Ярило

«Сжечь деревни взглядом безумным
Вырвать сердце у лежащих в снегу
Мечом разрубить кольчужины вражьи
Поставить Богов на месте кострищ
Вернуться героем, зализывать раны
Голосом хриплым петь песни лесам
Коня оседлать, поскакать по степям
Когда вороны вновь позовут за собой»
Сварга «Сжечь»

У ярого бога плодородия, весны, любви, света и солнца есть и оборотная сторона. Ярило – бог-воитель, о чём свидетельствуют многочисленные источники. В «житии Оттона, епископа Бамбергского» прямо сказано, что Яровит – бог войны. Дудко в книге «Матерь Лада» отождествляет западнославянского бога Прилегалу с Яровитом, полагая, что «Прилегала» – искажённое немецким автором слово «Припекала». Епископ Адельгот отождествлял Прилегалу с Приапом – римским богом плодородия, изображавшимся с огромным половым органом (подобно чучелу Ярилы в обряде его похорон). Но Прилегала-Припекала западных славян отнюдь не был только мирным земледельческим божеством – тот же Адельгот писал о его почитателях: «Отсекая головы на своих нечестивых алтарях, держат христианские чаши, полные человеческой кровью, и завывают ужасными голосами: "Достигли мы дня радости, побежден Христос, победил Прилегала победоноснейший!"»

К слову сказать, богом войны и плодородия был римский Марс – и именно с Марсом сравнивал Яровита Оттон Бамбергский: «На стене висел щит удивительной величины, искусной работы, золотым листом обтянутый, который трогать никому из смертных не дозволялось <...> и никогда, кроме как во время войны, нельзя было сдвигать с места. Он <...> богу их Яровиту, который по-латыни зовется Марс, был посвящен, и они верили, что во всякой битве будут победителями, имея его впереди себя».

В песнях болгар-помаков, изданных Стефаном Верковичем (источнике, не признаваемом многими учёными, но весьма интересном), Ярило – победитель Змея:

«Что Ярила силён младец,
По утру вышел на реку,
Повылез тут Щур Ломище,
Вытащил тяжку булаву,
Рассёк Щура он на куски,
Повытекли три речушки:
Перва река бел пшеница, 
Втора река зелено вино,
Третья свежее молоко.
Увидели девчоночки,
Хватали борзого коня,
Главу ему нарядили,
Белым венком, белым цветком».

В сербской песне Змея побеждает святой Георгий – и из тела чудовища тоже текут три реки: пшеничная, винная и молочная. А.Н. Афанасьев в своих «Поэтических воззрениях славян на природу» упоминает аналогичную болгарскую песню, в которой: « (…) Юрий берет золотую палицу (…) и отсекает змею три головы; из нанесенных змею ран протекают три реки кровавые: первая река пахарям — та ли пшеница, другая река пастухам — молоко свежее, третья река виноградарям — вино рьяное». Как видим, сведения Верковича подтверждаются другими источниками.

Схожий мотив змееборчества сохранился и в белорусском фольклоре – в песне «Юр`я и Цмок» святой Юрий, подобно греческому Персею, убивает Змея и спасает царевну, обречённую ему в жертву:

«Даўно, даўно тое было -
Кругом зямлi мора лягло.
А ў моры тым жыў люты цмок,
Штодня збiраў з людзей аброк.
Давалi цмоку ды аброку -
На кожны двор па чалавеку.
Аддалi ўжо з кожнага двара,
Прыйшла пара ды й на цара.
- Цару, цару, прыбiрайся,
Цi сам iдзi, цi жонку шлi!
Жану сваю пашкадаваў,
Дачку-красу к мору паслаў.
Сiне мора хвалюецца,
Цароўнай цмок любуецца.
З сiня мора выплывае,
З пашчы агонь выкiдае.
Цароўначка спужалася,
За бел камень схавалася.
Аж скуль ўзяўся ды тут Юр'я,
Пагнаў ў мора свайго каня.
Прабiў цмока злотым кап'ём
Рассек цмока вострым мячом (…)»

В русских духовных стихах святой Георгий побеждает змея, спасая Елизавету Прекрасную. В болгарской песне, как пишет А.Н. Афанасьев, «ламий (змей) запирает воду и требует дани юными девами, а св. Георгий избавляет народ от этого бедствия». По мнению выдающегося исследователя фольклора В.Я. Проппа, мифы с таким сюжетом отражают факт отказа от человеческих жертвоприношений Водяному Змею, существовавших в древности у многих народов мира.

