(спорно, без претензий на идейность, скорее на подумать)
Съездили на Перунов день к ССО. Не думаю, что имеет смысл подробно описывать, восхищаться или критиковать мероприятия, ежегодно происходящие на Красотынке. Кто в теме, прекрасно понимают где традиционное, а где заблуждение и новодельность. Не без этого. Бывает со всеми. Вот ещё бы людям умения просто признавать и исправлять, а не съезжать с темы, когда указывают на ошибки)). Скажем так, вокруг ССО образовался крепкий постоянный костяк, и для многих из этого клуба по интересам язычество — это только ССО и Красотынка. Безусловно, приезжают и очень интересные люди со своими знаниями и умениями, у которых есть чему поучиться. Суть в том, к сожалению, что они — лишь прилагаемое к основному действию.
Не буду нагонять одухотворённости и скажу, что уже весьма давно не имею трепетного благоговения перед массовыми общими обрядами незнакомых или малознакомых друг с другом людей. Просто порой посмотришь-послушаешь разговоры приехавших «язычников» и не очень-то верится в успех любого совместного обряда. Скорее уж еду за атмосферой праздника, с целью знакомцев повидать, в основном из торгового и ремесленного люда, тех самых редких интересных людей повстречать, ну и так — праздничного настроения словить, ощущений своих послушать.
Так вот, сделал одно интересное наблюдение на капище Красотынки во время коллективного обряда. Был весьма приятно удивлён. После таких моментов начинаешь как-то верить, что будущее у славянского неоязычества всё же есть.
Когда пустили по обрядовому кругу широкий поднос для треб, то среди булок, караваев и пирогов неожиданно оказался нож! Один из молодых язычников пожертвовал Перуну большой, красивый, добротной работы клинок в ножнах. Вещь явно не из дешёвых хотя бы в денежном эквиваленте. Жрец даже громко спросил чей, посчитав ошибкой попадание столь ценного предмета в число треб, и язычник из толпы поднял руку, обозначив себя. «Точно?» — с сомнением переспросил жрец. «Да, точно!» — подтвердил парень. Не знаю уж каким образом нож ушёл в дар Перуну, т.к. в огонь вместе с жертвенным хлебом он так и не попал. Но факт остается фактом. И данный поступок нашёл лично во мне глубокий внутренний отклик. За многие годы на моих глазах язычник в третий раз жертвует богам действительно что-то ценное, личное и как-то значительное. Удивление жреца лишь подтверждает редкость такого явления.
Четвёртым таким язычником был я сам ещё в 2018-ом году, и не на Красотынке. Не буду вдаваться в подробности, но одним памятным днём я разделил набор из двух предметов клинкового оружия (реплик историчного), один оставил себе, а второй принес в дар одному из богов. Я сознательно нарушил целостность и порядок комплекса предметов для укрепления единения иного рода. Это было добровольное расставание с вещью редкой, желанной, дороговизна которой для меня выражалась больше, чем в цифрах и купюрах. Пожалуй, именно в тот раз мне стало понятно значение и суть жертвоприношения. Справедливости ради надо отметить, что случай для жертвы был исключительный, в какой-то мере пороговый, очень важный для меня. Возможно, поэтому поступок незнакомого мне язычника на Перуновом дне и вызвал во мне чувство глубокого понимания и уважения.
В связи с этим меня тут посетила вдруг мысль.
А насколько все эти натуральные экопродуктовые наборы, приносимые в жертву сейчас, угодны богам вообще?
Столетия прошли, традиция прерывалась. Теперь у нас новоязычество. Времена, когда традиционными жертвами были продукты питания, как неотъемлемый элемент сельскохозяйственного быта, прошли. Хлеб — он, конечно, всему голова и т.д., но давно только на словах. Пища уже не роскошь, не признак богатства и достатка. Скорее она может выступать как символ, как отсыл к традициям именно древнего язычества. Да и число язычников, причастных хоть как-то к сельскому хозяйству крайне мало. Вполне можно понять человека прошлого, который жертвует плоды своего труда силам, дарующим ему возможность жить и кормиться этими трудами. Он жертвовал богам безусловную ценность, которая составляла саму суть его бытия, его деятельности, во многом определяла его прошлое и будущее. Жертва являлась отражением социальных связей, статуса человека, являла собой не просто символичное кормление богов и духов, но была следствием и продолжением традиционного уклада жизни, будь то земледелие, охота, скотоводство, война или какой промысел. Язычники прошлого делили с богами то, чем меряли свои жизни, своё время, усилия и достижения, то что являлось неотъемлемой составляющей образа жизни как индивидуума, так и общины. И возникает некий диссонанс, когда какой-нибудь офисный работник, менеджер, спортсмен, сисадмин или рекламщик несёт Перуну хлебо-булочные изделия.
