«Попробуйте распять солнце –
и вы увидите который Бог».Василий Розанов.
Как и в случае с принятием христианства римским императором Константином (почти за семьсот лет до описываемых событий), в истории Руси есть легенда, повествующая о том, что князь Владимир ослеп и смог вернуть зрение, только крестившись. Я не могу поверить этой истории, как не мог поверить в историю со сном римского императора61. Вообще, Константин и Владимир очень похожи: оба были выдающимися полководцами и политиками, оба дали в своих владениях религии-паразиту статус государственной и оба убивали свою родню (в распрях за русское княжество участвовали три сына Святослава – Олег, Ярополк и Владимир, из которых в живых остался только последний, а Константин, как уже говорилось, на пути к власти переступил через трупы тестя, зятя, жены и сына). Я не смог поверить в то, что Константин внезапно «просвятился» Божьим духом, не могу поверить и в аналогичный случай с Владимиром. Оба политика, без сомнения, вводили христианство лишь с политическими целями. А легенды? Христиане любят выдумывать легенды, дабы сторонним наблюдателям и потомкам все казалось законным и богоявленным.
Более достоверным источником является летопись, повествующая о том, что Владимир принял проповедников разных религий (магометанства, католицизма, православия и иудаизма), узнал принципы их вер и обрядов (в т.ч. и христианские предписания рабам – прим. Лифантьева С. С.), после чего склонился в сторону православия (не столь строгого, как ислам и католицизм и имеющего корни, в отличие от иудаизма, поклонники которого были рассеяны по всей земле). Позже он отправил послов в Византию, дабы уточнить все аспекты выбранной религии. И уже после доклада «разведки» князь выбрал благословляющее тиранию и не слишком строгое к монархам православие.
Но наиболее близкой к правде выглядит комплексная реконструкция:
Во-первых, ко второй половине Х века значимую роль в экономике начинают играть формирующиеся феодальные отношения, и политика меняет направленность на защиту интересов новорожденного русского феодализма.
Отсутствовала только феодальная идеология (старое язычество освящало общинный уклад, а не рабовладельческий или феодальный строй). Во-вторых, феодализму необходима религия, освящающая его, боготворящая социальные разделения. Она необходима для стимула сознания эксплуатируемого сословия к добровольному труду на эксплуататора и беспрекословного подчинения ему. [Поскольку данная формулировка актуальна к описываемой ситуации, прошу не торопиться с предвзятостью и не клеймить ее «совковой» – примечание Лифантьева С.С.]
В-вторых, волхвы (по свидетельству Ибн Русте) имели власть даже над князьями. Феодалов, понятно, такой расклад мало устраивал. Им была предпочтительна духовная власть, находящаяся под их контролем.
В третьих, межполитические браки, игравшие важную роль в скреплении договоров, были невозможны между христианами и язычниками, и в итоге Русь оказалась в политической изоляции от ряда стран Европы.
В четвертых, торговля тоже была затруднена: в ряде стран духовенство периодически натравливало народ на языческих купцов, объявляло их товары «погаными» и т.д.
В пятых, языческая идеология толкала народные массы на борьбу за политические и экономические свободы, а это отнюдь не соответствовало интересам власть имущих. Неоднократные восстания покоренных древлян, вятичей и радимичей, пытавшихся освободиться от князей, являются ярким примером упомянутого противостояния.
В шестых, язычество приветствовало накопление богатств каждым членом общества, в том числе и уклонение от податей.
В седьмых, язычники верили, что накопленные богатства пригодятся в загробной жизни. Вкусившей же роскоши верхушке жадность стала важнее многотысячелетней традиции предков, и такое «нерациональное» отношение к сбережениям им претило.
