Для лингвистов это не секрет, а вот остальные даже и не подозревают, что большая часть современных русских имён совсем не русские: греческие, латинские, еврейские — какие угодно, только не русские.
Чтобы понять это, достаточно задуматься: а понимаете ли вы своё имя и имена ваших близких, семьи, друзей? Едва ли. А если б вы были, скажем, японцем или китаянкой, имя любого соотечественника не было бы для вас головоломкой — потому что в этих странах большинство населения до сих пор носят коренные, родные имена, а не принесённые извне.
У нас же большинство имён — христианские, то есть попавшие на Русь вместе с её христианизацией. Детям стали давать имена святых, мучеников, просто библейских персонажей, а среди них, понятное дело, на тот момент никаких русских не фигурировало, вот и стало, как есть: греческий Андрей, латинский Максим, еврейская Мария — и так далее.
Древние русские имена, конечно, исчезли не сразу (дожили где-то до времен Петра I), но им было не устоять, учитывая, что при повальной и поддержанной государством христианности нельзя было не крестить детей, а при крещении не допускалось нарекать ребёнка именем, отсутствующем в святцах.
Повезло только именам тех первых окрестившихся князей-язычников, которых потом признали святыми — вроде Бориса, Глеба, Владимира, но это редкие исключения (да и имена эти — не без скандинавского следа, как и сами князья — Рюриковичи).
Есть неясные случаи, вроде имени Богдан (это то ли данный христианским богом, то ли языческими богами ребёнок), ещё некоторые — но это в любом случае капля славянства в море заёмных имен.
Остальные языческие имена постепенно перешли на второстепенные роли, как дополнительные именования, прозвища, клички. И в конце концов просто перестали считаться именами. (Подробнее обо всём этом можно почитать у Льва Успенского в книге «Ты и твоё имя».)
Всё как будто перевернулось вверх ногами. Так что нам теперь показалось бы странно услышать такие родные и понятные имена, как Бобр, Взора или Сновид (загляните в средневековые берестяные грамоты за другими примерами), но совсем не странно — неясные без словаря Иван, Пётр или Елена.
И совсем не пугает родителей, что называя свою дочку, скажем, Ксенией, они, по сути, кличут её Чужой (ведь это имя от того же греческого корня, что и слово «ксенофобия», буквально — «страх перед чужим»).
Такой вот парадокс.
