Чем больше менеджеры от РПЦ и православные «попугаи» ратуют за традиционные семейные ценности, тем больше у них выходит ровным счетом наоборот. С какого-то рожна они взялись оберегать морали и сохранять традиции семейственности именно православно!? Не совсем прямолинейно так, но весьма навязчиво семья тоже становится достоянием и заслугой Русской Православной Церкви.
Всем же известно выражение «православная семья»!? Даже праздник под это дело специально из пальца высосали — День семьи, любви и верности. Правда, если хорошенько проникнуться самой историей святых Петра и Февронии, то никакой семьёй и любовью там даже не пахнет. И сквозь елей благочестия и патоку праведности проглядываются банальный обман и шантаж.
Но о православной семейственности...
Никакой традиционности, домостройства и патриархальности семьи, кроме языческих в православии нет. Ничего Христос о семейных ценностях не говорил, родителей своих земных не особо почитал, а семью в высшую добродетель не возводил.
«Матерь и братья его стояли вне дома, желая говорить с ним. И некто сказал ему: «Вот матерь твоя и братья твои стояли, желая говорить с тобою». Он же сказал в ответ: «Кто матерь моя и братья мои?». И, указав рукой на учеников своих, сказал: «Вот матерь моя и братья мои, ибо кто будет исполнять волю Отца моего небесного, тот мне брат, и сестра, и матерь» (Мф., 12:46-50)
Имел ли сам Иисус жену и детей — вопрос, остающийся темой для дискуссий и споров. Впрочем, подавляющее большинство христианских святых в реальной истории тоже как-то не особо тянут на образец семейной жизни. Но христианская пропаганда утверждает, что судьба традиционной моногамной семьи и морали вообще была бы под большим вопросом, если бы не христианство. А точнее даже — если бы не православие.
По сути же это идеи христианского гуманизма подаются, продвигаются и наслаиваются на смыслы языческих (в том числе и семейных) традиций. Гуманизм и стал обоснованием для проповедей о традиционной православной семье. Но язычество полностью и абсолютно противополагается этому гуманизму. Равно как и традиционная (языческая) семейственность не имеет никакого прямого отношения к новозаветному гуманизму. «Возлюбить ближнего» и «Бог — есть любовь» — не такая уж древняя тема. Она совсем не о семье. И чем глубже к истокам первохристианства, тем меньше этот гуманизм в семье там обнаруживается. Никакой традиционной христианской семьи проследить от наших дней до зарождения православия или даже христианства в целом не получится.
А вот в язычестве семья — это и есть традиция с самой большой буквы, восходящая к племенным культам, кровным узам и почитанию домашнего очага, даже к тотемизму первобытных племён. Без семьи не выжить, без семьи прерывается род. Так что семья — это не заслуга, не изобретение христианства и уж точно не его традиция, а древний языческий пережиток. Пережиток — в хорошем смысле, конечно. Никакого принципиального духовного подвига христианство для сохранения и развития института семьи не совершило. Разве что придумало связку «семья+церковь» и связанную с этим иерархическую игру-путаницу с подменой смысловых значений слов «батюшка»\«матушка», «брат»\«сестра» и т.д. В общем стоило только добавить христианской духовности и наставничества к традиционному понятию «отец», и пошло-поехало. Далее закрепляем идею, что традиционная семья может существовать только в рамках православия. Но христианский гуманизм не имеет никакого прямого отношения к семейным традициям. Они гораздо древнее его.
Многое из того, что сейчас присутствует в быту как христианские предрассудки, ритуалистика, привычки — это и есть традиция. Языческая традиция, которая защищается и маскируется в человеческом мышлении под христианскую. Люди исполняют что-то необъяснимое с точки зрения Писаний и простой логики, не требующее доказательств и обоснований, и не понимают, зачем и почему они это делают. А православие и христианские ценности с исторической точки зрения никак не могут быть традиционными, напротив, — они революционны. Традиция — на то и традиция, чтобы как-то развиваться и продолжаться видоизменяясь. Изменить языческой традиции семьи с христианской — невозможно. Как было, так и осталось. Получается, что христианство — не традиционно, а именно инновационно в отношении развития понятий о семье. И связано это именно с привнесением элементов того самого новозаветного гуманизма и человеколюбия. Но какой ты семью не назови — православной, католической, протестантской — в своей первооснове она останется традиционной, т.е. языческой.
