирландцев). Совсем другое дело — исландские ниды.
Магия древнескандинавских оскорблений
Поэты занимали высокое положение и у древних скандинавов. Сам Один был богом поэтов: именно он добыл мед поэзии, напиток, замешанный на крови мудреца Квасира. Отведавший крови Квасира становился скальдом — поэтом, мудрецом и магом. Так, главного героя «Саги об Эгиле», великого исландского скальда Эгиля, сына Скаллагрима, пытаются отравить, но тот чертит на роге с вином руны собственной кровью, произносит вису (небольшое стихотворение), и рог разлетается на куски.
Скальды также активно использовали силу слова для магического уничтожения противника.
Среди жанров скальдической поэзии есть так называемые ниды (nīþ), что обычно переводится как «хулительные стихи». Нидами называли и явно магические тексты для причинения зла конкретному человеку — например, заклинание всё того же скальда Эгиля против конунга Эйрика (будущего владыки Норвегии Эйрика I Кровавая Секира), в котором тот обращается к богам:
Да избавят боги
Нас от злого конунга,
Что меня ограбил.
О великий Один,
Да изгонит гнев твой
Недруга людского.
Фрей и Ньярд, сразите
Нечестивца карой.
Пер. А. И. Корсуна, «Исландские саги»
Также ниды могли содержать прямые оскорбления, но обязательно в строго определенной поэтической форме.
«Способность оказать вредоносное действие приписывалась не тому или иному содержанию нида, а самой его форме, т. е. тому, что он был не простой речью, а „связанной речью“, т. е. стихами», — пишет М. И. Стеблин-Каменский в «Скальдической поэзии». Помимо собственно поэтической формы магическое действие обеспечивалось обязательным упоминанием имени оскорбляемого: по традиционным поверьям именно в имени заключена сущность человека.
Сохранившиеся исландские ниды по своему содержанию более однообразны, чем ирландские хулительные песни. Еще они принципиально иначе устроены: изящные каламбуры уступают место нескольким основным оскорблениям. Слово “ergi” или “argr/ragr” означает «женоподобный, выполняющий в том или ином контексте социальные или сексуальные функции женщины» — это «трус» (если оскорбление обращено к мужчине) или «шлюха» (если обращено к женщине). Аналогичными смыслами обладали слова “strodinn” и “sordinn”. Вместе они составляли три fullrettisord — слова, за которые по исландским законам оскорбленный должен был убить оскорбителя или же сам становился argr (Н. А. Будур, «Повседневная жизнь викингов. IX–XI века»).
Все они имеют прямое отношение к сексуальности (а сексуальная лексика традиционно табуируется во многих культурах) и в особенности к латентной гомосексуальности, к нарушению гендерных норм, а также к колдовству (у скандинавов колдовство считалось прерогативой женщин, а потому входило в понятие ergi). Достаточно типичный для баттл-рэпа набор основных оскорблений: назвать противника «бабой», «шлюхой» и «[человеком нетрадиционной ориентации]». В «Пряди о Торлейве Ярловом Скальде» исландский скальд Торлейв «сочинил… несколько вис о Хаконе ярле [из Норвегии] и назвал их Висы о Женщине, потому что в [этой] поэзии ярла именуют женщиной» (пер. Е. А. Гуревич, «Исландские саги»).
В одном из самых известных «рэп-баттлов» скандинавской литературной традиции — «Перебранке Локи» из Старшей Эдды — боги Один и Локи обмениваются такими панчами:
[Один] сказал:
«Коль не воинам храбрым,
но трусам победу
нередко дарил я,
то ты под землей
сидел восемь зим,
доил там коров,
рожал там детей,
ты — муж женовидный»,
[Локи] сказал:
«А ты, я слышал,
на острове Самсей
бил в барабан,
средь людей колдовал,
как делают ведьмы, —
ты — муж женовидный.