Итак, складывалась следующая ситуация: князей и бояр уже не устраивало быть на службе у народа, им требовалась постоянная неограниченная власть над простыми людьми и плодами их труда. Помимо этого, были затруднены внешнеполитические отношения, в частности, экспорт. Однако амбиции «верхушки» натолкнулись на свободолюбивую идеологию народного язычества. Рядовых славян не трогали проблемы внешней политики, и устраивал общинный уклад, поэтому им была предпочтительнее старая вера. Назревал очень серьезный конфликт. Выход для властьимущих был один – полная смена религии, а вместе с ней и народной идеологии.62
И Владимир, скорее всего, принимал проповедников различных вер еще до вмешательства в войны Византии. При этом он учитывал не красоту религии или ее близость к некой истине, а соответствие интересам правящей верхушки63.
Центры ислама были далеки от Руси, а молитвенные предписания, предписания, касающиеся нечистых животных были очень непривычны, как и вся концепция ислама. К тому же, мусульманские государства шли к упадку, часть их была покорена Византией, производились разделы на независимые области (например, в 90-е гг Х века Хорезм стал независим от Бухары). Это были аргументы против принятия на Руси ислама.
Иудаизм был отметен по причине той же удаленности религиозных центров от Руси, а также в связи с тем, что иудеи как цельный народ не существовали, а государств, принявших иудаизм (таких, как, к примеру, Хазарский каганат), к тому времени близ славянских народов не было.
Оставался выбор между католицизмом и православием, тем более, что Риму и Византии было выгодно втянуть Русь в сферу своей политики.
Принятие католичества было чревато для русских феодалов подчинением духовенству, в то время как в православии складывалась обратная ситуация (патриарх был всего лишь главой церкви, в то время как Папа Римский требовал подчинения даже от королей). К тому же с византийскими догмами были знакомы все ближайшие соседи Руси.
Итак, выбор был сделан. А скоро представился и случай.
В 987 г. византийские императоры Василий II и Константин VIII попросили Владимира о помощи против восставшего в Армении полководца Варды Фоки. За это обещали отдать русскому князю в жены свою сестру Анну, но на условии крещения. Владимир в 988 году тайно (как вор!) крестился и послал войска в помощь базилевсам. Войска нанесли Варде два поражения (под Хрисополем и Авидосом) и подавили мятеж. Однако Византия не спешила выполнять свои обязательства. И тогда в 989 году Владимир осадил греческую колонию Херсонес (Корсунь). В мае 990-го Корсунь пала. Византия выслала Анну на Русь, а Владимир вернул город Византии, забрав только священников для обращения Руси в христианство (правда, поговаривают, что ушлый правитель прихватил кроме попов, и драгоценные церковные убранства. А дальше, согласно требованиям новой веры и замыслам князя, началось повальное крестительство (а ни в коем случае не добровольное крещение) восточных славян.
1 августа 990 года крестили Киев. Его жители шли к притоку Днепра Почайне под угрозами князя, утешая себя тем, что, если бы сие было так плохо, то сам Владимир бы не крестился. Впрочем, спасаясь от новой веры и князя, немало людей сбежало в леса. Идолов киевского святилища срубили. Перуна сбросили в реку, а остальных сожгли.
Много было крови, слез.
Загоняли, как в колхоз.
Перуна свалили в реку
Ветер вдаль его унес.
Так пришел на Русь Христос
К ближнему любовь принес.
Вот с тех пор друг друга любим
Аж до крови. Аж до слез.(Б. Бостон «Самая веселая история государства Российского»)
Обратив в новую веру Киев, Владимир прошелся с крестом по всей Руси.
Посланные в Новгород миссионеры сопровождались словенским войском Добрыни (дяди Владимира) и вспомогательным отрядом Путяты. В Новгороде об их планах стало известно заранее (как метко заметил Гордиенко Н.С., новгородцы поняли, что вооруженные отряды идут к ним не ради прогулки). На вече решили новой веры не принимать, а княжеские рати в город не допускать. Сопротивлением руководили тысяцкий Угоняй и волхв Соловей Богумил. Его центром стала Софийская слобода.
