Иной мир как зазеркалье

Известное выражение Альфреда Коржибски — «Карта не есть территория» — означает, что абстракция, выведенная из чего-нибудь не является самой вещью.

Перст, указующий на предмет, не есть сам этот предмет, модель, описывающая «объективную реальность», не является самой «объективной реальностью» и т. д. В общем, то, что карта – не территория, значит, что описание реальности не является самой реальностью [1]. Однако воспринимать мир подобным образом очень и очень нелегко (а, в случае т.н. “религиозных” или “верующих” людей вообще вряд ли возможно). Даже если мы принимаем данную идею рассудочно, умом, – наше мышление все равно раз за разом возвращается в привычную колею и мы возимся со своими описаниями так, как будто они и есть реальный мир. Единственный выход, который я вижу – иметь несколько альтернативных описаний (то, что по незнанию называют “противоречить самому себе”), несколько моделей – и переключаться между ними по мере необходимости.

Поэтому сегодня я покажу модель, альтернативную той, что была в моей прошлой публикации. Напомню, там я описываю абстрактные “Верх” и “Низ” как противопоставленные друг другу Силы, и наш мир, находящийся, таким образом, между этих двух Сил. Однако это не единственное возможное описание. Можно, например, противопоставить и Небо и Землю – все видимое, – сокрытому и невидимому “иному миру”. Не все понимают, что выдуманная Миролюбовым Явь-Правь-Навь изначально является как раз такой вот концепцией. Это не какие-то “три мира по вертикали”: небесный, земной и подземный, а весь наш мир от земли до неба – “явь” и противопоставленная ей “навь” как Сокрытое. “Правь” же понимается как уравновешивающий два этих мира принцип, что-то вроде “закона”. Даже если не трогать современные выдумки, мы можем обнаружить, что в архаике не были склонны описывать “обитель богов” как нечто отдельное от нашего мира. Да, это его высшая точка – например, вершина горы Олимп или вершина радужного моста, но это все равно его часть (пусть и высшая, повторюсь). А вот с т.н. “иным миром”, ассоциирующимся с миром мертвых – у нас несколько иная ситуация.

Хотя, конечно же, и здесь есть место альтернативной точке зрения: есть такая известная мифологема о том, что после окончания “золотого века”, “времени мифов” боги покидают землю (вот здесь под конец есть об этом немного и отгораживаются от простых смертных разного рода преградами. Таким образом “обитель богов” сближается с “иным миром” по признаку “невидимое”, “сокрытое”.

Второе допущение моей прошлой публикации – это отождествление “хтони” с “силой роста” и плодородием. Да, этому есть множество подтверждений в мифологии, в том числе и в славянской, но это тоже не единственно возможный взгляд. Есть и прямо ему противоположный.

Как писал известный немецкий филолог, специалист по античности Ульрих фон Виламовиц-Меллендорф: “Chthön и его производные происходят из холодных мертвых глубин, и никак не связаны с плодородностью … если современные ученые, которые говорят о хтонических культах, думают в этой связи об агрокультуре и всем том, что в этой области связано с Деметрой, то это свидетельствует о том, что их уши еще не привыкли к скрытым оттенкам греческих слов”… Эти слова gё и chthön означают два мира, первый из которых — мир земли и подземного, а второй — далек от земли и расположен вне её “[2]

Как я понимаю, смысл в том, что как описанное мною в прошлый раз безудержное буйство хтони (ср. росту грибов, например), так и гипертрофированный небесный Порядок – это все же нечто принадлежащее этому миру. Пусть это и крайние полюса, пределы нашего мира, но – не Запредельное. Иной мир – он не на небе, а ЗА пределами неба, не в земле, а ПОД землей (ср. славянское представление о том, что всяких там отрицательных персонажей “не принимает земля”, и они, будучи повержены, проваливаются сквозь нее прямо в Преисподнюю).

Если иной мир, “навь” родноверов – противопоставлен всей воспринимаемой нами реальности, то как тогда его можно описать?

Можно, конечно, как темную бездну, подобную греческому Тартару, через отрицание: “… пойди ты, где ветер не веет, где солнце не греет, где глаз человеческий не доходит, … крикъ, поди на Окіянъ море. На морѣ на Окіянѣ, на островѣ на Буянѣ, тамъ люди не ходятъ, птицы не летаютъ”, – такого рода формулы, где иной мир описывается как Пустота или Ничто, широко известны в славянской традиции [3]

Но есть и еще одна возможность, напрямую связанная с ВОДНОЙ природой потустороннего мира (см.): “… для душ хтонического облика таким локусом часто выступала (наряду с землей) водная среда. Это проявляется в поверьях как о душах умерших людей, так и о новорожденных, которых якобы вылавливают в воде. Например, общеславянский характер имеет обычай выливать всю имеющуюся воду в доме, где кто-то скончался, так как душа человека после смерти «погружается» или «полощется» в воде, находящейся в доме, и тем оскверняет ее; «напившийся той воды в скором времени умирает, вследствие чего перед смертью больного домашние выливают воду на двор и самые сосуды, в которых была вода, переворачивают вверх дном» [Булгаковский 1890, с. 190]. С другой стороны, в составе вербальных формул-объяснений, «откуда берутся дети», известны восточнославянские варианты, в которых появление детей (или их душ) связывалось с водой: «Дитэй ловлять на ричцы», «Тебя баба у болоти зловыла» [Виноградова 1995а, с. 182-183]. Лужичане объясняли появление новорожденных на свет тем, что некая баба вылавливает их души в глубоких омутах и озерах [Schulenburg 1882, s. 108]. С этими воззрениями связаны и поверья о рыбах как душах либо умерших, либо еще не родившихся людей…”[4]

Вот все эти “рыбные” темы немного уводят нас от того, что вода – это еще и древнейшее ЗЕРКАЛО (гадают, например, одинаково как перед зеркалом, так и глядя в прорубь, в колодец или в чашу с водой[5]). Общеизвестно, что с упомянутым выше обычаем выливать воду и переворачивать вверх дном сосуды в доме умершего связан обычай занавешивания зеркал или отворачивания их к стене (“оставленное открытым 3.[еркало] грозит также тем, что покойник будет «ходить», станет упырем (полес), будет возвращаться к своему отражению в 3. (хорв.), что душа умершего «останется» в 3. (серб.)”[5]).