Нет, если смотреть на языческих богов и подношения им с точки зрения древнего традиционализма, то всё правильно: плоды земли, к которым приложены собственные руки, труд, усердие, воля. Хлеб, зерно, колосья — что может быть язычнее!? Но язычники то сами уже не те). Им самим эти булки с квасом — уже давно без цены, ценности и какого-либо символизма. Это уже не жертва в том смысле, который в неё вкладывали предки. В этих жертвах нет той языческой щедрости, духовного сближения и благодарности богам, которую видели в подношениях древние. Жертвы были залогом и подтверждением единения аграрных, охотничьих, воинских и ремесленных отношений язычников с их богами. Тогда эти жертвы имели величайшие смыслы. Жертвовать — терять, делиться по доброй воле, по велению души. А те жертвы, которые приносят славянские новоязычники сейчас, я приносил ещё в годы своей учёбы бабушкам-вахтёршам, чтобы в студенческую общагу пускали. И мне вроде ничего не стоят, но зато мордой примелькаешься как «хороший парень». Это не означает, что современные языческие жертвы неискренни. Это говорит, как мне кажется, о некой стереотипной, о рутинной жертвенности, без понимания глубинного смысла. Это отчасти ещё один элемент игры на крупных массовых празднествах — надо принести вот это потому, что так надо.
Но с точки зрения современности ценность новоязыческой квасно-булочной жертвы — никакая. Нет, я не утверждаю, что таких подношений не нужно вовсе. Обстоятельства, ритуалы и жертвы могут быть очень разными и расцениваются язычниками очень индивидуально. Тут однозначно есть над чем поразмыслить. Но раз материальные ценностные приоритеты и их воплощения изменились, раз к плодам земли язычники имеют всё меньшее отношение, раз язычество всё больше обретает личные, а не коллективные черты, то и давать богам следовало бы нечто более весомое, нечто имеющее большее приложение к своей жизни, чем булки. На понятие о языческой требе надо бы просмотреть много сознательнее и шире. Несложные сопоставления условий жизни, сложностей быта и всевозможных рисков дают ясную картину, что предки жертвовали богам много весомее, щедрее и разнообразнее, чем мы. А цивилизованные, успешные, подкованные во многих сферах жизни потомки едут к капищу на дорогих автомобилях, на празднике не могут обойтись без айфона, мангала с шашлыками, тёплого поджопника и спрея от комаров, а богам — хлебный мякиш)!?
Нет, я никого не порицаю и не «качаю лодку». Я лишь отталкиваюсь от новоязыческого же тезиса-осуждения в копировании традиционализмом самого себя, мёртвой архаичности и привязке именно к аутентичной форме, а не сути. Исхожу из того, что раз традиционная одежда — не обязательна, новодельная коловратная символика со скрипом, но приемлема, выдуманные обряды и произвольное жонглирование смыслами сгодятся, то почему жертвы должны быть похожими именно на традиционные? Почему только еда)? Потому что ничего не стоит жертвующему? Почему купить и привезти с праздника красивую мастеровой работы вещь все хотят, а родные боги пусть довольствуются булкой? Нет, не нужно завалить капища современным цветным хламом, но не пора ли в 21-ом веке одаривать своих богов чем-то большим, чем мог позволить себе бедный крестьянин из далёкого прошлого, живущий в полуземлянке? В конце концов, украшения, одежды, предметы роскоши, ремесла какого-то никто не отменял. Словом, суть мысли не в том, что традиционные и описанные в этнографии жертвы плохи. Они прекрасны, замечательны и правильны. Но следуя тенденции новоязычества к отходу от архаичных форм и стремлению к большему индивидуализму, у хлеба с квасом должно быть логичное новоязыческое продолжение.
Я не берусь анализировать правильность или неправильность новоязыческих жертвоприношений. Излагаю лишь то, что наблюдаю на массовых славянских празднествах из года в год. Понятно, что угощение богов и духов хлебом и прочими дарами земли — тема вечно живая. Но изменились сами люди. Выросло новое язычество. И современная традиция жертвоприношений пока выглядит несколько ущербно и лишь слабо пытается копировать то, что было у предков. Жертва богам — это дар с большой буквы, а не праздничная рутина вроде обязательного салата оливье на столе. Это добровольный отказ, отречение от чего-либо ценного и значимого в пользу более высоких духовных идеалов. Это добровольное согласие с потерей, готовность и принятие необходимости этого. И по совести говоря, мало знаю славянских язычников, готовых добровольно расставаться с чем-то личностно ценным. Может быть, когда язычники начнут приносить своим богам жертвы как-то сопоставимые, созвучные их собственным жизням, то что-то изменится?