Наличие у Ярилы воинских функций подтверждается и другими фактами: его христианский «заместитель» — святой Георгий Юрий Егорий считается покровителем воинов, один из его эпитетов – Победоносец. Наградой за храбрость в царской России был Георгиевский крест. В некоторых вариантах духовного стиха о Егории Храбром главный герой рассекает на мелкие части лютого огненного Змея.

Интересно также отметить, что в народных представлениях Георгий Победоносец, подобно Перуну Илье-Пророку может выступать в качестве Громовника: существует поверье, согласно которому во время грозы он разит молниями дьявола; в русских заговорах святой Георгий связывается с громовыми стрелами. К слову сказать, в апокрифической «Беседе трёх святителей» славянский бог солнца Хорс (вместе с Перуном) назван «ангелом» грома и молний. Выдающийся русский историк Л.Р. Прозоров сообщает: «В миниатюре к «Никоновской летописи» молнии вылетают из уст лица на солнечном диске. На «громовых топориках», что вместо крестов носили язычники крещёной Руси, наряду с громовыми символами есть и солнечные». Быть может, «святым Георгием» после христианизации стали называть не только Ярилу, но и Хорса – что, по логике вещей, возможно только при значительном сходстве (если не тождестве) этих богов.

Хотелось бы обратить внимание читателей на ещё один любопытный момент. В христианской легенде о святом Георгии, главный герой, насколько мне известно, не сражается (!) со Змеем – он подчиняет его себе «крестом и словом», а после – убивает. Поэтому приведённые выше сюжеты о святом Георгии, воителе-змееборце, по всей видимости, восходят к языческой древности. В книге «Матерь Лада» Дудко пишет о Егории Храбром: «Все эти подвиги Егорий вершит вроде бы во имя Христовой веры. Только что же в них христианского? «Воину Христову» положено терпеть мучения и молиться за своих мучителей. А здесь молодой бог-воин, бог земледельцев и скотоводов, воскресает из мертвых и преобразует дикую природу. И разворачиваются его подвиги не на Ближнем Востоке, а на земле Свято-Русской. Такие мифы слагали те, кто не только охотился в лесах Восточной Европы, но и расчищал их под пашню, расселяясь на север и восток и раздвигая тем самым границы славяно-русского мира».

Ярило – ещё и бог-охотник: в русских заговорах святой Георгий помогает в охоте — завлекает зверей в ловушки; в одном из них белый муж Жубрило на белом коне загоняет дичь. Он – хозяин зверей: согласно народным представлениям, «звери – божье стадо, но ближайшим повелителем и покровителем их Бог Святого Георгия Победоносца поставил». Ярило тесно связан с волками: как пишет А.Н. Афанасьев, «Между поселянами существует поверье, что волк ни одной твари не задавит без божьего соизволения, что на Юрьев день Егорий Храбрый разъезжает по лесам на белом коне и раздает волкам наказы; по пословице: «что у волка в зубах, то Егорий дал»; «ловит волк роковую овечку», «обреченная скотинка — уж не животинка!». В народной сказке о Георгии Храбром волк обращается к этому святому с просьбами о пище (…) В Малороссии волка называют — Юрова собака, а про св. Юрия говорят, что он звиря пасе (т. е. волков), животное, задушенное волком, не употребляется в пищу — на том основании, что оно было присуждено этому хищному зверю самим Богом. Кого назначит св. Юрий на съедение волку, тот ни за что не избежит злой доли: один из таких обреченных спрятался на печь, но волк перекинулся котом и, когда все заснули — прокрался в избу и разорвал несчастного. Рассказывают еще про одного охотника, которому суждено было св. Юрием погибнуть от волка; охотник решился истреблять волков, много перебил их и снятые кожи прятал на чердак, но в роковой день одна из кож превратилась в живого волка и пожрала его, как было определено свыше».

Будучи богом волков, Ярило покровительствовал ещё и юношам, проходившим «волчьи» возрастные посвящения. Молодёжные инициации – тема весьма обширная и интересная, в рамках этой статьи я попробую достаточно кратко описать суть явления, тем же, кто хочет узнать о них более подробно – советую обратиться к работам В.Я. Проппа и В.Г. Балушок.

