В Балезинском районе верят в Белых ходоков и духов предков, живущих в деревьях, и не делают принципиальных различий между христианством, исламом и язычеством.
Продолжение. Начало в № 30 от 8 августа и № 31 от 15 августа
Экспедиция информационного агентства «Сусанин» продолжает путешествие по страшным и захватывающим местам Балезинского района, где гражданская война населила местные леса призраками убитых, где духи древних жителей этих мест удерживают ныне живущих от недобрых поступков, и где на татарском языке говорят… с удмуртским акцентом.
Никого не расстреляли на репетиции драмкружка
В Гордино и соседнем Кестыме помнят, как в 1919 году сюда пришла Гражданская война. Здесь, по Чепце, проходил фронт, и тут было последнее наступление Колчака. Тогда-то фронт белых в междуречье Вятки и Камы и рухнул. После этого колчаковские войска только отступали.
В Кестыме рассказывают, как в школу, которая в 1918 году уже превратилась из мусульманской в гражданскую русско-татарскую, ворвались белые. Одна из местных жительниц описала военного, вошедшего на репетицию спектакля. Это был человек со сверкающими золотом погонами, в белом кителе, видимо, офицер. Местные уже решили было, что это лично Колчак и сейчас он начнёт расстреливать всех за сотрудничество с советской властью прямо в школе. Но репетиция по пьесе, написанной на русском языке, так его растрогала, что никого не тронули. Однако с тех пор в окрестностях Кестыма народ ещё много лет опасался одетых в белое людей.
В Кестыме колчаковцы переночевали. На ужин отобрали у одного из крестьян корову, забили её и съели. Офицеры остановились в доме муллы. Утром ударили красные и выбили белых на другой берег Чепцы, к Гордино, откуда белые принялись обстреливать Кестым и станцию Балезино из пушек.
Без вины виноватые
Красные быстро провели расследование сотрудничества селян с белыми и хотели было расстрелять муллу, в доме которого останавливались белые. Однако не решились: авторитет священнослужителя был высок. А портить отношения с местными, когда на том берегу Чепцы окапывается противник, было бы глупо.
Но показать, «кто тут сильный», было необходимо. За то, что «накормил» классового врага, красные схватили того несчастного крестьянина, у которого белые отобрали корову. Вывели его в поле, да там и застрелили. Вот так гражданская война катком прошла по дому простого татарского крестьянина: белые его ограбили, красные за это убили.
После казни красные, совсем как их предшественники, расселились по домам и продолжили экспроприацию продовольствия и имущества у крестьян.
Бои на берегах Чепцы шли ожесточённые. Современные кестымцы вспоминают рассказы своих бабушек, которые в годы Гражданской войны были малыми девочками. Их деды загоняли всех членов семьи в подвалы и подполья, чтобы спастись. В селе осталось мало целых стёкол. В ходе боёв обе стороны понесли большие потери, везде вдоль Чепцы хоронили и красных, и белых. Хоронили как попало, в воронках от снарядов, в остатках окопов. Уходя, белые подорвали железнодорожный мост. Да так, что метровый кусок рельса, пролетев около километра, угодил в дом муллы. Гильзы от трёхлинейки Мосина и неразорвавшиеся снаряды, которым уже больше ста лет, на берегах реки находят до сих пор. Медные гильзы от выстрела трёхдюймовой пушки местные приноровились использовать как ступки – на кухне вещь полезная.
Белые Ходоки
Пожилые люди в Гордино рассказывают, как они ходили в село Балезино в школу. Путь не близкий (около часа детям приходилось идти по лесу, которым заросли берега Чепцы) и мистически-опасный: старожилы помнят, что люди могли заблудиться на этой дорожке, пройдя всего несколько сот метров. А могли и увидеть то, во что поверить трудно.
Расима Касимова лишь единожды возвращалась на эту дорогу – около десятка лет тому назад, когда она уже взрослым, много повидавшим человеком, с бывшими одноклассниками решила повторить путешествие в школу. Все эти годы она продолжала бояться. В детстве её родственница поделилась рассказом отца, который возвращался этой дорогой с работы: «Её отец рассказал, что из леса вышли все в белом. И они как будто молитву читали. И всё, лошадка остановилась, говорит. И не идёт. И стояли, говорит, замершие, пока эти люди в белых одеждах не отошли. Потом он уехал и рассказал, что даже я, говорит, не чувствовал самого себя, так испугался. Это всё погибшие солдаты, наверное».
Имам мечети соседнего Кестыма Ильмир Касимов полагает, что видеть тут могли только призраков: «Люди боялись, потому что рассказывали, что недалеко от этого места были захоронения белых. Во-вторых, видели призраков ещё по ночам в белых одеждах». А вот откуда взялись призраки, местные спорят до сих пор. То ли из-за того, что дома стоят на могилах, то ли из-за того, что множество людей погибли здесь не своей смертью сто лет тому назад. Но старые страхи живучи. И до сих пор местные предпочитают не ходить тем лесом.