Когда отряды крестителей вошли в Новгород и заняли Торговую сторону, оказалось, что мост через Волхов разрушен и на левый берег (к крепости и главным концам – Людину и Неревскому) сложно подобраться. Попытка Добрыни договориться ни к чему не привела. Языческие сопротивленцы вытащили на остатки моста две камнеметные машины и запас камней, а также разорили новгородский дом Добрыни, отыгравшись на его жильцах. В свою очередь, миссионеры попытались обратить в христианство правую сторону Новгорода, но добились успеха лишь по отношению к нескольким сотням людей, да и то не без участия ратников.
В ночь с 30 на 31 августа отряд Путяты переправился на мятежный берег выше города и подошел с тыла к городским воротам. Стража, не ожидавшая нападения с этой стороны, приняла отряд за один из своих и впустила его в город. Путята же захватил Угоняя и Соловья и переправил их на правый берег к Добрыне. Обнаружив обман, новгородцы, числом в пять тысяч набросились на отряд Путяты, а остальные смели церкви и дома христиан. На рассвете Добрыня переправился к Путяте и приказал поджечь прибрежные дома Людина конца. Пожар отвлек язычников: могла сгореть половина города. Сражение было проиграно. Сопротивленцы запросили мира. А дядя Владимира приказал разрушать капища. Некогда этот лицемер силой насаждал в Новгороде культ Перуна, а ныне, насмехаясь над богами, говорил людям: «Кому, глупые, кланяетесь? Тем, кто себя защитить не сумел?» Все это позволило летописцу честно сказать, что крестили Новгород Добрыня – огнем, а Путята – мечом.
Но они были не единственными. Летопись сообщает: «И пришел к Новгороду архиепископ Аким Корсунянин, и требища разрушил, и Перуна изрубил, и повелел тащить в Волхов. И, повергнув, веревками тащили его по земле, ударяя жезлами. И велел никому нигде не принимать идола».
Та же летопись повествует, что некий простолюдин, найдя идола, прибитого водой к берегу, оттолкнул его к течению и сказал «Ты, Перунище, досыта пил и ел, а ныне плыви прочь». Веками этот случай христиане приводили как пример добровольного крещения народа. Я же склонен видеть в нем обратное:
Во-первых, в новгородской земле Перун был богом, которого силой насадили людям, поэтому он и не заслужил там большой любви;
Во-вторых, хотелось бы знать, почему насмехался только один простолюдин, а не сотня, или хотя бы десяток? Может быть, потому, что Перун, не заслужив любви Новгорода, не заслужил и его ненависти, будучи все же русским богом?
В-третьих, почему новгородцы веками чтили языческую традицию, устраивая палочные бои на мосту, на который проплывающий идол кинул свою палицу?
(Лифантьева Ю.В. предполагает, что в самих словах простолюдина, приведенных в летописи, видится, скорее, извинение перед богом: мол, не обессудь, мы тебя честно чтили, поили-кормили, а теперь, сам видишь, так уж получилось…)
Может быть, исследователям стоит обратить внимание на христианскую предвзятость и сделать из этого должные выводы?
И все же Русь не сразу приняла Крест. Мятеж, поднятый волхвами в 1071 году в Новгороде и подавленный дружиной князя Глеба, служит тому подтверждением. Последний спрятал под одеждой топор и пошел на переговоры с волхвом, по ходу которых задал ему вопрос – может ли он предсказывать будущее. Получив утвердительный ответ, Глеб поинтересовался завтрашним днем самого волхва и услышал: «Великие чудеса свершу». После этого князь достал топор и убил зачинщика мятежа.
В том же году в Киеве появляется некий волхв и проповедует о страшных переменах и о засилии греков. В одну из ночей он исчезает. Думаю, вполне понятно, куда именно.
В это же время в районе Белоозера волхвы поднимают на восстание истощенных неурожайным годом смердов. Ватага грабит богатых и раздает их добро нищим. Войска боярина Яна Вышатича кроваво подавляют восстание, а волхвы-зачинщики, после жестоких пыток, отдаются родичам убитых богатеев, которые учиняют над ними расправу.
Несколько ранее, в 1054 году, Ярослав Хромец (Мудрый) разрушает языческое капище и убивает священного медведя, что нашло отражение в гербе города Ярославля.