Достигнув определённого возраста, юноша обязан был пройти тяжёлые испытания – только после этого он считался мужчиной, полноправным членом общества. У славян инициация (судя по имеющимся у нас данным из разных источников) проходила приблизительно так:

1. Посвящаемых доставляли в лесной лагерь, где их встречали жрицы богини Макоши (быть может – Марены; возможно, Макошь и Марена – две ипостаси одного божества). В русских сказках часто встречается образ «избушки на курьих ножках», в которой обитает Баба-Яга – этот мотив связан с древними обрядами инициации.
2. В лесном лагере юноши переживали ритуальную смерть, а также подвергались побоям, голоду и всевозможным унижениям. Сведения об этих испытаниях сохранились, опять же, в сказках; кроме того, их проходили члены молодёжных объединений украинцев, поляков, чехов и словаков, существовавших ещё на рубеже XIX-XX веков.
3. После своей ритуальной смерти посвящаемый перерождался в «волка» и становился членом мужского «волчьего» союза. Отголоски таких превращений дошли до нас в легендах, былинах и сказках об оборотнях; в упоминавшихся выше молодёжных объединениях западных славян известен обычай наряжать посвящаемого волком, а на Украине парня, принимаемого в «парубоцкую громаду» в некоторых местностях прямо называли «вовком» (волком). Богом-покровителем таких союзов, по-видимому, являлся Ярила, бог волков – украинским молодёжным объединениям покровительствовал святой Юрий.
4. Во время прохождения инициации юношей обучали традициям, обрядам, мифам, некоторым колдовским приёмам, а также – искусству воинов и охотников. Особое значение для «волков» имела психотехника «боевого бешенства», превращающая человека в зверя. Скандинавская «Сага об Инглингах» говорит о таких воинах-зверях: «…его (Одина) воины бросались в бой без кольчуги, ярились, как злые собаки или волки, кусали свои щиты, и были сильными, как медведи или быки. Они убивали врагов, и ни огонь, ни железо не причиняли им вреда. Такие воины назывались берсерками». Мирча Элиаде в своей книге «Обряды и символы инициации» пишет о «боевом бешенстве» и ритуале посвящения: «Боевое испытание обычно представляло собой отдельный бой, который строился таким образом, чтобы в инициируемом пробудилась "ярость берсерка". Здесь задействовалась не только воинская доблесть; обучение невоенным навыкам кандидаты проходили по одиночке. Для овладения воинским неистовством молодежи не достаточно было просто приобрести храбрость, физическую силу, выносливость; такое овладение становилось результатом магико-религиозного опыта, который радикально изменял сам способ существования человека. Молодой воин должен преобразовать свою человеческую сущность припадком агрессии и ярости, которые сопоставляли его с бушующим хищником. Тогда юноша становился "разогретым" до экстремальной степени, он наполнялся таинственной, нечеловеческой и непреодолимой силой, которая поднималась из предельных глубин его существа и проявлялась в ярости и воинской мощи. Древние немцы назвали эту священную силу wut, у Адама Бременского она переведена как "ярость"; это в своем роде демоническое безумие, которое заполняет противника ужасом и парализует его. Ирландский ferg (дословно — "гнев"), menos Гомера являются почти точными эквивалентами этого же самого ужасающего священного опыта, специфического для героических боев».
5. В течение определённого времени посвящаемые жили вдали от поселений «волчьей жизнью» — охотой, грабежом и войной. Отголоски этого обычая встречаются в сказках, — во многих из них герой находит в лесу дом, в котором живут братья – «стрельцы» (охотники) или «разбойники». Описываются такие сообщества посвящаемых и в былинах – именно мужскими союзами являются, по мнению учёных, дружины Волха Всеславьевича и Чурилы Пленковича.
6. В лесных домах находились и девушки, которые вели хозяйство и были жёнами «волков». Они могли быть похищены ими, могли прийти добровольно, случайно или быть отправленными родителями… Формы такого брака (зафиксированного этнографами у многих народов) в разных культурах различаются – В.Я. Пропп пишет: « (…) отношения не везде и не всегда были одинаковыми. Женщины могли принадлежать всем, могли принадлежать некоторым или одному по их выбору или по выбору одного из братьев. Они "представляли временную собственность молодых людей" (Webster 169). За услуги они вознаграждались, сперва – кольцами или другими вещами для них самих, или стрелами для братьев, впоследствии они получали плату. Этот групповой брак имеет тенденцию закончиться индивидуальным браком». Сложно сказать, какая именно форма практиковалась у древних славян. Сказки, повествующие о девушке (как правило – «сестрице») в мужском доме фиксируют случаи, когда она принадлежит всем, никому (что вряд ли соответствует действительности) или одному из братьев. В былине дружинники Волха Всеславьевича рубят «старова, малова, / А и только оставляют по выбору / Душечки красны девицы". "А и те ево дружина хоробрая / И на тех девицах переженилися» — в этом случае, видимо, подразумевается парный брак.
7. Судьба детей, рождавшихся в лесных домах, могла быть различна. В.Я. Пропп пишет: «Отношение к детям также неодинаково. "Дети, происшедшие от таких союзов, почти всегда убивались" (Schurtz 134). Мы можем предположить, что это происходило в тех случаях, когда женщины принадлежали всем сообща. Но там, где на фоне промискуитета уже создавался союз двух людей, где отцовство могло быть известным, отношение могло быть иным. "Во многих случаях ребенок не считался нежеланным, но становился поводом для превращения свободной любовной связи в прочный брак"». К слову сказать, А.В. Коптев считает, что со временем на смену «мужским домам» пришли дружинные города вокруг Киева, а местные юноши, готовившиеся к обряду посвящения, оказывались во временном услужении у дружинников. Дети же, рождавшиеся у наложниц, находившихся в этих домах, по его мнению, должны были считаться «детьми бога» и «возможно, по крайней мере, часть их находила свою жизненную стезю, возвращаясь в дружину».
8. Завершающим этапом посвящения было возвращение «волку» человеческого статуса, признание его полноправным членом общины. При этом совершались определённые обрядовые действа – смена имени, одежды, стрижка и бритьё. Возможно, во время окончания инициации происходил выбор брачного партнёра. А.В. Коптев пишет: «"Похищение" девушек юношами-"волками", как кажется, имело отношение не к мифу, а было завершающей фазой ритуала инициаций, которая находила выражение в оргиастических праздниках весенне-летнего цикла. Ритуально каждый инициируемый юноша повторял подвиг первого Героя и, таким образом, "освобождал" свою собственную "василису прекрасную". Похищение у воды было составной частью инициационных обрядов, предварявших брачную церемонию. Девушки освобождались ("похищались") из-под власти потусторонних сил, в которой они находились в период посвящения. В роли похитителей/освободителей выступали юноши на завершающей стадии собственных инициаций, каждому из которых обряд похищения приносил будущую жену». К слову сказать, в обрядности Зелёных Святок присутствует образ волка-любовника, что свидетельствует в пользу предположения Коптева. Ещё один немаловажный момент: похищение невест, возможно, происходило с их согласия – в Повести Временных Лет сказано: «А радимичи, вятичи и северяне имели общий обычай: (…) браков у них не бывало, но устраивались игрища между сёлами, и сходились на эти игрища, на пляски и на всякие бесовские песни, и здесь умыкали себе жён по сговору с ними».