Пер. А. И. Корсуна под ред. М. И. Стеблина-Каменского, «Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о Нибелунгах»
«Муж женовидный» — вообще один из распространенных эпитетов Локи, главного оскорбителя, шутника и колдуна скандинавского пантеона. Любой намек на женские черты в мужчине (даже при полном их отсутствии) был наивысшим оскорблением в скандинавском обществе. Также встречаются обвинения в трусости, лживости, глупости, безобразии, нечистоплотности и т. д.
«Баттлам» в Исландии посвящались даже целые саги — например, практически вся «Сага о Бьёрне» посвящена распре между исландским скальдом Бьёрном и норвежским скальдом Тордом и представляет собой растянутый во времени «баттл» (обмен нидами), в итоге которого один убивает другого. Вот, например, один из нидов Бьёрна на Торда:
Рысь звона серег
вышла на берег,
а там к ней сом,
да сам с усом.
Съела старуха
серое брюхо.
Вдоволь в волнах
дряни в морях.
По грудь шла с грузом,
нагнувшись, с пузом.
Утробу баба
трясла, как жаба.
………
А в брюхе боли
были все боле.
Рожден малец,
не ждан подлец!
Молвила мужу:
многих не хуже!
Как пес, зубаст,
да спать горазд,
храбр, что коза,
кривы глаза.
Пер. С. В. Петрова, «Поэзия скальдов»
Довольно прямолинейный, но изобретательный дисс даже по современным меркам. Но, опять же, fullrettisord и ниды с их использованием работают не просто на снижение социального статуса, а на лишение противника удачи, «маны» (для древних скандинавов статус, богатство и сила, в том числе магическая, — вещи взаимосвязанные).
В сагах красочно описывается, как магическое действие нидов приводит к увечьям, болезням или даже смерти. Так, в уже упомянутой «Пряди о Торлейве» скальд Торлейв начинает читать нид, и на норвежского ярла Хакона нападает чесотка, затем чертог окутывает темнота, всё оружие в зале само собой приходит в движение и перебивает кучу народу, а сам ярл теряет сознание, у него выпадают борода, часть волос, и он всю зиму лежит больной. Именно по этой причине в древнеисландских законах, зафиксированных в сборнике «Серый гусь» (составлен ок. X века), запрещалось сочинять, исполнять или заучивать хулительные стихи под страхом штрафа, зависящего от объема стихотворения.
Итак, и древнеирландские филиды, и скандинавские скальды использовали поношения и оскорбления как способ магического воздействия на противника. Но подходы у них были, по-видимому, разные. У филидов трудно найти примеры ругательств в собственном смысле слова, то есть их «сатиры» оскорбляли ухо непосредственного адресата, но не всегда остальных потенциальных слушателей. А вот в скальдических «хулительных стихах» оскорбительные (если не сказать матерные) слова играли центральную роль.
Таким образом, в этих культурах бытовало разное отношение к поэтическому слову. Для ирландцев всякое слово было священным и обладало силой трансформировать окружающий мир, особенно если это слово поэтическое. Для скандинавов же, по-видимому, некоторые слова обладали бóльшей магической силой, чем другие. Во многих традиционных культурах особой силой обладают табуированные слова, к числу которых принадлежит и русский мат.
«Жемчужина великого русского языка»
В русскоязычном пространстве традиции поэтических поединков нет, или по крайней мере она не сохранилась. А вот ритуальные оскорбления есть.
Заметим, что у скандинавов мата в собственном смысле слова (оскорблений «по матушке», то есть направленных на мать оппонента) практически нет — для них упрек в трусости является куда более серьезным оскорблением. У ирландцев изредка попадаются оскорбления с упоминанием матери оппонента, но они скорее отсылают к происхождению, то есть к социальному статусу.
А вот для русского языка хула на мать — строгое табу.
В одном из старинных поучений, «Повести св. отец о пользе душевней всем православным христианом», которое приводит знаменитый филолог Борис Успенский (статья «Мифологический аспект русской экспрессивной фразеологии»), говорится, что ругающийся «по матери» оскорбляет: во-первых, Матерь Божию (!), во-вторых, мать собеседника и, в-третьих, Мать Землю, от которой все люди кормятся и в которую возвращаются. Похожее встречается во многих древнерусских литературных памятниках.