Да, оговорюсь, что в древности существовали и другие формы семьи. Но то, что мы имеем сейчас выросло именно из представлений язычников о семейственности и лишь поросло христианскими ритуалами. В целом современная православная семья отличается от любой другой наличием в доме множества икон, чтением Писания и походами в церковь по воскресеньям. Отметил и ещё одну странную закономерность. В особо воцерквлённых современных семьях творятся порой совсем неладные перекосы взаимоотношений родителей и их отпрысков. Повзрослевших детей из православных семей несёт в такой андеграунд, по таким наклонным и кривым дорожкам, что поневоле поверишь, что «яблоко от яблони всё же далеко падает»! Хотя при ближайшем знакомстве с историей «православной» семьи понимаешь — нет, всё закономерно, «яблоня» то тоже с юных лет была с гнильцой.
Так уж вышло, что в историческом православии начисто отсутствует сам критерий любой самокритики. Оно сложилось как «правильное» явление (ПРАВОславие же!) против ересей, западных церквей, восточных религий, османов, коммунистов и т.д. Православие страдает болезненным комплексом самоутверждения, гипертрофией какого-то внутреннего триумфализма. Трагизм православной истории всегда видится в противоборстве и принятии страданий от великого внешнего зла. Ему всегда хочется постоять "за веру нашу православную"! И не имеет значения, что никакому внешнему врагу эта вера не нужна, никто на неё всерьёз не посягает. Более того, любому внешнему неприятелю выгодна вера непротивления злу насилием. Символично враг православия всегда снаружи и никогда во «внутри».
Может это чисто моё восприятие, но всё же...
Например, «католическая семья» — означает лишь то, что люди — католики и обрядуются по католическим канонам. «Православная» же — это нечто эталонное, частично закрытое, приторно правильное, несколько отчуждённое от остального общества. Это что-то благоговейное, достойное преклонения и безмерного уважения просто так. При них слова лишнего не скажи.
Никакого возрождения православия, по моему убеждению, невозможно. И дело даже не в греховности людей и не в кризисе церкви. Дело в тех явлениях, в которые принято верить и воспринимать их как саму сущность православия, а точнее — как его единственную возможность, его вечную ценность и истину, которая подаётся не как образ жизни или мышления, а как единственное благо. Это какое-то «бабье» стихийное благочестие, пропитанное «умилением» и «суеверием» и потому абсолютно чуждое любой культуре. Люди живут православием, как чем-то совершенно самодовлеющим, вне какого бы то ни было отношения ко Христу и к Евангелию, к миру, к жизни… И всё сказанное в православии перестаёт что-то всерьёз обозначать, превращается в сладкую льющуюся воду. Оно и Христа мерит собою, делает Его – символом самого себя.
Приведу ответ на вопрос о самом ужасном, что может случиться с человечеством, по мнению небезызвестного протоиерея Всеволода Чаплина:
«...для меня есть вещи, которые более важны, чем уничтожение того или иного количества людей, или даже жизни всего человечества»
«Святыни и вера. Жизнь человечества менее важна для меня.» Где тут слова о Христовом учениии, Евангелиях, судьбах праведников или участи грешников, где человеколюбие и тот же гуманизм? Только «я», «мне» и какой-то нездоровый эгоистичный фанатизм...
Поэтому и понятие о православной семье — это христианский гуманизм, змешанный на всё тех же древних языческих принципах. Это в какой-то степени сдача православия национальному традиционализму в его языческой (кровной, племенной, патриархально-авторитарной) сущности. Этот сплав язычества и христианства и выдаётся за православную общинность\семейственность. Между тем именно это и стало одним из идеологических тупиков, в который исторически зашло православие.