В завершение этого рассказа хочу привести весьма интересные воззрения, зафиксированные у соседей и ближайших родственников славян – балтов. Как пишет Мирча Элиаде, в XVII веке «пожилой литовец, обвиненный в ликантропии, признался, что он был оборотнем. Обычно в ночь на св. Люсию, на Пятидесятницу и на св. Иоанна он и его друзья в облике волков доходили до "края моря" (т.е. до Преисподней) и вступали в поединок с дьяволом и его помощниками-колдунами. Волки-оборотни, объяснял старик, превращаются в настоящих волков и спускаются в царство мертвых, чтобы забрать оттуда то, что украли у людей злые демоны, – скот, зерно, другие дары земли. В час смерти душа оборотня восходит на Небо, а душу колдуна забирает дьявол. Оборотни – это "божьи собаки", оправдывался старик, если бы не их активное вмешательство, дьявол опустошил бы землю».

Список литературы

1. Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу.
2. Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу.
3. Балушок В.Г. Инициации древних славян.
4. Боги северо-западных славян («Матерь Лада. Божественное родословие славян. Языческий пантеон»).
5. Коптев А.В. Наложницы и дружина киевского князя Владимира Святославича.
6. Мирча Элиаде. История веры и религиозных идей. Том 3.
7. Мирча Элиаде. Обряды и символы инициации (фрагмент).
8. Повесть Временных Лет (перевод Д.С. Лихачёва).
9. Прозоров Л.Р. Боги и касты языческой Руси. Тайны киевского Пятибожия.
10. Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки.
11. Сага об инглингах.
12. Юдин А.В. Ономастикон русских заговоров (имена собственные в русском магическом фольклоре).
13. Юр'я и Цмок (белорусская народная песня).
14. Ярило (по книге «Матерь Лада. Божественное родословие славян. Языческий пантеон»).