Ростов не смогли крестить первые два епископа. Против третьего ростовчане даже подняли бунт. Лишь четвертый – епископ Исайя – сумел хоть как-то привить христианство, да и то по окрестным землям.
Муром не смогли крестить ни Владимир, ни его сын Глеб, ни его преемник. Это удалось лишь в XII веке после жестокого штурма города князю Константину.
Вятичи устроили самосуд над монахом-миссионером Кукшей, проявившем излишнее рвение при обращении людей в православие.
В 1227 году в Ярославовом дворище были сожжены четыре волхва.
В XIV веке миссионер Стефан подверг разрушению множество кумирен пермяков, за что получил прозвище Пермский и ранг святого. Волхв Пам, грамотно проявивший себя в полемике с крестителем, лишь чудом избежал гибели. Летопись поспешила обвинить оппозиционера в трусости и хвастовстве.
Архиепископ Макарий в 1534 году, узнав о двоеверии Чудского, Ореховского и Ижорского уездов, направил иеромонаха Илию и двумя «боярскими детьми64» (и, надо полагать, с войском) и приказал по всем местам разорять и сжигать языческие капища, а народ – вразумлять, невразумившихся же – вязать и волочь в Новгород на суд.
Вятка крестилась в XII веке. Чудь заволочская – в конце XIII века, в XIII-XIV веках крестились карелы, зыряне (Пермь) – еще позже (известно, что они убили двух миссионеров и, надо полагать, сделали это не без причины). В XV веке были крещены лопари, с XVI века – народы Поволжья, в XIX веке – ненцы (С. В. Максимов свидетельствует, что в 1825 году христианские миссионеры уничтожили обширное ненецкое требище и сожгли более ста идолов).
По свидетельству летописцев, в землях Чуди, Ижоре и Кореле «и иных» стояли мольбища язычников аж до середины XVI века. Л. Прозоров заметил, что в летописи не перечислены многие народы, соседствующие с вышеуказанными и пребывавшие в «махровом» (с позволения сказать) язычестве; из чего следует вывод, что перечисляются всего лишь земли, а не племена, их населяющие, следовательно, вполне допустимо, что речь идет и о славянских мольбищах.
Русанова И. П. и Б. А. Тимошук полагают, что остатки славянского язычества были уничтожены царем Федором Ивановичем (XVI век), поскольку он наставлял не трогать веру инородцев, но прославлялся церковью за беспощадность к идолопоклонникам.
В. Власов, исследовав русские календари, считает, что сельскую округу полностью христианизировали только в XV-XVI веках: Зосима и Савватий – самые молодые и самые последние в месяцесловах «боги», а канонизированы они были в вышеуказанное время. Тогда же, под давлением церкви, идолопочитание превратилось в почитание фетишей («куриный бог», череп и пр.).
В целом крещение затянулось почти до ХХ века: по отдельным деревням, селам, общинам и племенам крест шел еще много столетий после дня обращения князя Владимира. Я перебрал немало летописных свидетельств о крещении того или иного села или племени, но не считаю нужным цитировать каждое: они все написаны будто под копирку: «Было (имярек) племя, поклонявшееся поганым богам языческим. И пришел в те места (духовное звание и имярек), известный (пара «подвигов» или черт характера). Требища он разорил, идолов повалил, а народ привел в веру Христову».
Обратите внимание: во всех летописях непременным атрибутом просвещения, «истинной» верой является разорение кумирен и уничтожение языческих идолов. Отличный способ убеждения и крещения, не правда ли? Может быть, и мне врываться в храмы, разорять алтари и бить иконы, обращая народ в язычество? Ах да, я же язычник поганый, а потому в глазах «паствы» не имею права на освященный вандализм, в отличие от всеправедных христиан!
Ладно, это было мое мнение о святых варварах, крестивших Русь! И все же, после всего вышеперечисленного, скажите: разве нас должны называть «темными, озлобленными и мстительными»?