Таким образом, иной мир воспринимается как зеркальный по отношению к нашему или как Зазеркалье [5]

С этим связано представление о мире мертвых, как о перевернутом по отношению к нашему (именно таким он предстает в водоемах как зеркальное отражение нашей реальности). У славян переход в иной мир отмечался действием переворачивания предметов, связанных с покойником [6]. Сюда же можно отнести зафиксированное археологами переворачивание кверх ногами погребальных урн, помещаемых в курганы, выворачивание одежды родственниками покойного в знак траура и ряжеными, изображающими гостей с того света (а также общую “перевернутость” карнавальной культуры по отношению к повседневности). Вспоминается славянское поверье о том, что если “умеючи” зажечь пасхальную свечу, то при ее свете все колдуны в церкви покажутся стоящими вверх ногами (т.е. в своем истинном облике?) или способ установления контакта с лешим, при котором нужно наклониться и смотреть назад меж своих ног и т.п.

Вообще мир демонов в целом понимался как некая параллельная реальность, отзеркаливающая наш мир: “особую онтологическую группу в отношении к человеку занимает демонический мир нечистой силы, представляющий собой некое зазеркалье, в которое проецируется весь человеческий мир. В нем сохраняются все параметры человеческого мира, все свойства и отношения, характерные для мира людей”[7].

Тут можно вспомнить, например, идею о том, что “сколько живет в доме домочадцев, столько же в нем и домовых»… Если хозяевами дома является семейная пара, то и домашние духи будут представлять собой пару: Домовой – муж и жена, хозяин и хозяюшка…Хозяин с хозяюшкой, с малыми деточками…

Кроме того, домовые являются копией живущих в доме: “Домового представляют в облике хозяина дома, живого или умершего (в.-слав.), последнего умершего члена семьи (рус.), самого старшего человека в семье (ю.-рус.). В доме, где есть мужчины, домовой имеет вид мужчины; если в семье одни женщины, домовой является в образе женщины (с.-рус.)"

Таким образом у нас получается нечто похожее на м/ф “Коралина” с двойниками реальной семьи, живущими в Зазеркалье (см.).

566756 300x200

Понятно, что в случае с параллельным миром, о “нижнем мире” говорить уже не совсем правильно. Всё в нашем мире “отбрасывает тень” – имеет своего двойника в ином мире. У Макса Фрая я встречал такое удачное определение для иного мира как ИЗНАНКА реальности.

Более того, в народной традиции в качестве такого “зазеркального двойника” выступает и наша собственная душа, что видно, например, из следующего запрета: “в вечернее же время запрещалось смотреть в воду или в зеркало, поскольку тогда видят свою душу, а на нее нельзя смотреть вечером”[8], мотивированного тем, что в переходные моменты, к числу коих относится и момент заката/вечер, связаться с тем светом = риск туда и перейти

Тут, кстати, мы подходим к глубокой теме сновидений как ночного странствия души в ином мире, но углубляться в нее мы сейчас не будем, иначе мы в ней утонем (кстати, мир сновидений подобен ВОДЕ, что следует из фразеологизмов типа “ПОГРУЗИТЬСЯ в сон”[9]).

Ну и напоследок, боюсь, что все эти разговоры о зеркалах могут заслонить от нас первоначальную идею о том, что иное мир = НЕВИДИМОЕ (хотя “отзеркаливание” не обязательно связано со зрением, – ср. поверья о том, что “эхо = голос нечистой силы”). Хотя, конечно, если подумать о сновидениях, то уже понятнее, как “зеркальное” может быть одновременно и невидимым”. Еще одну аналогию вспомнил из физики, где есть обычная материя и антиматерия, состоящая из античастиц — «зеркальных отражений» ряда элементарных частиц обычной материи. Причем когда они встречаются, про исходит аннигиляция – сравните с поверьями о том, что встреча с собственным двойником влечет за собой смерть…

Повторюсь, в традиции основное противопоставление между мирами производится по признаку “видимый”/”невидимый”. Это прям ключевое. Почему, например, иной мир не может быть приравнен к небу? Небо, хоть и воспринимается нами как нечто далекое, оно все же воспринимается. Небо – видимо нами. Казалось бы, можно возразить, что-мол воду мы тоже видим, но… зачастую мы именно что видим не саму воду, – мы видим только свое отражение в ней. И вообще, невидимость духов – это некая аксиома народной традиции (отсюда все эти поверья, что увидеть, например, домового – к смерти (т.е. невидимость потустороннего – это “норма”, а видимость – нарушение нормы), или отождествление духов с ветром, как с чем-то заведомо невидимым и т.д.). Тут можно еще вспомнить про слепоту как “зрение, обращенное в мир духов”, гоголевского Вия и прочее и прочее. Открытые глаза покойника, кстати, тоже своеобразное “зеркало”, поэтому их – как проход на тот свет, и закрывают.

Вот еще про связь глаз, того света и воды: “…запрещалось мочиться в воду, «бо батьковi очи засс…». Такой же запрет существует и у русских: мочиться в воду «все равно, что матери в глаза». В этих случаях вода представляет тот свет”[5]