Эта река когда-то служила границей земли рязанской. По её берегам раскапывают древние городища, а на дне, говорят, до сих пор хранятся разбойничьи клады. Да и название её, вроде, знакомо всем, но что же значит это слово – «Проня»? Рассказывают про некого «боярина Проню», который поселился здесь первым, и далее на месте его жительства вырос Пронск. Хоть нынче чуть не каждый городок России хвастает каким-нибудь боярином-основателем…
Впрочем, такое имя – Проня – когда-то действительно было в ходу, причём могло быть как мужским, так и женским. Отсюда и распространённая на Рязанщине фамилия Пронины.
Но что же оно означало? Prony с чешского – «быстрый, неукротимый». Отсюда же можно было б вывести и название реки, хотя какая же Проня неукротимая? С виду вполне себе тихая и мирная, а по сравнению с Окой – вообще крошка.
Но только рыбаки и туристы знают, что Ока при своей широте куда медлительнее Прони, богатой омутами и, как следствие, также известной и печальной статистикой утонувших. А кто знает, какой была эта река, когда ей только давали название?!
Опять-таки, Проня – «тёзка» другой реки, что протекает по Белоруссии, впадает в речку Сож, который, в свою очередь, впадает в Днепр. А Поднепровье – это, как говорил академик Борис Рыбаков, прародина славян, которые расселялись широко, но новые места обычно называли так же, как на прародине. И не только чешский, а и русский, и другие славянские языки богаты словами, восходящими к тому же историческому корню: например, «прыткий», а по-чешски будет prudký, а отсюда наши «пруд» и даже «Непрядва» (т.е. «не прыткая»). Выходит, Проня текла когда-то с таким напором, что «пронимало» наших далёких предков чуть не до дрожи.
Впрочем, по другой версии, славяне тут ни при чём, а «виной» всему мордва, на языке которой «пря» значит «голова». И отсюда также «Пра» и «Пранова», ставшая впоследствии «Рановой», притоком Прони. Если же у вас на языке уже вертится вопрос, почему это реки называются «головами», заметим, что по берегам рек обычно ставились главные, «головные» для определённой территории поселения. И в романских языках capa – «голова», сapital – «столица».
Гирлянда городищ
Поселений в эпоху Средневековья по Проне было немало. Судите сами: останки древнерусских городов найдены в Михайлове, селе Жокино (там в Проню впадает Жрака, названная, по легенде, за то, что в ней утонул некий баскак – река «сожрала» его), в деревне Лубянка, с которой связывают исчезнувший после Батыева нашествия Белгород-Рязанский, в селе Елшино, где вообще находится Чёртово городище: памятники каменного века перемежаются в нём с изделиями железного.
Кроме того, городища есть в сёлах Юракино, Незнаново, Мшанке, Лихареве, Княжом, Столицах и Большом Пировском, и в деревнях Денисовке и Никитине. Получается, что во времена Древней Руси на каждые 20 километров Прони стояло по городу! Такую плотность заселения далеко не всегда найдёшь и в современной России.
Причём города эти были не абы чем – настоящими культурными центрами! Ведь, например, Белгород татарские полчища буквально стёрли с лица земли – значит, этот город представлял для них серьёзную опасность. Старая Рязань тоже была разрушена, но не до такой степени, чтобы её потом шестьсот лет искали и не могли найти.
А в Никитинском городище вообще нашли «славянский стоунхендж» – древнюю обсерваторию. Впрочем, её воссозданный облик больше напоминает солнечные часы: ну, что такое двенадцать воткнутых в землю столбов? Однако же и время когда-то определяли с помощью, так сказать, воткнутой в землю палки; и точность определения была немногим ниже, чем у нынешних электронных устройств.
Через пару недель в лугах под Никитиным зацветёт земляника (или, как снобистски выражаются бывалые садоводы, «луговая клубника»). И уже в конце июня вы там не найдёте места, куда ступить: несколько гектаров вокруг городища буквально утонут в ягодах.
Расправа с огоньком
А гора Гневна под Пронском открывает исследователям настоящие залежи древнерусской керамики, рядом с которой откапывают каменные наконечники стрел, и тут же – шлак не только железной, но и медной руды. Можно сказать, что все эпохи развития человечества «законсервированы» внутри горы.
В этой загадочной горе непонятно всё, от названия до происхождения. Гневна – это что, где сердились друг на друга? Ведь бытует такая версия, что-де на сей горе князь (то ли татарский баскак, то ли, в разные эпохи, оба) вершил суд и расправу, для чего частенько и давал волю гневу.
Но стоит посмотреть на этот выдающийся в пространство полуостров, чтобы увидеть, что он практически не отличается от холма Никитинского городища. И стало быть, вполне подходит под святилище наших языческих предков, которые, как известно, сопровождали свои празднества разжиганием – но не взаимного гнева, а костров. В русских летописях мы часто находим сочетание «огнь возгневити», то есть возжечь. Значит, Гневна – от «гневить», разжигать.
Происхождение горы объясняют тоже двояко: то ли это искусственно насыпанный вал, то ли крутой берег – но такой Прони, которая превышала современную шириной в пять-шесть раз. Возможно, именной такой и была эта река, когда вся нынешняя Рязанщина представляла собой россыпь островов и островков в безбрежном водном раздолье после недавно отступившего ледника.
Речные броды и разбойничий арсенал
Недалеко от устья Прони стоит большое село Перкино. Как ни странно, городища в нём нет (или ещё не раскопано). Зато когда-то там собиралась ярмарка, на которую съезжалась вся округа от Спасска до Пронска. Предлагали только хороший, «первый» товар – и поэтому, говорят, село стало Перкиным.
Но некоторые краеведы слышат в этом названии отголосок «переправы», якобы, бывшей здесь когда-то: ведь и сейчас близ села есть броды. По-древнерусски, кстати, «перекалье» значит «перешеек» – отсюда и топоним Перекаль, распространённый на Рязанщине и, возможно, упростившийся до Перкина на берегах Прони.
Как бы там ни было, бродами издавна пользовались рыбаки. А известный рязанский краевед Арсен Бабурин приводит в своей «Топонимической энциклопедии» следующую историю.
В 1980-е годы тракторист местного колхоза решил форсировать реку через брод на «стальном коне». И делал-то он это не в первый раз – может, в сотый – но вдруг трактор стал проваливаться, буквально уходя в дно речное. Поражённый таким оборотом дела, колхозник выпрыгнул и побежал за подмогой.
Подмога, прибывшая на другом тракторе, не без труда извлекла из песка машину, увязшую по водительское кресло. В колесе её торчал... огромный меч, который, несмотря на то что был весь ржавый, вошёл в шину, как в масло. Стали шарить по броду, спешно изучать яму, в которую ухнул трактор и которая дьявольски быстро затягивалась песком, – достали ещё один меч, обломок копья и россыпь монет: полушек, копеек и рублей времён царя Алексея Михайловича.
Кстати, таких рублей во всех коллекциях в мире всего около сорока – а тут сразу несколько достали буквально из дна речного! Клад сдали государству, и сегодня его можно увидеть в Историческом музее в Москве.
Колхозник, кстати, рассказывают, после этого приобрёл металлоискатель, и более двадцати лет искал по берегам Прони что-нибудь подобное – но увы, с тех пор удача ему так и не улыбнулась...
Что же касается принадлежности мечей и копья, эксперты сочли их оружием разбойников, которые и схоронили когда-то клад посреди реки – так-то оно надёжней…