Как заметил Лев Прозоров, христианство применяло силу, тем самым подтверждая, что оно было бессильно в аргументах; а язычники, вопреки расхожему мнению, не отдались христианству сразу по его появлению (с ехидством вспоминается церковное утверждение о том как темный языческий разум добровольно склонялся перед светом «истинной» веры), но оказали сопротивление грубой силе.
Еще прошу обратить внимание на следующий расклад ситуации: если священнику удавалось разорить требища, а народ запугать богом и княжьей ратью, то его объявляли «святым» и «равноапостольным»; но если случалось так, что языческое село, взбешенное погромом и (буквально!) вероломством пригретого им бродяги, убивало или изгоняло фанатика, то неудачник объявлялся «мучеником», а селение сметалось княжеским карательным отрядом. Как из этого следует, в любом случае священник получал пропуск в рай, а язычники, также в любом варианте, получали проблемы. Беспроигрышная лотерея для христиан…
Церковные авторы утверждают, что целью и наиболее значимым результатом Крещения Руси было «установление истинной веры» среди славян.
Возникают два вопроса:
Во-первых, стоило ли только ради утверждения религии (истинность которой, кстати, еще стоило бы доказать) устраивать по всей Руси резню и погромы?
Во-вторых, а куда же подевались такие цели и результаты, как освящение княжеской и царской власти, идеологическое подкрепление социальных неравенств и т.п.?
Кстати, заслуживает внимания и легенда о чуди «белоглазой». До наших дней дошли несколько ее вариантов, но разнятся они лишь деталями, оставляя суть неизменной. Согласно этому преданию, к чуди заволочской (финно-угорское племя, проживавшее на землях от Онежского озера до Уральских гор) спешно вернулись бывшие на Руси соплеменники, и рассказали, что князь Владимир крестит свои народы. По их словам выходило, что обряд крещения заключался в расчленении человека (по другим версиям – в утоплении). Чудины побоялись грозного князя, которому они платили дань, но не захотели и терпеть грядущего насилия. Тогда они построили огромный дом, зашли в него всем племенем и подрубили балки. Рухнувшие стены и крыша погребли под собой всех. По другой версии, чудь укрылась в пещерах Уральских гор и обрушила их на себя. [Скорее всего, речь идет о крупном роде или одном из племен, поскольку, в целом, этот народ дожил до своего крещения в XIII веке – прим. Лифантьева С. С.]
Многие ученые сомневаются в правдивости этих преданий, а некоторые их них, «особо крестанутые», даже утверждают, что никакой чуди белоглазой никогда не существовало. Их не убеждают ни мнения менее предвзятых коллег, ни данные археологических изысканий, ни летописные свидетельства, ни фамильная легенда Строгановых (согласно которой, они вели в Уральских горах разработки на местах чудских шахт), ни существование доживших до наших дней чудинов-эстов – родственников заволочских чудинов, ни глубина народной памяти, сохранившая не только предания, но и нарицательные выражения («чудесить» до сих пор обозначает «совершать неразумные поступки», «чудачество» и «чудо» – эти самые неразумные поступки, а последнее – еще и нечто необычное по своей природе, да и людей выделяющихся по сей день зовут «чудаки»)! А что еще остается делать упертым христианам, кроме как объявить выдумкой племя, которое предпочло самоуничтожение крещению, подтверждая тем самым вековую жестокость христианских «спасителей»?! Я же, как вы, наверное, догадались, не только уверен в реальности существовавшей некогда чуди, но и не ставлю под сомнение ни акт самоуничтожения, ни его причин. Тем более, что подобные акты неоднократно фиксировались позже – во время религиозного раскола (вторая половина XVII века).
Но вернемся к первым столетиям существования православия на Руси.
Известно, что после Крещения увеличилось количество разбойничьих банд, что повлекло за собой рост их налетов на одиноких прохожих, обозы и даже на мелкие населенные пункты. Поскольку среди разбойников находилось немало языческих оппозиционеров, от их нападений страдало, в основном, духовенство.