Жизнь на смерти
Гражданская война была не единственным нашествием смерти в Гордино. Бесермяне отстроили село на месте средневекового могильника, не зная об этом. Обнаружились захоронения только в начале ХХ века, когда здешние крестьяне начали сажать картофель. Урожай нужно было хранить в тёмном сухом и прохладном месте, поэтому в Гордино начали рыть глубокие подполья и ямы. Тогда и начали обнаруживать человеческие кости, а также разнообразные принадлежности древних (до XIV века) обитателей бассейна Чепцы.
Именно со столь близким соседством с мёртвыми в Гордино связывают многочисленные легенды о потустороннем. Так, житель Гордино Рифкат Тютин говорит, что в селе нельзя заниматься плохими делами – это обычно плохо кончается. Есть и роща, где нельзя рубить деревья, – люди после этого умирают. Говорит, там, в чаще леса есть могилы. Если бы Тютин был удмуртским язычником, можно было бы предположить, что он так оберегает священную рощу. Но Рифкат Тютин – мусульманин, в семье говорит по-татарски, совершает намаз и почитает Коран. Но в деревья, куда вселились духи предков, всё же верит.
Всё смешалось в Гордино
Даже нетренированное ухо слышит, что татары Гордино говорят с удмуртским акцентом, а кестымские татары общаются на своем уникальном варианте татарского языка. Филологи полагают, что татары в Кестыме сохранили множество следов древнейшего татарского языка – настолько архаичного, что в самом Татарстане его многие уже не понимают. Специалисты выделяют в речи кестымцев элементы средневековых булгарских и печенежских наречий. Такая сохранность древних языковых форм может свидетельствовать о том, что местная община жила обособленно от основного ареала распространения языка. Село стало своеобразным заповедником древнего татарского языка, так что если хотите услышать мелодику речи татар XIII-XIV веков, можно смело ехать в Кестым.
В Гордино этно-национальная ситуация более сложная. Проводившая для журналистов экскурсию Расима-апа говорила по-русски с удмуртским акцентом, а с домашними при этом общалась на татарском. Оказалось, что большинство местных жителей – билингвы, в равной степени хорошо владеющие бесермянским и кестымским наречиями. «Двуязыкие» гординцы и рассказали, что Гордино, кроме своего русского названия и бесермянского варианта Гурья-кар, имеет и татарское наименование Гурья-Кала.
Бытовое двуязычие здесь традиционно. Дети с рождения привыкают пользоваться двумя языками, татарским и удмуртским, к которым сравнительно недавно присоединился третий – русский. Как складывалось местное многоязычие? Известно, что татары, потомки князя Касима, пришли на Чепцу только в XVII веке, когда царским решением их лишили земли на Вятке. Татарские переселенцы были вынуждены осваивать новое место. На Чепце они поселились рядом с бесермянами и такое соседство (а, соответственно, и культурный, и лингвистический обмен) продолжалось несколько столетий. В итоге, как считает краевед Ильмир Касимов, бесермяне Гордино в какой-то момент оказались объектом исламской проповеди, и теперь считают себя татарами.
Язычники в исламе и во Христе
Даже теперь, уже будучи или мусульманами, или христианами, бесермяне сохраняют элементы язычества. У них уже нет куалы (молельного дома), но до сих пор есть особое место поклонения. Это конкретный участок земли прямо на огороде, на который нельзя наступать. В прежние времена старики в определённые дни лили на этот пятачок земли масло. Это место до сих пор так и называют – «место, где льют масло».
Однажды прямо на такое место упала берёза, и хозяин-мусульманин побоялся её тронуть. А так как жрецов у гординских бесермян уже нет, пригласил муллу и попросил прочитать мусульманскую молитву-оберег. На всякий случай, чтобы не случилось никакого несчастья. Мулла удивился, но помог, решив, что помолиться никогда не грех. Это магическое мироощущение всех участников истории, от рядовых крестьян до священнослужителей, кстати, отличная иллюстрация тому, как язычество исчезает, а связанное с ним бытовое суеверие остаётся.
В Гордино, как и в других бесермянскх деревнях, празднуют Корбан. Название праздника прямо отсылает к мусульманскому Курбан-Байраму (ещё одно свидетельство влияния татарской культуры на бесермянскую), хотя связан бесермянский Корбан не с исламским лунным календарём, а с графиком полевых работ.
Рассказывают, как однажды кестымского муллу Ильмира Касимова пригласили для жертвоприношения на Корбан в бесермянскую деревню Юнда. Они, мол, от стариков слышали, что издавна полагается на Корбан совершать жертву и святить мясо, а раз мулла на Курбан-Байрам совершает молитву, то и для них мог бы сделать то же самое. Возник удивительный парадокс: христиане-бесермяне пригласили на ритуальное языческое моление богам и духам древнего пантеона священнослужителя-мусульманина, и никаких внутренних противоречий у них по этому поводу не возникло. Ильмир Касимов от участия в этом кросс-религиозном празднике отказался, но путаницы в головах местных бесермян от этого, конечно, меньше не стало.
Из мистического Гордино, Гурья-кара или Гурья-Калы участники проекта «Удмуртия по-взрослому» уезжали в задумчивости. Удивительной красы река Чепца подарила им столько мистики, чудес и загадок, что хватило бы ещё не на один день экспедиции.