Князь Владимир пробовал обходиться с пойманными без казней (с одной стороны не желая озлоблять народ еще больше, а с другой – тонко насмехаясь над заповедью «не убий»), однако, этому мягкому отношению жестко воспротивилась «прощающая своих врагов» церковь, и тогда к разбойникам и оппозиционерам стали применяться самые суровые меры. [Как тут не вспомнить былину об Илье Муромце и Соловье-разбойнике (Соловье Богумиле?): пленника убивают, предварительно поглумясь требованиями показать свою хваленую мощь – комментарии Лифантьева С.С.]
Нестор в своей летописи свидетельствовал, что Владимир, пытаясь создать национальные кадры духовенства, приказал забирать детей разных сословий и отдавать в монастыри. Это насилие встретило сопротивление большинства матерей.
С XI века церковный суд распространялся уже на дела, которые не были монополизированы государством и находились прежде в ведении общины или рода (семейные, брачные, похоронные и пр.). При этом священнослужители весьма назойливо (судить хотя бы по «Изборнику»1076 г.) требовали удовлетворения своих потребностей
С XI-XII веков активно приумножается церковная земельная собственность, которая «превратила организацию церковного культа в привилегированного феодала65». Не упускали возможности похвастаться этим сами священники: (послание Поликарпу от епископа Владимиро-суздальской кафедры Симона) «Сколько имеют городов и сел, и десятину собирают по всей земле той!». Наличие церковных земель вело не только к стяжательству попов, но и к их нередким конфликтам с княжеской властью.
Феодальная раздробленность Руси раздробила и кафедры, даже образовались две митрополии – Черниговская и Переяславская. И каждая сторона освящала действия своего князя, внося тем смуту в умы простолюдинов.
Защищая князей и их дружинников, подавляя выступления против нового строя, церковь меняла ряд устоев общества (например, ввела ответственность за нарушение прав собственности феодальной знати, заменила кровную месть государственным наказанием и т.п.). Т.е., по сути дела, она отдала право вершить суд в руки государства, которое нередко было менее справедливо, чем община.
Часто церковь использовала свой авторитет вопреки церковным и общественным законам. Например, известны случаи ложного крестоцелования (например, в 1164 году в Чернигове), вводившие народ в заблуждение и нередко являвшиеся причиной военных поражений.
Так же нередко решения соборов игнорировались князьями (например, при передаче престолов).
Все это говорит о том, что приписываемое христианству значение в истории Руси было более чем неоднозначным и во многом идеализированным.
И теперь, подводя итог, можно сказать, что духовенство особенно ярко проявило себя в трех аспектах:
а) внедрило феодальное общественное сознание;
б) позволило князьям использовать во время феодальной раздробленности свой авторитет «как центробежную силу для народных масс66» Иначе – освящая княжескую власть, позволяло лучше управлять простолюдинами во время княжеских усобиц и восстаний смердов;
в) дало толчок, помимо каменного строительства, созданию литературы и культуры в христианской форме, но был нанесен ущерб культуре языческой – музыкальному и песенному фольклору и пр. Но даже этот толчок нельзя считать поворотным для развития Руси: В. М. Живов справедливо отмечал, что на миссионерское служение в Киев «отправлялись люди, для которых гуманистическая культура столицы не имела особой ценности».
Говоря проще, христианское духовенство освятило раскол между власть имущими и простолюдинами и низвело духовный уровень последних до темной рабской массы. Это не считая варварски разрушенных кумирен и тысяч людей, убитых во славу Христа (В. В. Пузанов, основываясь на данных археологии, установил, что из 83 городищ IX – начала XI века, 24, т.е. около 28 – 29%, прекратили свое существование; а Л. Прозоров, исходя из этого, предположил, что было уничтожено или бежало почти треть жителей Руси).
Кто-то что-то скажет об экономическом подъеме и возросшем политическом авторитете? Пусть раскроет глаза: Ибн Хаукаль называет Волгу русской рекой, а Ибн Русте – относит к русским владениям Дон и Черное море; князь Владимир же строит крепости на Ворскле, Трубеже, Суле и Десне – совсем рядом со столицей. Т. е. для того чтобы уничтожить 20-30% собственного народа, «Красно солнышко» стянул силы со всех земель, взятых его отцом, и, как следствие, потерял огромные территории. Экономический подъем, не так ли?
С желаемым международным авторитетом тоже как-то нехорошо получилось. Совсем недавно армия степняков испугалась одной лишь вести о приближении к ним передового отряда Святослава и хан поспешил побрататься с простым ратником, а Владимиру те же степняки милостиво ставят условие: если наш богатырь победит – три года вас грабим, если ваш – так и быть, уйдем. И в любимой князем Византии ромеи не стали считать русских равными себе: в XI веке Михаил Пселл по-прежнему отзывается о славянах как о грязных, диких, темных варварах. В южноитальянском городе Торичелло имеется фреска Страшного суда, изображенная согласно православным канонам XII века. Внизу ее, у ног Сатаны – адская бездна, в одном из разделов которой из пламени торчат головы женщин с косами и мужчин с усами и чубами на обритых головах (из всех известных византийцам народов такую прическу носили только русы)67. А.
В. Назаренко отметил, что Византия, при построении дружественной политики жаловала главам соседних государств сенаторские титулы, но НИКОГДА не делала оного жеста русским князьям. Даже полу-грек Владимир Мономах – внук византийского императора, вынужден печатать на своей монете «архонтос Росиас». «И, наконец, русские князья, в отличие от венгерских королей,не удостоились чести получить из рук императора ни венца, ни иных символов власти, столь ценных и престижных в мировоззрении людей той эпохи» – писал В. В. Долгов. Великий авторитет?
Аль Марвази писал о нас: «Когда они обратились в христианство, вера их притупила их мечи, двери добычи закрылись перед ними и они вернулись к нужде и бедности, сократились у них средства к существованию».
В. Долгов остроумно прошелся по поводу расширения византийцами русского кругозора: «в перечне грехов [содержащихся в «требниках» – руководствах по проведению исповеди – С. Лифантьев] немало было и таких, о которых, очевидно в русской глубинке и понятия не имели. Но после такого «вопрошания», конечно, кругозор расширялся».
Итак, падение авторитета, экономический упадок, духовная деградация – и это еще если вежливо забыть об уничтоженном культурном наследии... И за что я, дикий варвар, обязан благодарить просвещавших меня ромейских убийц?
И все же язычество не исчезло совсем.
Уже к XI веку на Руси сложилась ситуация синкретизма (двоеверия). Бытовые представления о мире, сказки, песни, приметы, праздники, функции святых – все это оставалось языческим, хотя и получало христианские названия [впрочем, в ряде случаев, православных ярлыков удалось избежать – прим. Лифантьева С.С.]. «Мировоззренческий идеал полностью повторил свой языческий прототип68».
Ситуация православно-языческого двоеверного синкретизма просуществовала вплоть до ХХ века. Правда, языческого оставалось в нем все меньше и меньше…
И, напоследок, хотелось бы сказать, что само православие было принято на Руси не в первозданном виде. Исследователи ИФ АН СССР выделили три различные его составляющие:
а) Арианство. Идея не единодушия св. троицы (бог-отец, бог-сын и бог-святой дух), а подобосущия (не триединства бога, а, существования, по сути, трех богов) была более понятна и доступна варварам IV века. «Арианство не требовало стоящего за спиной проповедника дружинника с топором».69 Известно, что арианами были остготы, вестготы, аланы и вандалы [греческие и римские историки иногда отождествляли то один, то другой народ из вышеуказанных со славянами – прим. Лифантьева С.С.]. Допускается, что германоязычное племя ругов (предположительно, жителей острова Рюген (Руян) и (по мнению А. Г. Кузьмина) относившееся к варяжским народам наравне с варинами (варнами) и ободритами (ререгами)) было арианами до своего слияния свосточными славянами;
б) Ирландская церковь. М. Ф. Мурьянов выявил ряд ее черт в русском православии: колокола (Византия их не знала), особое почитание архангела Михаила, плаванье св. Антония Римлянина на камне и пр.;
в) Византийский вариант православия, который принесли священники, вывезенные князем Владимиром с Корсуни.
